Наш Рашпиль

…Это было вечером в понедельник, когда собиралась редакция многотиражки «Советский медик» (это была больше, чем просто газета). От первокурсника до профессора объединяли эти встречи по понедельникам. Обсуждали готовые материалы, редактор — Зоя Петровна Паушкина — раздавала задания. Через час всё улеглось, страсти вокруг студенческой лирики затихли, фотографии были отсортированы, и тут раздалось: «Ну что, по рублю, и я за «мылом» и «краской» в «Горняк»?» Так случилась наша первая встреча с Рашидом Валеевым — студентом-стоматологом и фотографом многотиражки… Бутылочка портвейна и плавленый сыр с хлебом (а именно это обозначала его реплика), гитара и задушевное пение Рашида при свечах «казалось, плакать бы о чём, мы, в общем, праведно живём…» согревали творческий коллектив.

Искренне, проникновенно Марина Подольская читала Цветаеву, мгновенно рождала острые эпиграммы на зелёную поросль стихоплётов, каковым был и я… Весь этот кадр, словно в кино, всплыл в памяти, когда мы прощались с человеком, который всегда был рядом, и ещё лет 10 назад за одним из грустных прощальных застолий сказал: «Мужики! Нам жить-то осталось меньше лет, чем мы друг друга знаем…» И вот — ушёл.

С тех юных времён Рашида называли Рашпиль. Это очень отражало его суть. Он был энергичным, прямолинейным, мог прямо в лицо сказать так, как напильник оголяет металл… И любили мы все не Рашида, а нашего Рашпиля… И он не обижался.

Рашид Лутфиевич Валеев прожил яркую и интересную жизнь. Выпускник стоматологического факультета Казанского меда, он успел поработать в Новосибирске, был бесценным спасителем на Театральной (главной стоматполиклиники Казани), а потом долго и самоотверженно возглавлял челюстно-лицевую хирургию в Республиканской клинической больнице. Он был из той же породы людей, что и легендарный врач и бард Владимир Муравьёв. Рашид всегда был готов помочь, если были проблемы с зубами… И не только с зубами.

В работе с больными (а я, конечно, был одним из них) он был не только хирургом, но и психологом. Как-то ночью, на Театральной, я расставался у него с зубом. Всё шло хорошо, и уже, казалось, расставание состоялось, как он обратился к сестричке: «Давай молоток и долото». Наверное, не надо объяснять, что возникает в голове у пациента при таких словах! Сердце в пятках, и хочется провалиться сквозь кресло. Но тут он обращается ко мне со словами: «А ты чего тут сидишь? Всё уже закончилось». И уже ни пережитый хруст удаляемого зуба, ни «замороженная» лидокаином челюсть не оставляют и следа. Выходишь, порхая с лёгкой душой, что долото и молоток остались где-то далеко…

Рашид не был профессиональным музыкантом, но гитара в его руках пела сама… И в песне, как в жизни, он был искренен, импульсивен, открыт… Он был артистом от природы. Это был тот случай, когда песня искреннего дилетанта заставляет плакать и смеяться, тогда как правильно расставленные звуки и бег пальцев профессионала вызывают лишь уважение к мастеру, но не трогают сердце.

Рашид был всегда частичкой той жизни, той среды, в которой мы находились в любой момент бытия. В международном лагере «Волга» мы работали фотографами на всесоюзных медицинских конференциях, весь день с аппаратом или за печатью фотографий, но стоило отвлечься, как уже Рашид ловко заменял шашлычника у мангала близ ресторана, а потом — на закате — пел бесшабашные песни бардов 60-х.

В нашем шумном мире, полном социальных сетей и мессенджеров, хорошему врачу спрятаться негде… И я всё чаще слышу реплику: «Я не мать Тереза, чтобы спасать всех». И телефон становится недоступным. Но в моей жизни были два человека, из уст которых я никогда не слышал, да и не мог услышать ничего подобного. Это были Владимир Муравьёв и Рашид Валеев. Первому я звонил даже в новогоднюю ночь, второй просто выручал без слов…

Жизнь — жестокая штука. Она за всё заставляет платить. На все советы не курить и не пить так много кофе он махал рукой. Мне довелось с ним поработать в госпитале МВД — годы не могли забрать у него его темперамент и искренность. Это был тот же Рашид, который встретил меня в далёком 1974-м в редакции многотиражки. Но платить за драйв пришлось. Сосуды не выдержали, случился инсульт, потерялась координация, так нужная хирургу…

