Сказка о великом сказочнике

Шварц. Год был страшен несчастьями. Но мы не хотели их видеть. Началась советско-финская война. В Ленинграде ввели затемнение. Но театры продолжали играть, рестораны работали. За эти годы мы привыкли жить, когда рядом убивают. Под новый, сороковой, год я вдруг напился свыше всякой меры, сильнее, чем когда-нибудь. Проснулся утром, полный искреннего желания умереть.
˂…˃

Катя. С Новым годом!

Шварц. С Новым.

Катя. Ты можешь сказать, что на тебя нашло вчера?

Шварц. Я не знаю… просто… Странная встреча произошла у меня, когда шёл от родителей. Тощий старик с больным лицом и тощая рыжая женщина, задыхаясь и спеша двигались мне навстречу. И я вдруг испытал страх и то наслаждение, что есть «бездны мрачной на краю», понимаешь?

Катя. Не очень.

Шварц. Мне почудилось, что это война и голод спешат к нам.

Катя. Ты всегда боялся високосных лет.

Шварц. И правда, через несколько дней по радио известили о заключении мира с Финляндией. И я почувствовал, что снята куда большая тяжесть с груди, чем я мог предположить.

Катя. Солдаты возвращаются с фронта в грузовиках, украшенных ёлками. Затемнение отменили, и улицы кажутся праздничными. Год пролетит быстро. А там уже и 41-й, и всё будет прелестно. И все мы после долгих забот и мучений будем счастливы, очень счастливы наконец!

Это отрывок из пьесы «Шварц, человек, тень» питерского драматурга Маргариты Кадацкой, написанной специально для Казанского ТЮЗа. Опираясь на дневники и письма Евгения Шварца, уроженца нашего города, она соединила документальный материал с текстами его пьес, домыслив историю возникновения знаменитых шварцевских героев и сказочных сюжетов. Будучи сама сказочницей, Маргарита Кадацкая раскрыла особенности сознания художника, преобразующего действительность в поэтическую реальность. В результате родилась «документальная сказка» о жизни Евгения Шварца. В отрывке, посвящённом встрече 1940-го года, дневниковые записи Шварца перетекают в слова Ланцелота из «Дракона», передавая страх героя, предощущение грядущих катастроф, но и надежду, неизменно связанную в сознании человека с наступающим новым годом. 
Премьера спектакля «Шварц, человек, тень» состоялась в Казанском ТЮЗе 20 октября этого года. Постановка выросла из эскиза — год назад, в октябре 2021-го, в ТЮЗе проходила лаборатория «125», приуроченная к 125-летию со дня рождения Евгения Шварца. Кстати, это редкий случай, когда все лабораторные эскизы стали полноценными спектаклями и вошли в репертуар театра. В ноябре 2021 года состоялась премьера спектакля «Тень» по мотивам одноимённой пьесы Е. Шварца в постановке Петра Шерешевского (Санкт-Петербург), а в июне нынешнего года режиссёр Артём Устинов (Самара) представил казанскому зрителю свой спектакль «Здесь был Кай» — современную версию «Снежной королевы» Андерсена-Шварца.
Уже на этапе эскиза «Шварц, человек, тень» стал настоящим событием. За время, предшествовавшее премьере, спектакль, не претерпев существенных изменений, обрёл окончательную форму. Здесь сошлось всё — талантливая драматургия, сильная режиссура, яркая работа актёров. Пьеса Маргариты Кадацкой, перенесённая на сцену режиссёром из Санкт-Петербурга Дмитрием Егоровым, стала оммажем великому сказочнику и Дон Кихоту ХХ века, исполненным любви, сочувствия и трепетного восхищения.
Актёры играют в фойе театра, на трёх небольших площадках с арочными сводами и тихим, приглушённым светом (художник по свету — Ания Шепелюк). Тени на стенах отсылают к известной сказке Шварца и к названию спектакля. В постановке нет художника, обстановка минималистична. В центральной части фойе — комната Шварца с чертами скудного советского быта: письменный стол с лампой и пепельницей, стул, пианино, на стене картина и ходики. Здесь же, напротив у стены, расположены места для зрителей. Правый придел, обозначенный скромными атрибутами в виде стола и стульев, превращается то в редакцию журналов «Чиж» и «Ёж», то в застенок НКВД, то в кабинет Сталина. Левый придел — «владения» Шварца и его дочери Наташи. Камерное пространство как нельзя лучше передаёт интимность переживаний героя — его радостей, мучений, внутренних противоречий. Перед зрителем разворачиваются важнейшие события в жизни Шварца: уход из семьи, любовь к Кате, Екатерине Зильбер, ставшей его второй женой, начало литературной деятельности, работа в журналах ДетГиза «Чиж» и «Ёж», арест друга, поэта Николая Олейникова, общение с дочерью Наташей, вой­на, работа на радио в блокадном Ленинграде, ХХ съезд партии и другие. Перипетии личной жизни Шварца спаяны с событиями большой истории. Дневниковые откровения писателя органично и бесшовно перерастают во фразы его персонажей и наоборот. Для поклонников драматурга и литературных гурманов угадывание первоисточника — особая радость. Так, становясь на колени перед дочкой (Гузель Валишина) и вручая ей новые туфельки, Шварц (Сергей Мосейко) обращается к ней словами Пажа из «Золушки»: «Я не волшебник, я ещё только учусь, но любовь помогает нам делать настоящие чудеса. Простите меня, дерзкого, но я осмелился чудом добыть для вас это сокровище. Это хрустальные туфельки, прозрачные и чистые, как слёзы, и они принесут вам счастье, потому что я всем сердцем жажду этого! Возьмите их!» А при прощании, перед отъездом Наташи в эвакуацию, отец утешает дочку монологом из «Снежной королевы»: «Всё будет отлично — ты будешь с нами, мы с тобой, и все мы вместе. Что враги сделают, пока сердца наши горячи? Да ничего! Пусть только покажутся, и мы скажем им: «Эй, вы! Снип-снап-снурре…» — «Пурре-базелюрре!» — отвечает ему девочка. Это волшебное заклинание становится сказочным позывным, тайным паролем отца и дочери.

