Александр КЛЮЧАРЁВ. ТАТАРСКИЙ ДУХОМ

Александр Ключарёв.

Татарский духом

Эмиль КЛЮЧАРЁВ

Когда работал на телевидении, меня нередко упрекали — почему, будучи в музыкальной редакции режиссёром, я не снял фильм об отце. В этой должности я проработал 45 лет и постоянно соприкасался как с музыкой композиторов Татарстана, так и с людьми, её творящими. Хорошо знал татарскую музыку, а что касается произведений отца, Александра Сергеевича Ключарёва — помнил каждую нотку, чем нередко удивлял исполнителей и даже дирижёров. Да и как не знать, когда на протяжении десятилетий я был свидетелем рождения музыки…

Татарин, кряшен?..

Меня с детства и на протяжении всей жизни постоянно спрашивают: «Ключарёв — татарин, кряшен?» И почти всегда удивляются, когда я отвечаю, что он исконно русский.

Творчество отца уникально и не имеет аналогов. В истории становления национальных музыкальных культур есть примеры братской помощи. Известны имена композиторов В. Власова, В. Фере, Н. Пейко, Р. Глиэра и других, сделавших очень много для становления и развития музыкального искусства народов СССР. Но, в отличие от Александра Ключарёва, они не стали национальными композиторами.

Случилось так, что отец постоянно, с детских лет сталкивался с татарской песней. Этому могли способствовать дом на берегу Кабана, где он жил, или дружба с пожилым татарином кучером Галеем, который с удовольствием напевал маленькому Саше татарские мелодии, в которых ему открылось столько поэтической грусти, неподдельной искренности, задушевности! И хотя тогда тексты были ему непонятны, музыка говорила ярче всяких слов, и с каждой новой мелодией душа татарского народа становилась всё более близкой и понятной.

В дальнейшем знакомство с композитором и фольклористом А. В. Затаевичем, страстным собирателем образцов народного творчества, оказало особенно сильное влияние на всю его творческую жизнь. А учёба в Казанском музыкальном училище и Московской консерватории в классах Н. С. Жиляева и Р. М. Глиэра, выдающихся педагогов, подвигли отца на ту самостоятельную творческую стезю, на которой он преуспел самым удивительным образом.

Отец работал в своём кабинете,

где были рояль и большой

старинный стол, окно, у которого

он обычно стоял, курил, глядя

куда-то вдаль, и редко подходил

к клавиатуре — мелодия

рождалась у него в голове.

Фольклорные изыскания отца вылились в два больших сборника татарских народных песен, которые и по сей день являются настольными книгами для многих исполнителей и фольклористов. В то время никто лучше него не знал татарское народное музыкальное творчество. Разве что его друг композитор и скрипач Загид Хабибуллин. Их совместное музицирование, исполнение народных мелодий было уникальным по своей импровизационной природе. И сегодня их записи вызывают восторг у самых строгих ценителей — профессиональных музыкантов.

Все поражались великолепному слуху и дару импровизации отца. Татарские гармонисты Ф. Туишев, Ф. Биккинин, певцы Г. Сулейманова, М. Рахманкулова, А. Измайлова и музыканты более поздних поколений мечтали выступать с Александром Ключарёвым потому, что даже в аккомпанементе, оказывается, можно передать душу народа. Отец никогда заранее не готовился к выступлениям, не играл по нотам, ему достаточно было узнать тональность произведения. При этом его исполнение всегда было блестящим и неповторимым.

Работа с фольклором, естественно, привела отца к обработкам народных песен. Его тонкое стилистическое чутьё сыграло большую роль в работе с Государственным ансамблем песни и танца ТАССР. Будучи в постоянном творческом контакте с этим коллективом, он создал классические образцы обработок хоровых и танцевальных народных песен и мелодий. Они до сих пор являются украшением репертуара ансамбля. Не могу не назвать некоторые, я бы сказал, эталонные хоровые обработки отца — «Аллюки», «Зульхижа», «Кара урман», «Гармонь-гармонь», «Карьят батыр».

Однажды, отмечая очередную

премьеру, они, большие любители

природы, устроили курьёзную

«репетицию» пикника в люксе

гостиницы «Казань». Большой

номер вместил палатку, удочки

и... небольшой костерок прямо

на полу. Хотели звать пожарных...

Первый состав Правления Союза композиторов ТАССР: Мансур Музафаров, Назиб Жиганов, 
Александр Ключарёв. Фото из архива Татарской государственной филармонии

Тёплые отношения были у отца с татарскими поэтами и писателями, которые высоко ценили его за знание татарского языка, за его умение работать над песенными текстами, за то, как он добивался художественности и эмоциональности песенных текстов. Даже мама, будучи татаркой, частенько просила отца подсказать то или иное татарское слово.

Итогом сотрудничества и дружбы с поэтами стали знаменитые песни о Казани, о Волге, о Татарстане и многие другие. Не могу не вспомнить об участии отца в одном из песенных конкурсов. Это было закрытое соревнование композиторов, где авторство было зашифровано, а члены жюри вслепую оценивали представленные песни. Каково было удивление участников и судей, когда все три первых места получили песни А. С. Ключарёва! Его песни были настолько разными, что он сумел усыпить бдительность членов жюри.