Он мужественно переносил своё новое состояние. Мы перебрасывались с ним шутками по ватсапу, обсуждали мелочи жизни…

И вот Рашида не стало. Он ушёл во сне, никого не тревожа. Наверное, только при прощании с усопшим мы видим тот срез широты общения, в котором человек жил при жизни. Жизнь пролетела перед глазами, когда мы говорили друг другу, кем был для нас Рашид. Уже после, сидя за этим материалом, я позвонил этим людям. Грустная правда песни Макаревича — «почему Вы, друзья, все во мне одном, но чужие между собой…» Ну не чужие, но…

Олег Попов, директор фирмы «Агора»: Рашид был моим самым близким другом, надеюсь, и я был для него таким же… И когда друг обращается к другу, то помощь приходит сразу. Но беда случилась с другим человеком, которого он не знал никогда. И я обратился к нему. Он включил все возможности! Это была не его профессиональная проблема, но он организовал эвакуацию пациента, помощь, продлил ему жизнь на 20 лет. Он был весь в неравнодушии к людям, в умении разделить беду и помочь. Такие люди встречались не часто, такие, как Рашид, как Женя Сахаров, как Диля Даутова. И все ушли рано…

Елена Тверскова, заместитель главного врача Зеленодольской ЦРБ: Это было за пару лет до болезни. У Рашпиля в Марийке разболелся зуб. Была суббота, лето, вокруг стоматологов нет. Он позвонил, что через пару часов приедет. Диагноз он себе поставил, надо было найти ему хирурга и организовать удаление. Приезжает Рашпиль в своей обычной форме... Дачник. Идём в Зеленодольске в поликлинику, заходим в кабинет, и вдруг к нему на шею бросается доктор, обнимает его, масса комплиментов его рукам профессиональным, слова благодарности за то, что он доктора когда-то учил в отделении. Потом стоит и растерянно говорит: «Как же я Вам буду удалять зуб, у меня руки трясутся…» На что Рашид так спокойно ей: «Доктор, не дрейфь! Я — просто дачник навеселе, которому надо оказать помощь». Всё прошло отлично, дачник уехал на дачу, доктор была счастлива встречи с учителем...

Яков Маргулис, товарищ Рашида: Мы много лет дружили с Рашидом, и с друзьями пытались научить его монетизировать своё мастерство. Но учеником в этом деле он был плохим… Как-то раз он звонит мне и говорит, что пациент, которого он прооперировал и вылечил от остеомиелита, приглашает его за мёдом… Путь был неблизким, да и дорога к селу была по силе только нашему «уазику». Мы добрались, конечно. И даже мёд от благодарного пациента получили. Небольшую баночку… В этом был весь Рашпиль. Он был готов помогать всем, но не ждал ни от кого благодарностей. И учиться у нас не хотел…

Изольда Сахарова, президент общественной организации «Мисс Татарстан»: Рашид всех нас вылечивал не только от зубной боли, к нему обращались по всем вопросам о здоровье — и он бегал по РКБ, договаривался с другими врачами, водил по кабинетам, контролировал и сопереживал… И всё это с шутками и прибаутками, с коронными фразами «не шурши чулками», «отнюдь» и другими яркими выражениями. Исцелял одним словом и наш организм, а главное, наши души. Был незаменимым в компаниях, азартным и темпераментным, всегда весёлым и позитивным. Не всегда вписывался в нормативные закостенелые рамки рационализма… Никогда не кичился своими успехами, а профессионал был потрясающий! В первый раз, как со стоматологом, я с ним встретилась на Театральной. Там в кабинете стояло несколько кресел в ряд, и одновременно работали несколько врачей. Рашид посадил меня в кресло, а сам куда-то отлучился. Минута его отсутствия мне показалась очень длинной, так как я слышала с соседних кресел оханье и стоны пациентов и… потеряла сознание. Пришла в себя в горизонтальном положении, говорю Рашиду, что, может, в следующий раз будем удалять зуб? Он отвечает мне: «Дай я только посмотрю». С ужасом закрываю глаза, открываю рот. Рашид пальпирует — не больно. Жду, когда начнётся «процедура», а он говорит: «Ты рот-то закрой, чего так сидишь?» И показывает мне удалённый зуб! В последующем все больные зубы моей дочери, мамы, всей моей семьи и даже моих друзей доверялись только ему...

