Библиотечные страсти

«Есть хорошие подарки, 
есть плохие, а есть… книга».
Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716), 
немецкий философ.
 

Часто данный посыл мы трактуем не в пользу книги. Дескать, она — вообще худший из подарков. А я позволю себе с этим не согласиться. С детства любил, когда на день рождения получал какую‑нибудь книжку и погружался в новый для себя мир, полный интереснейших событий. Многим ли в реальной жизни удаётся пережить невероятные книжные приключения и ощутить волны эмоций, вызываемые тем или иным литературным произведением?! До сих пор у меня сохранились несколько зачитанных до дыр детских книжек. И не обязательно это были приключенческие или фантастические повествования, на­иболее интересные и понятные ребёнку. Например, я обожал книгу «От первой проталины до первой грозы» советского писателя‑натуралиста Георгия Скребицкого.

Книга познания
У мамы и папы была очень неплохая по тем временам домашняя библиотека. Тогда было модно покупать многотомные издания. В советские времена сделать это было совсем непросто — нужно было или искать блат, или работать там, где подбрасывают дефицит. Не знаю, какой путь выпал моим родителям, но в шкафчике за стеклом красовались: двенадцатитомник Шекспира, девятитомник ­Ромена Роллана, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Томас Манн, Марк Твен, Майн Рид и многие другие. Больше всего я любил восьмитомное издание «Тысячи и одной ночи». Тогда я не знал, что есть детские варианты этих сказок, адаптированные и сокращённые. Поэтому в каникулы, между третьим и четвёртым классами, осилил «взрослую» версию. Поскольку я был достаточно развитым мальчиком, сделал это с удовольствием и пониманием. Должен признаться, что и свои первые познания в области интимных взаимоотношений мужчины и женщины я почерпнул из этих сказок. Когда учительница литературы спросила наш класс, какие книги мы успели прочитать за лето, я среди прочих (а у нас ещё был список обязательного внеклассного чтения!) назвал и этот многотомник. Нурия Юсуфовна, так звали нашего замечательного педагога, с интересом взглянув на меня, спросила: понял ли я что‑нибудь? Мой утвердительный ответ вызвал в ней смешанные чувства…
После развода родителей большая часть книг, по непонятным мне до сих пор причинам, уехала с отцом. У нас с мамой остались только Роллан и Лермонтов. С этих и ещё нескольких подаренных мне в детстве книг и началась история моей домашней библиотеки.

«Что за наслаждение находиться в хорошей библиотеке! Смотреть на книги — 
и то уже счастье».
Чарльз Лэм (1775–1834), английский поэт, публицист 
и литературный критик.

Охота за книгами
Самый доступный, правда, не самый дешёвый в СССР способ приобрести хорошую книгу был поход в букинистический магазин. Книги, конечно, были подержанные, но выбор был значительно богаче, чем в обычных книжных, даже московских. Студентом консерватории частенько заглядывал к букинистам, даже не столько для того, чтобы купить что-то (денег было в обрез!), а просто посмотреть, помечтать… Иногда, конечно, не мог удержаться, по принципу: «Эх, один раз живём!» Так набрёл как-то на 20-томное полное собрание сочинений Антона Павловича Чехова. И только недавно обратил внимание на годы его выпуска. Книги сразу поменяли свой статус и стали экспонатами моего музея. Поразило то, что первый том вышел в свет в 1944 (!!!) году! Представляете, полным ходом шла Великая ­Отечественная вой­на, а в нашей стране было задумано и осуществлено издание всего Чехова! Также, благодаря букинистам, удалось вернуть себе любимый восьмитомник «Тысячи и одной ночи». 
Если же хотелось купить вновь изданные модные книги, то собирал макулатуру. Время от времени в столице объявлялись такие акции: хотите купить «Трёх мушкетёров» или «Графиню де Монсоро» — сдайте 20 кг макулатуры и получите соответствующий талон. А этот самый вожделенный талон давал право выкупа желаемой книги, но нужно было ещё побегать по магазинам, чтобы, выстояв приличную очередь, купить именно ту книгу, которую хотел.

В предыдущем номере я уже рассказал, каким образом мне досталась первая полная версия моего любимого романа «Мастер и Маргарита». Этот шедевр вызывает во мне самые разные чувства, вплоть до мистического благоговения. При том что я — человек достаточно реалистичный, меня до сих пор не покидает ощущение, что подобный роман не мог написать простой смертный, что это ниспосланное свыше откровение. Особенно в части повествования о Христе и Понтии Пилате. При всём моём уважении к Михаилу Булгакову, он для меня в этом сочинении предстаёт лишь как ретранслятор высших идей. Не люблю перечитывать книги, но «Мастера» «проглотил» 18 раз, и постоянно борюсь с собой, чтобы не сделать это вновь. Правда, думаю, что скоро сдамся. 

