Бурятия. Край дацанов, дыханье Монголии…

Как так получилось?

Ещё весной планировали ехать на Байкал, через Екатеринбург и Красноярск. Конечным пунктом железнодорожного путешествия на яндекс-карте светился Иркутск.

Но случайно вскликнула мышка, Байкал поехал налево, а за ним вдруг начала увеличиваться клякса загадочного Улан‑Удэ.

Это ведь совершенно другая культура, российский буддизм, ламы, дацаны — раз уж доберёмся до Иркутска, почему бы не доехать и до Бурятии — подумалось мне.

Докупили билеты.

Его не видно, но он есть…

Отгремел дружелюбный байкальский фестиваль поэзии. Ночным утром мы сели в поезд до Уланки и стали готовиться к мариническим пейзажам великого Байкала: ведь мы ехали по историческому отрезку КВЖД, повторяя каждую чёрточку южного побережья: Слюдянка, Байкальск, Выдрино, Танхой.

Но Байкал захандрил и напустил туману. Ворочался и кряхтел совсем рядом, а на глаза так и не показался. Только белые клочья в окне. Колёса стучат, и ложечка в стакане трепыхается без чая.

Почему Улан-Удэ?

Улан — потому что Удэ. Улан — красный (бур.), Уда — река. Очень самодостаточное название для реки, согласитесь. Бывший Верхнеудинск. Теперь бурятский Красноудинск, получается. Уда здесь впадает в Селенгу. Селенга (ударение на последний слог) очень важная и крупнейшая река, впадающая в Байкал и обеспечивающая до половины ежегодного притока воды в озеро.

Собственно, Байкал можно рассматривать как Великое селенгинское водохранилище. Дальше Селенга называется Ангарой, потом меняет пол на Енисей и утекает в Карское море.

Дальний Восток

Оказывается, Улан-Удэ с 2018 года считается Дальним Востоком.

Поэтому из сибирского Иркутска, сами того не зная, мы уехали на Дальний Восток, заселились в хостел «Достоевский» и по­шли по городу смотреть на Бурятию.

У города есть одна мистическая особенность. Куда бы вы ни пошли, рано или поздно придёте к голове Ленина.

Голова Ленина

За Улан-Удэ думает голова Ленина, находящаяся на площади Советов. Самая большая голова вождя в мире. Скуластая. Монгольская. Тяжёлая.

Затылком она отсвечивает в окна городской администрации и правительства республики. Идейно вдохновляет чиновников. Частенько они на неё гадают или медитируют.

Лицом же голова расположена к немногочисленным туристам.

Ночью шепчет мантры.

Тот из бурятских шаманов, кто заставит её моргнуть, будет признан самым великим, но пока такого не нашлось. Многие пытались и пытаются это сделать, тренируясь на бурятских светофорах.

Дацан на Лысой Горе

Этот дацан живёт на горном хребте Хамар-Дабан, в городской черте Улан-Удэ. Называется он «Ринпоче Багша» — драгоценный (санс.) учитель (бур.).

Настоятель храма — Еше Лодой Ринпоче, тибетец.

Человек этот долго и усердно учился различным буддийским мудростям и последовательно достиг звания гелонга, ачарьи, а затем и геше-лхарамбы — что не может не вызывать изумления и восторга, конечно же.

Там первым делом нас встретила Восточная золотая ступа примирения. По‑бурятски ступа — субурган — мемориальное сооружение, гробница лам, хранилище реликвий. Параллельно слева стоял такой же субурган, но уже не для примирения, а для любопытства и разглядывания, потому что это был музей.

По-человечески, то есть по-буддистски, главный дацан нужно было вначале обойти по часовой стрелке, но мы сразу рванули в двери и обалдели от солнца, света, золота, благовоний и благозвучий.

Прямо перед нами оранжевый монах падал перед сияющим Буддой на специальный деревянный настил и вставал, падал и вставал. Через некоторое количество падений я понял, что он так молится.

