Речной вокзал, пластинки, сорок копеек

Нияз Игламов

Театральный критик

Я учился в единственной в то время в городе татарской школе № 35. После школы частенько шёл к Речному порту — там можно было потусоваться, посмотреть, нет ли кораблей с иностранцами. В навигацию их было много, и они дарили нам жвачку или значки. «Работа» с иностранцами была прерогативой нашей школы, и всех остальных, посягнувших на нашу территорию, мы били.

Интуристов тогда не всегда выпускали в Казань, город был полузакрытым, и они часто гуляли лишь в порту. В те годы Речной порт был одним из лучших мест в Казани. Оборудованный, с великолепной инфраструктурой. Там всегда продавалось мороженое — такое как надо. Я с завистью смотрел на взрослых, которые заходили в знаменитую пивнушку в форме бочки. Мне казалось, пиво — ка­кая-то замечательная вещь. Каково же было моё разочарование, когда я вкусил плода сего.

Это было время, когда жителей Ново-Татарской слободы стали переселять в новые районы, практически разрушив аутентичную инфраструктуру татарской части города. Это было неосознанным преступлением. Когда я начинал учиться, люди кое-где ещё держали скотину, это была такая маленькая деревенька в городе, татарский анклав. Там все говорили по-татарски. Это была среда, в которой активно функционировал родной язык... Ночью — окна выходили на улицу — я слышал, как люди семьями, группами возвращались по улице Татарстан из Театра Камала, обсуждая увиденное. Где это всё? Кто виноват? Что делать?

Я очень любил бродить в тех краях. Дома разрушают, люди оставляют ненужные вещи. Много чего полезного можно было найти. Ржавую винтовку без затвора, коробку патронов, старую керосиновую лампу, фарфоровый горшок с клеймом Кузнецова. Там была куча антиквариата, которому люди не придавали ценность и оставляли. Всё это я таскал домой на лоджию.

Если же ты выходил из школы через центральный вход, то попадал на улицу Гафури. Дальше — общага, опорный пункт милиции, аптека, хрущёвки, автовокзал.

На автовокзале продавалось очень вкусное сливочное мороженое с наполнителем, оно стоило пятнадцать копеек, и когда случались деньги, я покупал три мороженки в любое время года. Первую мороженку я догрызал, не успев дойти до моста, вторую ел уже медленнее, со вкусом, проходя мимо парка Тинчурина, мимо кулинарии (сейчас там ресторан «Пиросмани»), мимо малосемеек... По небольшой лестнице поднимался к магазину в доме № 13.

Заходил в магазин люстр, смотрел на них, на бытовую технику. Просто смотрел, потому что купить всё это было для нашей семьи нереально. Потом шёл в книжный магазин, в любимый букинистический отдел. Лет с семи-восьми я коллекционировал журналы — «Юный техник», «Техника — молодёжи», «Вокруг света». Для меня было большим удовольствием перебирать стопки журналов и находить нужные.

В книжном магазине я проводил не менее часа. Потом переходил улицу Нариманова и мимо «Поч­ты» в доме № 11 шёл в дом номер № 9, где был магазин «Мелодия». Гитары, проигрыватели, магнитофоны... Пластинки!

К двум-трём часам я подходил к торцу своего дома. Там находился винно-водочный магазин, переехавший туда в связи с антиалкогольной кампанией из бакалейного отдела. Там я проводил не меньше сорока минут. Что делал? Подробно обыскивал каждый сантиметр. В давке за водку, которую тогда продавали только с часу до двух, люди теряли очки, авторучки, перочинные ножики, часы и, конечно же, деньги. В день я находил там не меньше сорока копеек. Иногда — три рубля, пять, два раза нашёл десятки. Это были огромные деньги. Я не знал, что с ними делать и отдавал их маме.

Записала Альбина АБСАЛЯМОВА

Фото Юлии Калининой