ЧИТАЛКА
Путешествие из Казани в Санкт-Петербург
Журнал "Казань", № 1, 2016 Прощание с Казанью Крики чаек в гуще города, смелый луч с утра в окне зажигает в тюле сполохи, простыней пронзает ворохи. Хорошо живётся мне! Если утро, значит - раннее, начинает день сурка. Значит, снова буду ранена острым счастьем у виска. Розы в вазах со старанием...
Журнал "Казань", № 1, 2016
Прощание с Казанью
Крики чаек в гуще города,
смелый луч с утра в окне
зажигает в тюле сполохи,
простыней пронзает ворохи.
Хорошо живётся мне!
Если утро, значит - раннее,
начинает день сурка.
Значит, снова буду ранена
острым счастьем у виска.
Розы в вазах со старанием
гибко льют свою красу;
срезанная жизнь - прощание,
никакого обещания,
что такое я снесу!
***
Осень, здравствуй, мы с тобой подруги.
Мы вернулись снова в Кострому.
За какие дивные заслуги
эта ссылка сердцу и уму?
Что от нас Господь сегодня хочет,
Что ещё придумал под конец?
Дело к ночи, это ясно, Отче.
Вышиваю - крестиком! - чепец.
А мои дорожные ботинки,
чувств моих и мыслей кипяток
Ты в такие превратишь картинки -
мною, отбывающей твой срок.
Яблоко должно быть крутобоким.
Женщина должна быть молодой.
А поэт быть должен одиноким.
Ну, Господь, совсем? Как мы с тобой?
***
Герою арабской сказки,
много претерпевшему
О Маленький мой Мук!
Какие перемены!
Сочнее всякий звук,
а слово всё нетленней.
Не больно мне в тисках,
не боязно в пустыне
и не темно впотьмах,
не съест тоска о сыне.
И в мире, где сейчас
война нас рвёт на части,
проснуться всё же счастье,
и не проснуться - счастье.
Подъезд
Бог не выдаст,
так даже Россия не съест.
По цветущей сирени ты найдёшь мой подъезд.
Ты помедлишь немного, а я перед сном
почему‑то как раз погляжу за окно…
Жизнь, конечно, не персик,
но знаю одно:
из несбывшихся версий
что‑то да суждено!
Пусть сценарий суровый,
пусть он клоун и вор,
но я верую - кровно -
должен быть. разговор.
И за чашкою чая
иль бутылкой вина,
за пределом отчаяния,
за задворками сна,
за… не будет такого!..
Но я всё равно -
вот увидишь - увижу тебя за окном.
2
Сегодня солнечное затменье.
Закрой покрепче замок в квартиру.
Сегодня драки и ссоры в семьях.
Картина бойни - картина мира.
Пусть звук влетает, как сокол, в уши.
Соседи бьются, а ты не слушай…
День узколобый с утра нагрянул,
стучит, как пристав, в чужие двери.
Я б улетела в другие страны,
в иные земли, да денег мало,
призвала б Бога - да вот, не верю…
Менты в подъезде - конец скандалу.
Конец скандалу, живи достойно.
Кручина мира - картина бойни.
3
В тупичке моей судьбы
люди ходят по грибы.
Солят в банках, гнут баранки
и не утруждают лбы.
А чего их утруждать?
Дважды два, вестимо, пять.
Этот свой, а тот чужак.
Не варяг, так просто враг.
Солнце село, солнце встало
недалёко от вокзала.
Вот туда‑то и иди,
если света стало мало,
если бьётся что в груди.
4
А солнце вставало неявно, земля в облаках.
Шёл ангел понурый, он нёс пустоту на руках.
Да это ли тяжесть чего ты, пернатый, потух?
В подъезде, где пара младенцев, с десяток старух,
известная скорбь; малахольных сюда не пускать.
Здесь каждая - мать, повидавшая кузькину мать…
Ну да, здесь, увы,
невозможна борьба меж бобром и добром.
Возможна картошка и чай за покрытым клеёнкой
столом.
Здесь помощь не ждут, власть ругают вотще
не со зла,
и крошки здесь в рот убирают, смахнув со стола.
***
Завтра будет зима. И варенье. И плед.
И уймётся чума.
Сигареты - те станут дороже, но что же…
Будет то, что сегодня - сплошная зима‑кострома,
будет ласково хрюкать под пальцами серенький ёжик.