Будды были повсюду: тысячи разноликих статуэток слепили глаза. Глаза, припорошённые позолотой, споткнулись о 350-килограммовые чётки из двухтысячелетнего африканского дерева, которые сделал Хаяши Хироши и подарил дацану.

Выйдя из жёлтого зазеркалья, вот теперь мы уже пошли по часовой стрелке вокруг этого чудесного здания.

Мы били в колокол четырёх печатей, крутили хурдэ — молитвенные барабаны, ходили по садам камней и усаживались в беседках, соответствующих нашим годам рождений.

Но самое удивительное зрелище ждало впереди — громокипящая аллея реющих на ветру тысячи тысячей хий моринов. В глазах зарябило настолько, что стало трудно  ориентироваться в пространстве.

Хий морин (конь ветра — бур.) — маленький флажок определённого цвета, соответствующего году рождения. Флажок состоит из мантр, благоприятных узоров, слогов и молитв. Хий морин вывешиваются при рождении ребёнка, перед большими и важными делами, для успеха, благополучия, исполнения задуманного, а также когда психическая энергия человека находится в плохом состоянии.

Хий морин — это символ энергии тонкого тела человека. Сутью энергии является движение, символом движения — конь.

Колыхаясь на ветру, флажки распространяли магическую силу мантр, и мы врастали в эти мантры, стояли и никуда не уходили.

Кафе «Бухлёр»

В Иркутске была «Позная», перед вывеской которой я долго мучился — позная что?

А в Улан-Удэ нам почти сразу встретилось кафе «Бухлёр». Но я уже был подготовлен к этим прекрасным бурятским изыскам кухни. Правда, иркутские позы (по-нашему манты) превратились здесь в буузы и добавились незнакомые доселе шулэн и дотор.

Шулэн — мясной бульон с домашней лапшой, настолько густой, что ложка в тарелке стояла и не кренилась.

Дотор — блюдо посерьёзнее. Пробовать я его не стал, не особый любитель таких вещей, но рецепт приведу пошаговый. Владейте и экспериментируйте:

Ингредиенты — овечьи внутренности, 1 кг лука, 0,5 л молока, специи, чеснок, лавровый лист

1. Кишки, рубец очищают, промывают. Моют также лёгкие, печень, почки. Всё укладывают в котёл, заливают холодной водой и варят до готовности.

2. Свежую кровь собирают, процеживают, добавляют молоко, заправляют мелко нарезанным внутренним жиром, солью, перцем, луком и заполняют этим составом сычуг, завязывают его и варят в течение часа. В итоге получается кровяная колбаса.

3. Варёные субпродукты и кровяную колбасу мелко нарезают, добавляют лук, перец, чеснок, лавровый лист, заливают бульоном и проваривают 5 минут.

При подаче дотор укладывают на тарелке горкой, можно украсить зеленью.

Приятного аппетита, как говорится.

Иволгинский дацан «Хамбын Хурэ»

Нельзя было побывать в Бурятии и не посетить легендарный Иволгинский дацан, живущий в 36 километрах от Улан-Удэ в селе Верхняя Иволга.

При выезде из города нас провожала Мать Бурятия. Вдоль трассы покачивались сопки. Почти на каждой из них танцевали огромные белые буквы мантр: «ОМ МА НИ БАД МЭ ХУМ». Навесной пешеходный переход в национальном стиле с двумя бурятскими головными уборами — малгаями — застыл в почтительном полупоклоне.

А я тем временем попытался углубиться в историю самого знаменитого бурятского дацана.

Оказалось, что это не просто буддийский монастырь и центр традиционной Сангхи России, но и мавзолей дореволюционного вождя буддистов Восточной Сибири Пандито Хамбо-ламы XII Даши-Доржо Итигэлова.

В 1927 году в местности Хухэ-Зурхэн (бур.— Голубое сердце) Даши-Доржо Итигэлов сел в позу лотоса и ушёл в нирвану.