Рашид Хабибулов, врач, челюстно-лицевой хирург: Я знал этого человека тридцать один год, двадцать из них я бок о бок проработал с ним. Вернее, под его руководством. Вначале как врача-наставника, чуть позднее — как заведующего отделением. Рашид Лутфиевич был уникальным человеком. Людей подобного склада вообще очень мало, а в наше непростое время они практически отсутствуют. Он был потрясающе доброжелательным человеком (сейчас это называется модным словом «эмпатия»). Наблюдая за ним много лет, я видел, что среди его многочисленных друзей были очень разные люди, от высокопоставленных чиновников, бизнесменов, людей науки до каких-то совершенно асоциальных, спившихся, опустившихся типов. И что мог видеть только тот, кто наблюдал за этим со стороны, так это его совершенно одинаково доброжелательное отношение ко всем, без исключения. Причём, это была какая-то особенная доброжелательность, присущая только ему одному. Люди просто тянулись к нему. Он умел общаться, понимать людей, обладал потрясающим чувством юмора. Ещё необходимо отметить его невероятные оптимизм и жизнелюбие. Отчаяние, уныние — это не про него. Люди как раз и приходили к нему за поддержкой, в часы собственных невзгод и неурядиц. И он всегда находил нужные слова. Я не встречал людей, которые бы считали себя его врагами, мне кажется, таких просто не существует. Его уход для всех его друзей огромная утрата. Какая-то частичка нашей прежней жизни ушла вместе с ним.

Ильдар Ахтямов, профессор-травматолог: Наш Раш или Рашпиль был удивительным сочетанием лёгкого панибратства и невероятной отзывчивости к близким и друзьям, доброты к совершенно незнакомым людям и безалаберности к самому себе. Это была та изюминка, за которую его любили. Он мог в одних джинсах и кроссовках собраться за несколько часов и махнуть на серьёзный сплав. Мог сутками не вылезать из клиники, работая за себя и за того парня. Его отделение челюстно-лицевой хирургии манило коллег невероятно душевной обстановкой. На столе в ординаторской всегда были свежезаваренный чай и сладости. Мастерство в работе, умение расположить к себе людей были его фишкой. Для знакомых с его профессиональным мастерством не возникало и тени сомнения, кто должен лишить тебя части тела (зуб — тот же орган) без страха, боли и возможных осложнений. Один из близких друзей рассказывал, как серьёзно поспорил с приятелем, страдавшим от зубной боли, на то, что именно Рашпиль «вернёт ему радость жизни» так, что пациент и не заметит процесса. Договорившись о возможном крупном выигрыше, они созвонились с эскулапом, посвятили его в суть спора и предложили рассудить их. Он согласился. Дальнейшее знакомо каждому, кто побывал в кресле стоматологического кабинета на улице Пушкина. Рашид усадил наивного пациента, предложил открыть рот, инструментом прошёлся по нижнему ряду зубов, сыпал шутками и прибаутками, перемежая вопросами о наличии или отсутствии боли при каждом незначительном давлении. Рассказал анекдот, явно не по теме стоматологии, а из практики прямо противоположной медицинской специальности, и перешёл к верхней челюсти. На полпути исследования предложил всем троим выйти покурить на свежем воздухе. Пациент возмутился прерыванием процедуры, но марлевый тампон уже ложился в свежую лунку, а округлившиеся глаза спорщика говорили, что он, как и должно было быть, проиграл. Вот так работал мастер своего дела, как говорится, «без шума и пыли»!

Александр Визель, профессор-пульмонолог: Завершая грустный, прощальный разговор о Рашиде Валееве, вспомнил стихотворение Валентина Гафта:

Мамаша, успокойтесь, он не хулиган,

Он не пристанет к вам на полустанке,

В войну Малахов, помните, курган?

С гранатами такие шли под танки.

Рашид был из этой породы людей. В международном лагере «Волга» в достаточно строгие времена под соснами над Волгой неслось задорное: «Бабка дай, дай на полбанки…» И грозная боевая комсомольская дружина была недовольна и делала замечание, чтоб затихли. Они ещё не знали, сколько добра принесёт этот человек в наш непростой мир, и сделает его чуточку теплее.