Все камни — одинаковы?

3 марта на сцене Казанского ТЮЗа — премьера. Музыкальный спектакль «Синяя птица» представляют артисты инклюзивной творческой лаборатории «Создавая театр».

За процессом подготовки проекта мы наблюдали вместе с фотографом Юлией Калининой, и попутно у меня возникали всё новые и новые вопросы. Если бы не профессия — выбрала бы я в качестве «культурного досуга» посещение театра, на сцене которого играют люди с инвалидностью? Ответ был неочевиден. Что же тому причиной? Усталость сострадать? Отсутствие достаточного представления об инклюзивном театре как о творческом, прежде всего, явлении, а не «социальном проекте»? И вообще, интересно — какое место в пирамиде духовных потребностей современного человека способны занять инклюзивные спектакли, если пресловутым примером показателя интереса населения к театру в привычном его понимании являются цифры в единицы процентов? Способен ли инклюзивный театр конкурировать с мейнстримом?

О своём пути в инклюзию и её реалиях — монологи режиссёра-постановщика «Синей птицы» Дарьи Хуртиной.

Дети — и в Африке дети

По образованию я — режиссёр любительского театра, училась у Геннадия Прыткова и Ирины Чернавиной — больших артистов. Долгое время мне пришлось работать не по диплому. В конце концов это наскучило, я пошла в школу и открыла там студию для подростков. Сами дети назвали её «Театралкой». Мне было важно понять, смогу ли я вести целую группу детей. Это большая ответственность: ты несёшь не просто какие-то знания, а работаешь с душой. У подростков она настолько тонкая и подвижная, что некоторые психологи ставят знак равенства между подростковым возра­стом и психологической девиацией.

В театр я пришла в 2017 году. Здесь до сих пор существует (слава богу, не упразднили!) специальная ставка: заведующий педагогической частью. Раньше завпеды обязательно были в каждом театре для детской аудитории. Сейчас это очень актуально для всех театров — неважно, детских или нет — вести работу со зрителем, формировать в нём общие с театром ценности.

Мне дали задание провести летнюю творческую инклюзивную лабораторию «Создавая театр», которая открылась по инициативе директора театра Айгуль Алмасовны Горнышевой, благодаря Министерству культуры РТ и гранту АО "РИТЭК".

Слово «инклюзивный» я услышала тогда впервые, абсолютно не понимала, что это такое, потому никогда не сталкивалась с людьми с инвалидностью вообще.

Поначалу я испугалась. Не самих детей, а того, что не справлюсь. Но как только мы начали работу, то очень быстро забыла обо всех страхах. Потому что дети — они и в Африке дети.

Мы должны были сделать эскиз спектакля «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» по повести-притче Ричарда Баха, выпустить его и расстаться. Ночь на инсценировку, ночь на подбор музыки, ночь на подбор декораций, неделя репетиций… В итоге сделали спектакль на 35 минут. Результат настолько воодушевил, что мы решили продолжать.

Создавая театр, играют все!

Уже три с половиной года мы работаем с периодической поддержкой государства, но в основном справляемся силами нашего театра. У нас два направления: лаборатория «Создавая театр», куда приходят дети с инвалидностью и без в возрасте от 8 до 18 лет, и студия для подростков «Театралка», с которой я начинала работать ещё в школе. Там занимаются ребята от 14 лет.

На первый взгляд, театру это, казалось бы, не нужно. Представьте — дети приходят (не по билетам на спектакль, а со служебного хода), занимают целый репетиционный зал. Но могу сказать точно, что атмосфера с их приходом в театр сильно изменилась. Сейчас нам помогают практически все.

Доходит до каких-то необъяснимых чудесных явлений. Когда нам нужен был поролон, чтобы сделать с ребятами рыбёшек для постановки «Чайки», и я ломала голову, где бы его достать, дверь в мой кабинет открылась, и наш реквизитор принесла целый мешок этого поролона.

Несмотря на титаническую занятость, с ребятами работают наши артисты. Нас всегда поддерживает Нина Ивановна Калаганова. Она и в «Чайке-Ливингстоне» играла, и в «Синей птице». Дети её обожают. Вокалом с нами занимается актриса и профессиональный педагог Гузель Шакирзянова, Елена Ненашева проводит тренинги по речи. В «Театралке» с ребятами занимаются Павел Густов, молодой актёр Егор Белов, Эльмира Рашитова преподаёт пластику. В этом году к нам присоединился хореограф Евгений Скрипачёв. Сам он — актёр театра «Инклюзион». С людьми с инвалидностью работает уже несколько лет. Телесная практика очень сильно раскрепощает ребят, даёт потенциал.

Да мы — обычная студия!

Недавно я смотрела спектакль Андрея Афонина — человека, который работает в инклюзии уже тридцать лет. Он был спикером на I Всероссийском театрально-образовательном форуме для руководителей и педагогов детских театральных коллективов в рамках фестиваля «Поколение NEXT», который проводил Казанский ТЮЗ. Средствами театра Андрей Афонин реабилитирует людей с ментальными особенностями. В Москве у него замечательный театр «Круг II», его спектакли не раз номинировались и получали «Золотую маску». Я смотрела их постановку «Шесть в квадрате» и ловила себя на мысли, что не вижу людей с инвалидностью, а наблюдаю за историей, которую режиссёр представил зрителям. Настолько всё было красиво эстетично, глубоко.

Когда ты не делаешь поблажек, тогда и зритель не будет воспринимать твой спектакль как нечто ущербное.

И только так это и работает. Инклюзия — это не то, когда мы вытаскиваем людей с инвалидностью и говорим: смотрите, они тоже люди! Нет.