Через 75 лет просил его разбудить. Любопытные ламы первый раз вскрыли его саркофаг в 1955 году, убедились, что он всё ещё в нирване, поменяли ему одежду и оставили в покое. Второй раз его достали в 1973 году, опять убедились, что он в нирване, и ушли восвояси.

В 2002 году XXIV Пандито Хамбо-ламе Дамбе Аюшееву надоели все эти хождения, он перенёс нетленное тело Итигэлова в Иволгинский дацан, а в 2008 году со всеми буддийскими ритуалами Итигэлов был помещён в собственный храм-мавзолей.

Сам же Иволгинский дацан начал строиться в 1945 году, одним из первых после страшных для культовых учреждений 1930-х годов.

Для тех, кто не знает, что такое Википедия, перечислю основные постройки монастыря:

Цогчен-дуган — главный соборный храм (построен в ноябре 1976-го);

Чойра-дуган — храм факультета философии Чойра — первый Цогчен-дуган (построен в 1947–1948);

Дэважин-сумэ — Рай Будды Амитабхи — второй Цогчен-дуган, глинобитное восьмистенное двухэтажное здание (построен в 1970);

Цогчен-дуган Храм-дворец Хамбо-ламы Итигэлова — место хранения священной реликвии — нетленного тела великого Учителя;

Дуган Зелёной Тары (бур. Ногоон Дара Эхын сумэ) — храм, посвящённый женской бодхисаттве Зелёной Таре;

Жуд-дуган — тантрический храм;

Маанин-дуган — храм бодхисатвы сострадания Авалокитешвары (Арьяа-Баалы);

Гунрик-дуган — храм будды Вайро­чаны;

Майдарин-сумэ — небольшой деревянный храм будды Майтреи (построен в 1970-е);

Сахюусан-сумэ — деревянный дуган квадратной формы, посвящённый дхармапалам — защитникам Учения (построен в 1986-м);

Оранжерея для священного дерева Бодхи.

Почти во все эти постройки зашли последовательно и мы. Всё как полагается — обходили по часовой стрелке. Словно в Поле чудес, крутили сотни массивных хурдэ-барабанов, читали мантры, звонили в колокола, гладили священное дерево Бодхи, обнимали столб исполнения желаний и удостоились аудиенции нетленного Итигэлова. 

Итигэлов был необычайно приветлив, светел и общителен. Говорили о многом. О жизни, о пути, о смерти. Мы сразу как-то поняли друг друга. И слов было не нужно. Излишне.

На выходе из храма оранжевая братия Бурятии повязала нам алые и синие ленты.

На выходе из монастыря ко мне в рюкзак опустились поющая чаша и иволгинские благовония.

Смуглыми казанскими вечерами я перечитываю стихи Намжила Нимбуева, жгу кору лиственницы, глажу буддийскую чашу, вдыхаю аромат рододендрона Адамса и пишу про: 

Край дацанов, дыханье Монголии,

галерея носатых времён,

звон анафоры, нежный и голый,

на рычание не изменён.

******

Крыши кверху причудливо загнуты,

словно брови мечтательных будд.

Как из комы, ты выйди из пагоды —

и светлей просветлённого будь.

******

Побреди по задумчивой улице,

где, блюдя трансцендентный обряд,

голова стопудовая щурится,

потому что и Ленин — бурят.

******

Сыт не будешь одной медитацией,

зри по вывескам, где тут еда,

ешь бухлёр (жёлтый ценник по акции) —

лучше Позная, чем никогда.

******

Там, где иволги охрятся вскладчину,

и монахов оранжевый гнёт —

весь по пояс в нирване, загадочный

Итигэлов тебе подмигнёт…

******

…Уезжаешь… читаешь Нимбуева,

и навзрыд его строки бурлят.

Эти слёзы — как жизнь, неминуемы,

вот читаешь — и сам уж бурят.