Будет чай и коньяк, будет музыка - может быть, Бах.
Будет снега - по крышу, и вьюга заглушит Чакону.
Будет грустным «Увы» и восторженно‑глупеньким «Ах!» -
вместе с ними я стану смотреть белый мир заоконный.
Будет в каждом углу шебуршать и шептать дежавю.
В зеркалах отраженье меня - двадцатипятилетней.
До весны доживу, а быть может, как знать? доживу
до грозы - ослепительной, яростной, летней!
***
Мы вольные птицы…
А. С. Пушкин. «Узник»
Хватит, родная, вставай, на закате не спят.
Полно растрачивать день на пустые виденья.
В двери звонят. Никого? А открутим назад
пару минут?.. Разлюбила, видать, приключенья.
Ветер да листья, да грозы, да дождь за окном.
Лето кончается; что ты лежишь, не одета?
Ветер
не Вертер,
да листья -
дались тебе листья,-
потом
будешь лежать, когда кончится жизнь или лето…
Ну, а сейчас ждут тебя - доставай чемодан,
шляпку, мадам, не забудь, и не медли нисколько.
Поромантичней закутай недевичий стан,
и не гляди в зеркала на дорогу,
тем паче - в осколки.
Им, приключеньям, неважно, какая пора,
им без разбору - зима на дворе или лето,
если не счастлива - будешь хотя бы согрета,
там, где за тучей, конечно, белеет гора…
***
Мне о свободе быть собой
расскажет северное море,
где ветер серо‑голубой,
свободен, как на воле воры.
И где зелёная волна
неотличима от гранита:
прикосновения она
не помнит, да и не хранит их.
Танцуй, дыши и ничего
не помни, солнечное лето:
души работы ломовой
под лёгких облаков балеты…
Невский этюд
Я висела в кресле‑гамаке
с тонкой сигареткою в руке.
Искренне валяла дурака,
мимо шла на двух ногах река…
Капучино всласть любил корицу,
остро пахло северной столицей…
Водки, как всегда, нам было мало,
Питерское солнышко сияло,
жгло за весь июнь и весь июль.
Этот день уже не повторится,
капелька, танцовщица, живица -
снято, классно, и не нужен дубль!
Хорда счастья с запахом коктейля,
никакого, знаете ль, ферштейна…
Просто август косит под июль…
***
Марсово поле хрустит под ногами,
Марсово - снова, но нынче не с нами…
Нынче он летний - Летний наш Сад.
Лебеди здесь, никуда не летят -
крылья подрезаны, сытно в пруду.
Больше сюда никогда не приду.
***
Постояла у Троицкого моста,
увидала любовь свою - как с листа
прочитала её, а точнее - о ней
в листопаде последних октябрьских дней.
А теперь сентябрь. Сколько минуло лет?
А до сих со мной тот октябрьский свет..
Остальное не стоило и гроша…
Как легки шаги! Как душа свежа!
***
Балтийского воздуха полную грудь
вдохни - на остаток жизни.
И свежесть его не забудь,
не забудь -
И чувства свои, и мысли!
***
Обожаю этот мостик
на Владимирском проспекте,
прихожу сюда как в гости -
над фонтаном постоять.
Две знакомые голубки
любят воду, словно утки,
Их счастливые минутки
так приятно разделять!
Петербургский триптих
1
Столик ломберный в фаворе;
нежность глаз и жар ланит!
Наша жизнь, точнее - быт, искоса на нас глядит.
Ничего не говорит.
А чего ей говорить? Вот, таблетки… Не забыть.
Жизнь такая молодая, тоненькая, словно нить.
Только нечего пришить.
Вспомнить?.. Тут ого‑ого! тут у нас полно всего.
А на деле в самом деле - никого и ничего,-
кроме счастья одного.
В чём же счастие, мон шер?..
День да ночь вот, например.
Интернет - и тот не нужен,
лишь планшет и секретер.
Вот ещё бы окна в сквер…
2
Трамвай, членистоног и громыхуч,
проходит по Свечному переулку.
О том, насколько этот зверь могуч,
дрожащий дом рассказывает гулко.
А дом суров, он - северный модерн,
ему подрагивать досадно и неловко,
а делать что? - Мон шер,
он не гранит… Хотя похож своею облицовкой.
