Бардовская квартира

Лиза, Таня и Владимир Муравьевы

У Чеховского рынка огнями светел дом,

В который по старинке мы больше не войдём.

Для нас уже не будет открыт его уют,

Совсем чужие люди за окнами живут.

А было время, вместе гоняли здесь чаи,

И распевали песни незрелые свои.

И что-то каждый вечер манило нас сюда,

В нас поселяя нечто на долгие года…

В. Боков

Когда-то в далёком 1968 году моего папу, Владимира Юрьевича Муравьёва, поразил фестиваль в Смоленске — первый, в котором он участвовал: на сцене — шестьдесят микрофонов, в первом ряду — люди с магнитофонами, записывают. Несмотря на элемент соревнования среди выступающих, в зале царит атмосфера братства, желания делиться, дарить, обмениваться. На заключительном вечере около сотни человек сменяют друг друга за огромным столом, гитара идёт по кругу.

Именно эта картинка и есть моё детство — большущий накрытый стол-раскладушка, друзья родителей из самых разных городов, гитара и я, маленькая, где-то в районе их колен, с куском колбасы в беззубом рту. На столе фирменный «Муравьиный спирт» («сэкономленный» медицинский — что-то из него выпаривалось, что-то затем добавлялось). И песни — в доме всегда звучало много хороших песен. Первые годы моей жизни в квартире на улице Лесгафта, 24, за «муравьёвским» садиком, основанным дедом (сейчас это — сквер Аксёнова), где мы жили вместе с папиными родителями Стеллой Владимировной Писаревой и Юрием Васильевичем Муравьёвым.

«Здесь барды бывали, и те, кто велик, и те, кто пока не очень», — спел о том самом доме «у Чеховского рынка» Валерий Боков. Не каждый адрес может похвастать такой «мемориальной табличкой»! Приехать в чужой город и найти место в гостинице во времена СССР было задачкой «со звёздочкой», и многих прибывавших в Казань с гастролями исполнителей авторской песни привечал наш гостеприимный «муравейник». Обладавший феноменальной памятью, папа однажды подсчитал, что на диване у Стеллы и Юры последовательно спали Юрий Кукин, Борис Вахнюк (неоднократно), Александр Дольский, Юрий Визбор, Татьяна и Сергей Никитины, Владимир Ланцберг, Валентин Вихорев (втроём с Борисом Вахнюком и Валерием Боковым), Борис Щеглов, Виктор Луферов, Вера Матвеева, Станислав Маркевич, «бабушка авторской песни» Анна Яшунская, Александр Косенков.

Когда позднее родители переехали на улицу Космонавтов, то туда же перекочевала вся бардовская тусовка. В доме царило установленное для гостей правило: «За стол не сядешь, пока песню про Танечку не споёшь». В этом плане моя мама не давала расслабиться ни молодым авторам, ни мэтрам, в результате чего появлялись самые что ни на есть авторские «эксклюзивы» Бориса Вахнюка, Сергея Никитина и многих других. Появлялись быстро, импровизационно — на столе грелось! Некоторые звучащие сквозь моё агуканье и первые слова до сих пор можно прослушать с записи на аудиокассете.

Однажды к нам заглянул руководитель знаменитого СТЭМа КАИ Ким Гринберг. Насупленное бардовское дитя, воспитанное на песнях Юлия Кима, встретило его с недоверием: «Что значит Ким? Так не бывает!»

Лишь спустя много лет понимаешь, что, оказывается, когда-то запросто сидела на коленках живых кумиров, настоящих легенд. Тогда это были просто друзья семьи, которые травили байки, рассказывали что-то о жизни, разных городах, горах и походах, читали стихи. Учили понимать сказанное и находить прекрасное в словах. Тончайшая прослойка российской, украинской, белорусской интеллигенции. Все, как один, люди благороднейших, «романтических» профессий — врачи, учёные, инженеры, учителя. Теперь по их лирике в старших классах пишут рефераты, исследуют бардовскую песню как феномен. Через Окуджаву изучают нехитрый быт советских интеллигентов, через Галича — диссидентов, под Новый год всей страной подпевают Никитиным в «Иронии судьбы».