«Книга, которая не стоит, чтобы её прочли два раза, 
не стоит также того, 
чтобы её прочли и один раз».
Карл Мария фон Вебер (1786–1826), немецкий композитор, дирижёр, пианист.

Валютная операция
В вожделенном романе есть эпизод, происходящий в валютном магазине. Это была специальная торговая точка для иностранцев, которые могли потратить здесь свои доллары и фунты. Данное ноу-хау большевиков сохранялось в нашей стране довольно долго. Магазин носил красивое русское название «Берёзка», был напичкан дефицитными товарами, в том числе и книгами. Правда, теперь покупки могли совершать не только иностранцы, имеющие валюту, но и советские граждане за специальные чеки. А чеки эти у советского человека могли появиться, только если он поработал за границей, получил зарплату или гонорар в валюте и, как законопослушный гражданин, сдал её государству, получив взамен доморощенные талоны. Хранить валюту (заметьте, честно заработанную!) у себя, тем более где-то ею расплачиваться было категорически запрещено. Так вот, в этой самой «Берёзке» можно было купить очень неплохие книги, а по тем временам, просто роскошные. И мы, обычные студенты, советские люди, и тут нашли хитрый способ удовле­творить свои «хотелки». Нашим иностранным коллегам нужны были рубли, чтобы жить, а нам нужна была валюта, чтобы купить книжки. Просто обменяться купюрами мы не могли: во-первых, это каралось законом, во-вторых, всё равно мы бы не смогли попасть в «Берёзку». Выстраивалась практически криминальная схема. Иностранец разведывает, какие книги сейчас имеются в наличии, ты выбираешь то, что считаешь необходимым, он покупает эту книгу для тебя в валютном магазине, ты расплачиваешься за неё рублями. Таким способом у меня появились немыслимые по тем временам книга стихов Константина Бальмонта, двухтомник Марины Цветаевой, несколько книжек «Малой серии поэтов»: Игорь Северянин, Борис Пастернак, Максимилиан Волошин, «агатовый» (по меткому определению Вознесенского) томик Анны Ахматовой. А вот самого Андрея Вознесенского купить так и не удалось. Думаю, тогда он просто не издавался. И поскольку мне очень нравились его стихи, начал их по крупицам собирать из различных журналов, переписывая в специально отведённый для этого блокнот. Самое забавное, что этот самиздат сохранился до сих пор, и при наличии полных собраний сочинений этого мастера современной поэзии мне легче и приятнее вспоминать любимые стихи именно по этому блокноту.

«Дом, в котором нет книги, подобен телу, лишённому души». 
Цицерон 
(106 г. до н. э. — 43 г. до н.э.), древнеримский политик, 
оратор, философ, учёный.

Мне это уже давно не грозит, поскольку собрана большая биб­лиотека. Даже, получается, две. Одна, состоящая из книг, которые я скрупулёзно приобретал в течение многих лет (ниже расскажу, как это происходило), находится в загородном доме, а основу городской библиотеки составляют книги из новой для меня, но очень удобной, с точки зрения экономии места, категории. Выше я писал, что были модны многотомники. Да, это красиво, они даже могут служить украшением интерьера, но сколько же для них нужно шкафов и полок! А я увлёкся изданиями из серии «Полное собрание сочинений в одном томе». Например, весь Пушкин умещается в один том, а весь Лев Николаевич Толстой — в три! Чехов, который у меня есть и в 20 томах, теперь расположился в трёх, а любимая «Тысяча и одна ночь» — в одном. И так далее, и так далее, и так далее…
Так где же я брал книги в советском мире тотального дефицита? Первые серьёзные пополнения библиотеки произошли во время службы в армии. Сначала у нас была удивительная гастрольная поездка по Сибири. Наш Ансамбль песни и пляски Внутренних ­войск МВД СССР прилетел в Томск и, дав один концерт в городских условиях, погрузился на теплоход и поплыл (моряки бы сказали: пошёл) в 28-дневное путешествие по Оби и её притокам. Ночью и утром мы плыли (шли), днём причаливали возле какого-либо населённого пункта, прямо на берегу в полевых условиях давали концерт и уплывали (уходили) дальше. Поскольку я был помкомвзвода, на меня не распространялись солдатские обязанности по уборке, чистке картошки, овощей, выполнению других поручений (читай, приказов). Поэтому, как только теплоход причаливал к берегу, я вместе со сверхсрочниками бежал в сельпо. Все искали дефицитные товары, а я — книги. Из этой поездки привёз их целый чемодан. Из наиболее впечатливших изданий на ум приходит «Божественная комедия» Алигьери Данте. Ещё один чемодан книг привёз из гастрольной поездки ансамбля в Венгрию. В Будапеште был специальный магазин с изданиями на русском языке. Когда я набрёл на него, меня трудно было оттуда выволочь. Практически все деньги потратил там. Когда я подошёл к кассе с целой тележкой книг, одна дама, явно из наших, но уже привыкшая к этой роскоши, посмотрела на меня с некоторой долей жалости и сказала: «Сразу видно, что Вы здесь впервые». 