Мне очень нравится, как об инклюзии говорит режиссёр Борис Павлович. Что такое граница? В привычном понимании это то, что отделяет одно от другого. Например, людей с инвалидностью и нормотипичных людей. Но на самом деле граница это то место, где люди встречаются.

Когда я общаюсь с коллегами, которые работают в инклюзии, то вижу, что у всех складывается похожая история. Мы начинаем с того, что наша деятельность — «реабилитация средствами культуры и искусства», а спустя какое-то время говорим: «да мы — обычная студия!»

За Синей птицей

«Синяя птица» — наш третий проект после «Чайки по имени Джонатан Ливингстон» и спектакля «Дети над пропастью», который мы делали с «Театралкой». Поставить пьесу Метерлинка — совершенно сумасшедшая идея. Полгода я работала только над текстом. Пьеса — бездонна, как океан. Мне нужно было достать с его дна именно то, что я хотела бы прожить с детьми лаборатории «Создавая театр». Весь гигантский объём мы никогда бы не осилили, поэтому взяли только некоторые фрагменты и сделали семь картин. Наша история о том, что гармонию и счастье найти в принципе невозможно.

Мы все сейчас — и дети, и взрослые — как правило, думаем только о результате. Нас волнуют результаты ЕГЭ, ОГЭ, результат работы, успех. А жить-то когда? И в итоге, результат жизни — смерть. В нашей постановке мы говорим о том, что важно не то, чем твоя жизнь закончится. Важно то, что ты получишь в процессе.

Практически сразу я решила, что музыку к спектаклю попрошу написать группу незрячих музыкантов «НеЗаМи». Мы с детьми сходили к ним на концерт и просто влюбились! Это высокопрофессиональный музыкальный коллектив. Когда вместе с актёрами мы ездили к ним на базу репетировать номера, то были в восторге от их одарённости. Я ставила перед ними задачу, проходило две-три минуты, и они сразу начинали играть в ансамбле. В спектакле ребята создают живое музыкальное сопровождение и исполняют финальную песню. Слова к ней написала Елена Варфоломеева, мама двух моих учениц. Они полностью выражают смысл постановки: «Вперёд, стремиться за Синей птицей». Автор двух других песен, звучащих в спектакле, — поэт Александр Капырин.

Художником‑постановщиком нашего спектакля стала художник по костюмам ТЮЗа Марина Родионова. В визуальном решении мы отталкивались от вопроса, чего хочет видеть ребёнок в детстве? Сама я обожала мультик «Аленький цветочек». В итоге у нас появились эскизы костюмов, которые меня просто пора­зили! По сценографии же всё было предельно просто. Наши декорации — это белый лист бумаги, на котором проектор рисует образы, рождающиеся через призму детского сознания. Ведь «Синяя птица» — это сон, фантазия. Одна из моих любимых картин спектакля — «Во дворце ночи». Там есть звёзды, дивный сад, призраки, страшилки, привидения — всё, что обычно приводит в восторг маленького ребёнка.

С актёрами ТЮЗа.

В спектакле заняты четыре профессиональных артиста: Мама Тиль и Папа Тиль — это Алексей Зильбер и Алсу Густова, Старик‑Время — Дмитрий Язов, Фея Берилюна и Соседка Берленго — Нина Калаганова. Остальные актёры — это 19 участников проекта «Создавая театр». Среди них есть ребята с ДЦП, слабослышащие. Как вытащить их потенциал? Как убрать их «ограничения по здоровью»? В случае со слабослышащей девочкой всё получилось само собой. Наш хореограф выстроил движение воды — а она Воду играет. Я предложила ей под эти движения говорить. Если в жизни её речь звучит необычно, то, когда она стала пропевать слова в ритме пластики, получилась как раз нужная интонация. Роль Хлеба у нас играет мальчик с ДЦП. У него костюм, изображающий огромный живот, и его особенная походка вразвалочку — это то, что нужно. Самый старший наш участник с диагнозом «расстройство аутистического спектра». Он делает огромные успехи. Когда мы готовили пятую картину спектакля «Дети будущего», я попросила ребят представить, что они — те самые «лазоревые дети», к которым приходит Старик-Время, и они рассказывают, с чем прибудут в жизнь. Свои мысли они выражали в виде поделок — я раздала им пластилин, кисточки с красками, бумагу, старые газеты. Одна девочка нарисовала лицо и на нём разные погодные и природные явления — радугу, солнце, дождь. Объяснила, что это — разные человеческие эмоции. Другая слепила фигурки мальчика и девочки — сказала, что будет рассказывать им сказки, и, видимо, придёт в мир, чтобы стать мамой. А тот самый мальчик с РАС объявил, что он — матрёшка. И как же он был прав! Он настолько «многослойный», у него отличный интеллект, но большие затруднения с диалоговой речью. И последнее время я вижу, насколько стремительно он развивается, занимаясь с нами.

Желающих приходить к нам пока немного. Должно пройти какое-то время, когда родители преодолеют границу и поймут, что его ребёнок может посещать разные кружки. Для многих — это тяжело физически. Если ребёнок сложно передвигается, то мамы, уставая носить его буквально на руках, быстро выбиваются из сил.

К сожалению, пока в театре нет возможности принять ребят-колясочников. Зал, где мы занимаемся, находится на втором этаже. Мы бы хотели принимать всех. Преодолеть ограничения, не видеть инвалидов, а работать с личностями. Фея в «Синей птице» произносит очень значимые в этом отношении слова: «Все камни одинаковы, Тиль-Тиль. Все драгоценные. Но человек видит только некоторые из них».

Фото Юлии Калининой