ЧЕЛОВЕК В ИСКУССТВЕ
Борис Любимов: «Давно не видел на премьере такого триумфа"
Журнал "Казань", № 12, 2015 Свой 225‑й юбилейный сезон Казанский академический русский Большой драматический театр имени В. И. Качалова открыл первой после реконструкции премьерой на Основной сцене - бессмертной комедией П.‑О. Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро» в постановке Александра Славутского. В конце октября на спектакле побывал театральный критик, заслуженный...
Журнал "Казань", № 12, 2015
Свой 225‑й юбилейный сезон Казанский академический русский Большой драматический театр имени В. И. Качалова открыл первой после реконструкции премьерой на Основной сцене - бессмертной комедией П.‑О. Бомарше «Безумный день, или Женитьба Фигаро» в постановке Александра Славутского. В конце октября на спектакле побывал театральный критик, заслуженный деятель искусств РСФСР, кандидат искусствоведения, профессор, заведующий кафедрой театра России РАТИ‑ГИТИС, ректор Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина Борис ЛЮБИМОВ. Это далеко не первый визит в Казань и Качаловский театр одного из самых авторитетных театроведов страны: супруга Любимова Мария Шверубович - внучка Василия Ивановича Качалова, и с казанским театром их связывает давняя дружба. Но в этот раз у Бориса Николаевича был особый повод для приезда на премьеру в Качаловский: автор перевода «Женитьбы Фигаро» Николай Любимов - его отец. В беседе после спектакля Борис Николаевич поделился своими впечатлениями.
Хочу начать с того, что это несомненный успех, с чем согласится любой непредвзятый зритель. Давно не видел на премьере такого триумфа, с которым не поспоришь, и думаю, жизнь у этого спектакля будет долгая, как у большинства лучших спектаклей казанского театра.
Вообще, в премьерном репертуаре этого сезона у качаловцев намечается интересная линия: Бомарше, Мольер, Гоголь, де Филиппо. Это срез мировой комедиографии с такой важнейшей темой последних четырёх столетий культурной жизни Европы как брак и отношения между мужчиной и женщиной. Семнадцатый век - Мольер, восемнадцатый век - Бомарше, девятнадцатый век - Гоголь, двавдцатый век - де Филиппо. И в начале двадцать первого века эта проблема стоит чрезвычайно остро. Театр таким образом попадает в самые болевые точки сегодняшней жизни, и это несомненно привлекает и привлечёт внимание зрителя.
В «Женитьбе Фигаро» Александра Славутского, и это очень важно, нет той «пошлинки», которая так часто встречается при постановке этой пьесы, нет игры на низменных инстинктах публики, а, наоборот,- есть движение через очень смешное всё‑таки к некоторому раздумью. И это совсем не спектакль, сделанный для ширпотреба, для отвлечения от реальности, в нём есть очень ненавязчивая, но серьёзная тема у каждого. У Фигаро в большей степени, потому что за ним тянется непростая судьба. Отсутствие родителей, отсутствие имени и сведений о своём происхождении. И через смешное проглядывает, есть эта боль, она Ильёй Славутским играется безусловно: есть моменты такого не то чтобы отстранения или торможения, но трещинки какой‑то в мироздании, и мне кажется, это очень важно.
Образ спектакля задуман как некая беседка, в которой всегда есть какая‑то тайна. У каждого человека в сердце есть своя беседка, куда он пускает или не пускает даже близких людей, и в глубине этой беседки он может потерять доверие даже к близкому человеку, усомниться в нём. И, с одной стороны, это очень весёлая, лёгкая, как бы воздушная, прозрачная декорация, а с другой - в ней есть глубина образа, отражающего скрытые страдания и переживания героев.
И спектакль этот захватывает зрителя тем, что говорит о глубинах жизни не в восемнадцатом веке, а в сегодняшнем, двадцать первом, в котором есть свои беседки и свои проблемы в семье, и свои проблемы выбора поведения. Фигаро и Сюзанна могли сдаться. И сегодня они бы, может быть, так и сделали бы. Сюзанна приняла бы подарки Графа, Фигаро бы закрыл на это глаза. Но герои Бомарше ведут себя так, как они себя ведут.