И всё же - утро!.. Раз трамвай звенит,
и солнце в этом убеждает веско…
О чём мои другие будут дни?
Сегодняшний о том, что Достоевский
здесь где‑то рядом долго проживал,
и я зайду к нему спроста и по‑соседски…
А вот шампанского пленительный бокал -
от всех неловкостей разительное средство.
3
По скрипучему паркету
я хожу туда‑сюда…
Лето кончилось, о лето!
Не забуду никогда.
Шестьдесят второе лето,
счастья шорох, счастья миг!
И как искренне, как слепо
в нём меня любил старик…
Он любил меня бессонно,
развлекал и отвлекал,
а меня пленил огромный,
дивный город… наповал!
Вот его я - целовала,
одевалась - для него.
Счастья много, горя мало,
а любовь - важней всего.
Жаркий день, прохлада ночи,
ливень хлынул и иссяк.
Дом заснул, трамвай грохочет…
Что с душой моей не так?
Питер, сказочное чудо,
нам всего по триста лет!..
Как уеду? Как я буду
в мире, где любови нет?
***
Под куполом Собора так спокойно…
Сама себе раба и госпожа
голубкою усталою душа
притихла, обретая лад и стройность,
а жизнь вокруг - проста и хороша,
и страх так мал, и так покойна совесть…
И в мире столько мира, столько света!
И, Господи, за что мне счастье это?!
***
Отложи книгу!
А я отложу иглу.
И в углу,
затемнённом углу,
Ты опустишь римские шторы,
и затихнут все разговоры…
И ты станешь незрячим, а я слепой.
И никого в тёмном мире -
только мы с тобой.
Мы с тобой….
***
Питер
надел серый свитер
в день моего прощания с ним…
На Фонтанке поговорим.
Знаешь, а мне не нужен лоцман.
Тут в каком‑то дворе звучит Моцарт;
сядешь на стул: громче скрипка,
на другой: валторна или гобой -
словно инструмент у тебя под рукой…
Такое вот чудо -
концерт для восьми стульев.
Я пью этот мёд из улья, из улья,
И сколько жива буду -
вкуса его не забуду,
А тебе спасибо за ещё одно чудо…
А вчера была я в гостях у Блока.
Смотрела на Пряжку из блоковских окон.
Потом смотрела на них с берега Пряжки…
Блок жил в России, а я - в Рашке.
Но воздух Родины - та же твердь.
И нам наградой да будет смерть.
Но знаешь, я люблю смотреть
на Фонтанку с моста. И теперь, и впредь
воды её пахнут водой -
так сказал друг мой дорогой
На вопрос: чем пахнет эта вода?
Правда, мы были на Мойке тогда,
У дома, в котором хотел жить Пушкин,
Жить собирался, не умирать!
Но смерть поэта в обычае прозевать,
Чтобы потом воспевать, как новогоднюю ёлку.
А много ль поэту с посмертной‑то славы толку?..
Питер, Питер, в тебе что ни дом,- музей…
Я интерактивна, но нет у меня друзей,
поэтому любо мне здесь их обретать -
Все ж рядом жили, великих соседей - рать…
Как жили, это другой вопрос.
Дуэль, долги, нищета, болезни, донос…
«Люди получше нас жили похуже нас»…
А вот на Литейном книжный - как раз
все бессмертные тут.
В книжном‑кофейне счастья - сорок минут.
А больше нельзя - ни денег, ни времени нет,
но только я знаю, что я тоже поэт.
В кармане моём есть билет на поезд
с шикарным видом на новую повесть,
неважно, в прозе или в стихах,
важно, что снова неведом страх.
Мне никакой снова неведом страх.
Питер, какое счастье побыть у тебя в руках!
***
Проспекты и дворы, кафе и подворотни,
каналы и мосты, Фонтанка и Нева,
я этих светлых дней не знала беззаботней,
всё было как в кино, всё было трын‑трава.
Не гасни же во мне о, питерское солнце,
не меркни, не усни, живи в моей груди,
златую нить не рви весёлым веретёнцем!
Так пусто позади… так много впереди…
И не было беды, разрухи и разлуки,
уже не просят жертв, уже не нужно слов,
А шарик голубой вернулся прямо в руки,
и никаких преград, и никаких оков…*
* Это стихотворение стало песней; музыка Михаила Кукулевича
Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа
Нет комментариев