«Дом без книг, как комната 
без окон».
Генрих Манн (1871–1950), немецкий писатель-прозаик 
и общественный деятель.

Только по талонам
Когда я работал директором Специальной музыкальной школы, появилась возможность вместе с книгами для школьной библио­теки заказывать их и для себя. И зарплата тогда уже позволяла не слишком себя ограничивать в выборе. Тогда библиотека значительно пополнилась. А иногда было и везение. Девяностые годы прошлого столетия — это время, когда многие товары можно было приобрести только по специальным талонам. Талоны на покупку особо дефицитных вещей время от времени по нескольку штук выдавались организациям, а руководство решало, кого осчастливить. Нашей школе тоже несколько раз выделяли эти вожделенные бумажки. Но мы поступали с ними по-другому. Мы разыгрывали их в лотерею, и я участвовал в этих розыгрышах на общих основаниях. Неожиданно мне, человеку никогда ничего в лотерее не выигрывавшему, повезло два раза: один раз достался телевизор, в другой — двенадцатитомник Николая Лескова.

«Чтение для ума — то же, что физические упражнения для тела». 
Джозеф Аддисон 
(1672–1719), британский публицист, драматург, эстетик, политик и поэт.

Три раза или никогда
Я много чего прочитал за свою жизнь, но осилить все книги, собранные в моей библиотеке, мне не под силу. Какие-то из них я пробегал глазами, что называется, по диагонали, пытаясь уловить основную фабулу, другие откладывал, едва прочитав несколько предложений. С некоторыми книгами боролся долго и тщетно, победить их так и не смог. К таким, например, относится «Улисс» Джеймса Джойса. Головой понимаю, что это гениальный роман двадцатого века, оказавший революционное влияние на развитие литературы, но прочитать его дальше 150-й страницы заставить себя не могу. Даже не знаю, нужно ли этого стыдиться? Или знаменитый роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Его я прочитал не менее трёх раз, стараясь понять: что же гениального в нём находит весь мир? И не нашёл, и не полюбил. А вот «Степной волк» Германа Гессе оказался моим романом. А ещё, наверное, многих это удивит, я до сих пор с удовольствием читаю фэнтези. Правда, не так уж много его образцов мне по нраву, но нашумевшие, на мой взгляд, вполне заслуженно, «Властелин колец» Джона Рональда Руэла Толкина и многотомная сага о Гарри Поттере Джоаны Ролинг, если бы было время, я бы перечитал. 

«Читая в первый раз хорошую книгу, мы испытываем то же чувство, как при приобретении нового друга. Вновь прочитать уже читанную книгу — значит вновь увидеть старого друга».
Вольтер (1694–1778), французский 
философ-просветитель.

Новые открытия
Что я, не пожалев времени, перечитал в последнее время, так это пару романов Дины Рубиной. Несколько лет назад открыл для себя этого замечательного писателя, прочитал множество её книг. А сейчас вдруг захотелось освежить в памяти «Русскую канарейку» и трилогию «Наполеонов обоз». Не всё, но многое мне импонирует в Василии Аксёнове. В какой-то степени культурным шоком явился «Шантарам» Грегори Дэвида Робертса…

Мир сильно изменился. Вместе с ним изменились люди, особенно способ и уровень их мышления. Сейчас совсем просто найти нужную информацию в интернете, не перелистывая большого числа книжных страниц, легко познакомиться с величайшими памятниками литературного искусства, прочитав его дайджест на каком‑либо сайте. Можно даже самому сочинить какую-нибудь повесть или роман при помощи нейросети. Только подарят ли нам все эти достижения цивилизации духовное обогащение, эмоциональную многоцветность мира и проникновение во внутренний мир окружающих, свой и всего человечества?..
Отвечая на этот вопрос, позволю себе немного перефразировать первую цитату: «Есть хорошие подарки, есть плохие, а есть замечательные — книги!»