Круг казанских бардов также собрал интеллектуальные «сливки»: папиных коллег-врачей Ильдуса Гирфанова, Евгения Сахарова, Владимира Менделевича, физиков, инженеров и математиков Валентина Жихарева, Эдуарда Скворцова, Валерия Бокова, Владимира Никонова. Физик Борис Львович сменил-таки потом техническую сферу на творчество и театр. Все они были людьми широчайшего кругозора. Присутствовавший в 1966 году на первом концерте авторской песни в Казани Н. Тиунов, автор газеты «Казанский университет», дал этой «прослойке» хорошее описание: «Нас объединяет многое: Александр Грин и Ремарк, Бёлль и Хемингуэй. Стихи Когана и Кульчицкого. Каждый номер «Юности» с Аксёновым, Битовым, Анчаровым, Гладилиным и Вознесенским. «Пепел и алмаз» А. Вайды, «Как быть любимой» Хаса. «Один день» Солженицына и материалы ХХII съезда с первой правдой о Сталине. И наконец, песни. Мы ещё почти ничего не знаем об авторах — Высоцком, Визборе, Кукине. Но это неважно. Мы пропитаны их мелодикой, ритмом, смыслом. Они как первый утренний глоток. Их нотно-рифмованный код доступен нам, кажется, с детства. Вряд ли они, как потом скажут, противостояли официальной эстраде. Ведь мы пели и «Голубые города», «Если радость на всех одна». А наши девушки — «На тебе сошёлся клином белый свет» и «Там, где сосны». Были дороги нам и Бернес, и Шульженко, и Майя Кристалинская».

Никогда не пустовал и наш дом на Достоевского, 15, в который родители переехали спустя несколько лет. Туда часто приходил организатор концертов и один из казанских лидеров движения Михаил Мелентьев, приводя познакомиться с папой кого-нибудь из начинающих авторов, чтобы те показали и собственные песни, и исполнение «классиков».

Насколько себя помню, в среде бардов всегда было много любви, добра и взаимопомощи. «Ставить против горя свою доброту» — было и остаётся общей чертой всей этой тоненькой прослойки. Стас Аршинов, основатель и «губернал генератор» всех лучших региональных фестивалей в Казани и её окрестностях стал первым, кто начал приглашать на концерты людей с инвалидностью, оставляя им места в первых рядах — до этого как-то никто особо о них не задумывался. Ещё крошкой-шестилеткой меня вместе с сестрой Елизаветой папа взял на благотворительный концерт-марафон в помощь детям-сиротам. После этого в одной из местных газет вышла статья с большущей фотографией нашего семейного трио под броским заголовком «Кто им поможет?!» Мама тогда очень смеялась.

Ну, а папа, профессионально-одержимый выявлением рака на ранних стадиях (когда человеку с большей вероятностью можно помочь), ещё в 80-х сколотил «банду» врачей-онкологов и эндоскопистов, с которой объездил самые удалённые уголки нашей республики. Прийти и провериться у заезжих казанских врачей во время таких «Дней открытых дверей» мог любой желающий. Их оказалось около трёх тысяч! Среди большого числа гастритников и язвенников вовремя были выявлены и онкологические больные, которых удалось спасти.

Став взрослой, довольно продолжительное время я работала в благотворительном фонде и до сих пор с гордостью осознаю, что первыми, кто нас поддержал, были представители бардовской тусовки — Валерий Боков, Юлия Зиганшина, Эльмира Галеева и многие другие. Мы провели концерт «Барды в помощь особенным детям», за который, естественно, никто не попросил гонорара, закупили со сборов множество реабилитационного оборудования для детей с инвалидностью, а Дмитрий Бикчентаев впервые вывел на сцену своих учеников, ансамбль тотально незрячих ребят «НеЗаМи».

Так уж вышло, что продолжателем «песенной» традиции я не стала. Зато в неё понемногу вовлекаются папины внучки: поют и «лауреатствуют», держат в плейлистах Дольского и Высоцкого, разучивают Визбора и Якушеву и также интересуются судьбой людей из «Волейбола на Сретенке». Благодаря июньскому выпуску журнала «Казань» и Валерию Бокову нашли папину песню «Теберда», которая, оказывается, стала гимном одноимённого санатория. Младшая, Ева, тут же села её подбирать, чтобы показать на одном из концертов.

К 50-летию папа записал единственный альбом «Моя записная книжка» с песнями любимых друзей и авторов — Юрия Визбора и Арика Круппа. Всю свою «бардовскую жизнь» он собирал в блокнот пожелания и автографы соратников по сцене и фестивалям. Большая их часть была записана именно во время тех самых посиделок и ночёвок, когда гитара по кругу, стол накрыт, мэтры играют с дочерью в популярных тогда «бегемотиков», дом полон песен. В дни, о которых осталось ностальгическое:

Не надо мне громких ни слов,

ни дел,

Не надо мне лишних денег.

Ах, как бы я ещё раз хотел

Вернуться в наш «муравейник».