Слушая Шарля Азнавура…

Программа - нынешним туристам и не снилось такое разнообразие и доступность. Лувр, Фонтенбло, музеи импрессионистов, Родена и современного искусства… Подъём на Эйфелеву башню, визит в «Чрево Парижа», исторический рынок, которого теперь нет, посещение штаб-квартиры ЮНЕСКО, где в саду выставлены работы скульптора Генри Мура. Осмотр Бастилии, собора Парижской богоматери, кладбища Пер-Лашез, ещё строившийся тогда деловой центр Дефанс… Само собой, по вечерам прогулки по Елисейским полям, с роскошными магазинами и бутиками модных домов. Гигантские фирменные магазины автосалонов, где можно было без единой копейки денег уехать на любой машине, только кредит оформи… И каждый вечер допоздна встречи с молодыми французами разных сословий с обильными возлияниями, от которых не пьянели. Мы дурели и чувствовали себя не в своей тарелке от обилия впечатлений… Допотопный фотоаппарат «Зенит» не выдерживал нагрузки и рвал плёнки в клочья. Впечатлений целый короб, и все не в пользу «социализма».

И вдруг на следующее утро нам сообщают: «Сего­дня для вас приготовили большой сюрприз… Вечером пойдёте в «Олимпию», на концерт шансонье Шарля Азнавура!». И раздали льготные билеты стоимостью 10 франков 75 сантимов, я до сих пор храню этот билет, но вряд ли отыщу его в архивных залежах. Кто же не знает Шарля Азнавура?! Этот шершаво-хрипловатый голос ведь сопровождал нас повсюду - в автобусе, из уличных репродукторов, из телевизоров… «Люблю Париж в начале мая», «Богема»…

Вот и этот самый прославленный зал «Олимпия» на бульваре Капуцинов. На «разогреве» в первом отделении был настоящий американский джаз-оркестр, целиком из чернокожих музыкантов, у которых вместо крови пульсируют сплошные синкопы. Чуть ли не самого Каунта Бэйси, но без него самого. Вот это да! Это вам не совковые оркестры Эдди Рознера или Олега Лундстрема… В зале не было никого, чья нога поневоле не отбивала бы ритмы настоящего классического свинга в золотую его эпоху.

И вот, начинается второе отделение, выходит невысокого роста мужичок лет сорока пяти, одет просто - рубаха и брюки чёрного цвета без всяких блёсток, и сразу берёт в оборот весь зал. Никаких дешёвых понтов, кривлянья и намёков на собственную исключительность, как это сплошь бывает у наших звёзд. Буквально речитативом обозначает первые слова песни, зал узнаёт и радостно взрывается аплодисментами секунд на десять, он жестом руки даёт понять «Достаточно!» и уже поёт по-настоящему. Через несколько номеров стало ясно, как велика разница между нашими и «ихними» певцами. Наши ведь как? Исполнили одну песню и давай вымогать аплодисменты. Чем дальше, тем больше требуют - громче хлопайте, громче. Азнавур работал на сцене, работал честно, выкладываясь полностью, за полуторачасовой концерт он сменил три мокрые рубашки, даже неискушённому зрителю стало ясно, всё обещанное и обозначенное в программе было исполнено. Поскольку аплодисментов было мало, он примерно вдвое больше исполнил, чем любой советский певец той поры. Но зато в финале, когда он, весь в поту и измождённый, раскланивался, прикладывая правую руку к груди, благодарный народ минут десять не отпускал его, а в конце весь зал аплодировал уже стоя на ногах. Он стоил этого - великий певец Шарль Азнавур. Я был там, слушал его и могу повторить слова Хемингуэя: «Это был праздник песни, который навсегда остался со мной!».