Дружба с хореографом Файзи Гаскаровым была очень плодотворной на протяжении многих лет. Удивительно, как они работали: прямо в зале, сидя рядом, творили — отец с бумажкой на коленях писал мелодию, тут же отдавал её баянистам, Гаскаров сразу воплощал её в танец. Вершиной творческой дружбы отца с Файзи Гаскаровым и писателем Наки Исанбетом стала известная вокально-хореографическая композиция «Аулак ой» («На посиделках»), созданная для Государственного ансамбля песни и танца.

Однажды, отмечая очередную премьеру, они, большие любители природы, устроили курьёзную «репетицию» пикника в люксе гостиницы «Казань». Большой номер вместил палатку, удочки и... небольшой костерок прямо на полу. Хотели звать пожарных...

Джаз и не только

Одной из ярких страниц биографии отца является его творческая дружба с Олегом Лундстремом, начавшаяся в 1947 году с переезда музыкантов джазового оркестра с семьями из Шанхая в Казань. Одним из первых, кто поддержал их и увидел в оркестре новые перспективы для развития татарской музыки, был Александр Ключарёв. Я много раз брал интервью у Олега Леонидовича, не раз слышал его выступления по телевидению, и не было случая, чтобы он не начал разговор о себе и оркестре без благодарности отцу.

25 лет назад, когда мы отмечали 90-летие А. С. Ключарёва, подлинным украшением концерта стало участие в нём О. Л. Лундстрема и его оркестра. Более того, Олег Леонидович в память о своём друге согласился встать во главе симфонического оркестра и продирижировать отцовской «Волжской симфонией». Он до конца своих дней оставался верен дружбе с отцом и ещё не раз приезжал в Казань с концертами, в которых обязательно исполнял «Самбу», написанную отцом для его оркестра.

Отец дружил с руководителем бригады Московского дома звукозаписи, которая периодически приезжала в Казань для записи новых произведений татарских композиторов. Несмотря на строгий лимит записи, отцу с трудом удалось уговорить москвичей записать лундстремовский оркестр. Эти записи вызвали неожиданную реакцию: через короткое время из Москвы приехала комиссия для прослушивания, и вскоре оркестр в полном составе переехал в столицу.

Сила импровизации

Однажды я стал свидетелем того, как отец посрамил знаменитых московских композиторов. Мы с ним встречали Новый год в Доме творчества композиторов в Старой Рузе. Никакой звуковой техники тогда не было — всё исполнялось «по-живому». Каждая знаменитость подходила к роялю. Но настоящий праздник начался тогда, когда за инструмент сел отец. Он с лёгкостью играл всё, о чём его просили. Я был поражён не только этим контрастом — как мне показалось, всё исполненное отцом звучало лучше, чем в оригинале, с более сочной и изобретательной гармонией. Очевидно, в этом сказались большой опыт и практика отца, ведь он начал работать с 14 лет в должности пианиста-иллюстратора в кинотеатре «Аполло».

Отдельная страница творчества отца — его русская музыка. Благодаря дружбе с поэтом и либреттистом Ю. Каменецким, началась его работа над оперой «Русский характер» по мотивам повести А. Толстого (к сожалению, не законченной). Его связывали трогательные отношения с поэтами А. Барто, Л. Ошаниным, А. Мелузниковым, на чьи стихи он написал целый ряд песен и романсов.

Александр Ключарёв. Казань. Фото из архива Татарской государственной филармонии

А. С. Ключарёва называют ярким татарским композитором. Но он по праву может называться башкирским, чувашским, марийским композитором, а точнее — крупным музыкальным деятелем региона Среднего Поволжья. Его интеллектуальное и музыкальное сознание вместило в себя разноликие традиции тюркских, славянских и финно-угорских народов и органично претворилось в его симфонической музыке.

Каждое из созданных отцом произведений становилось заметным явлением в музыкальной жизни, образцом национального стиля. Творческий диапазон его был очень широк: от инструментальных миниатюр и обработок народных песен до крупных жанров — симфонии, оперы и балета. Отца нередко называют композитором света. Всё его творчество пронизано искренностью чувств, оптимизмом, светлым лиризмом. Его песни о Родине, о Волге, о Казани долгое время были символами Татарстана.

Будучи по природе человеком очень скромным и деликатным, даже где-то застенчивым, отец всегда оказывался в центре всеобщего внимания. Он привлекал к себе людей своим обаянием, остроумием, добротой и неординарностью мышления. И всё это до сих пор живёт в памяти его современников. Когда мне приходится встречаться с ветеранами культуры и искусства, большинство из них с теплотой и любовью вспоминают отца, его удивительную, незабываемую музыку.

Не зря говорят — талант многолик. Отец великолепно рисовал, необыкновенно вкусно готовил, был очень гостеприимным. Он обладал неистощимым чувством юмора, дружил со всеми дворовыми собаками, любил природу, рыбалку, охоту.

Хочу напомнить слова отца, ставшие его жизненной установкой: «По рождению русский, духом я принадлежу татарскому народу, его поэзии и музыке, его человеческой красоте».

Отец работал в своём кабинете, где были рояль и большой старинный стол, окно, у которого он обычно стоял, курил, глядя куда-то вдаль, и редко подходил к клавиатуре — мелодия рождалась у него в голове.