Шварц и его любимая жена Катя (Гузель Шакирзянова) заимствуют свои признания у Хозяина и Хозяйки из «Обыкновенного чуда». Сцена допроса Шварца после ареста Николая Олейникова (Евгений Быльнов) оборачивается зловещим разговором Волка и Зай­ца из «Красной шапочки». Тема Сталина (Дмитрий Язов) рифмуется со сказкой «Голый король». Воспитанник интерната Женя Шелаев (Валерий Антонов), ушедший добровольцем на фронт, говорит словами Ланцелота, идущего на бой с Драконом. Цитаты из дневников Шварца и его сказок метко бьют по рефлекторным точкам зрительского сознания, отзываясь ассоциациями и аллюзиями к дню сегодняшнему.
Большой удачей спектакля стала роль Евгения Шварца в исполнении народного артиста Респуб­лики Татарстан Сергея Мосейко. Это тончайшая, филигранная, интеллигентная работа незаурядного актёра. В первую очередь ему спектакль обязан образом большого ребёнка, человека с кровоточащей совестью, ранимого художника, зажатого в тиски времени. Но спектакль силён и своим ансамблем. Это лирический дуэт Шварца и Кати, трогательная любовь отца и дочери, юная ребячливая дружба с Николаем Олейниковым, столкновение с веком-волкодавом в образе гротескных чиновников и палачей, живущих в двух измерениях — как реальные персонажи истории и как чудовища, людоеды из сказочной Вселенной Шварца (Елена Калаганова, Владимир Никитин, Диана Никульцева, Елена Синицина, Александр Яндаев). При этом каждый «Людоед», не выходя за границы общей стилистики трагикомического фарса, чёрного гротеска, наделён индивидуальными чертами. 
Режиссёр мастерски организует пространство игры, смело переключая стилевые и эмоциональные регистры. Лирическая линия переходит в гротесковую, комическая — в драматическую.
В финале появляется погибший Николай Олейников в обличье Санча Пансы и ключевой для спектакля образ Дон Кихота. «Сень­ор, сеньор, — обращается Панса к Шварцу, — скажите мне хоть словечко на рыцарском языке — и счастливее меня не разыщется человека на всей земле», на что Дон Кихот — Шварц отвечает: «Сражаясь неустанно, доживём мы с тобой до золотого века. Обман, коварство и лукавство не посмеют примешиваться к правде и к откровенности. Мир, дружба и согласие воцарятся на всём свете. Вперёд, вперёд, ни шагу назад!» Это рыцарская формула, наподобие волшебного «Снип-снап-снурре», устами театра обращённая к зрителю большим сказочником. И на неё мысленно хочется ответить заветное — «Пурре-базелюрре!»