Понятно, что пьеса писалась почти двести пятьдесят лет назад, рассчитана на совершенно иного зрителя, иное восприятие времени, иной темп жизни, Бомарше писал большую пьесу. Режиссёрское решение сокращений кажется мне здесь абсолютно убедительным и касается не столько текста, сколько каких‑то сюжетных поворотов, которые в контексте спектакля просто затянули бы время. Всё главное, что хотел сказать Бомарше в пьесе, всё это есть в спектакле, всё живёт, все переживания, с которыми сталкиваются персонажи, так же драматичны, понятны и серьёзны. Бомарше писал об этом весело, с юмором, с тем оттенком брызг шампанского, о которых говорил Пушкин. Если это играть как очень глубокую драму, Бомарше не позволит.
И Славутский чувствует это, он не пережимает палку, и не драматизирует историю, и не опошляет её, он ищет путь от восемнадцатого века спустя двести пятьдесят лет к сердцу сегодняшнего человека через актёра, что очень существенно. Это театр, который доказывает важность слова в театре, важность актёра в театре, то есть те ценности, которыми российский театр и живёт последние, как минимум, двести лет.
В той жизни театра, которую предлагает художественный руководитель на протяжении десятилетий, чрезвычайно важно иметь в труппе разные типы актёров разных поколений. «Женитьба Фигаро» даёт, с одной стороны, возможность блеснуть артистам старшего поколения Светлане Романовой и Геннадию Прыткову, для которых Марселина и Бартоло повод раскрыть их комедийное дарование, с другой стороны, актёрам уже сложившимся, с определённой репутацией, хорошо известным казанскому зрителю, как, например, Илья Славутский в роли Фигаро или Елена Ряшина в роли Графини, и, наконец, совсем молодым актёрам. Илья Петров мне очень запомнился в роли Лопахина, и я поверить не мог, что именно он Граф, когда увидел его на сцене. Этот очень гибкий, разнообразный актёр, владеющий несомненными драматическими данными, нашёл для себя в роли Графа интересные интонации, комедийные приёмы, иногда на грани гротеска. Вот эта способность режиссёра не закрепить за человеком конкретное амплуа, когда он будет от роли к роли играть одно и то же и к тридцати пяти годам будет исчерпан, даёт уверенность, что молодое поколение труппы, вырастающее из учеников Славутского, станет основой, костяком мощной труппы. И та жажда энергии, которая отличает, как мне представляется, Качаловский театр, сказывается и на этом спектакле. Здесь все роли сыграны, сделаны. Очень яркая, нетривиальная Графиня Елены Ряшиной с органичным существованием в контексте жанра, с умением перейти от драматического к комическому. Ксения Храмова в роли Сюзанны заявила о себе как о перспективной характерной актрисе. И, конечно же, очень важная для успеха спектакля великолепная актёрская сработанность, сыгранность Ильи Славутского и Ильи Петрова. Фигаро и Граф работают, как два хоккеиста в связке, которые могут и не видеть друг друга, а пас идёт абсолютно точный. Здесь и режиссура, и исполнительское мастерство - это просто камертон спектакля. И одна из лучших сцен, как мне кажется, вершина, показывающая, к чему надо стремиться, это самая трудная сцена - когда Фигаро бреет Графа. Это три‑четыре минуты чистого времени тишины, молчания, когда ждёшь, что зритель закашляет, зачихает, отвлечётся, а они всматриваются. В наше зрелищное время, когда, если нам хоть чуть скучно, мы переключаем телевизор, а здесь четыре минуты как бы ничего не происходит, зритель видит и понимает, что происходит очень важное, сыгранное не в словах, а в языке режиссёра и в партнёрстве актёров: как два боксёра перед боем, когда они смотрят друг на друга перед завтрашним боем и думают, ну, кто возьмёт, я или ты. Это сыграно, по‑моему, чрезвычайно точно, чрезвычайно.
В этом спектакле вообще нет проходных ролей, ни одной. И в пьесе, и в спектакле все важны. Ты не забудешь ни одного артиста не только из играющих первые роли, но и тех, кто как бы на вторых ролях и в эпизодах. Казалось бы, бессмысленная роль Грипсолейль - пришёл, ушёл… С точки зрения функционала, он не нужен. Едет в Севилью зачем‑то, исчезает, про него уже все забывают, уже конец, финал, и вдруг появляется, а между тем, смешно безумно. Вся абсурдность и очаровательность ситуации этого сюжета дополняется и оттеняется этим персонажем. Или Антонио в исполнении Марата Голубева. Я ни в одном спектакле, ни в одном столичном театре не видел, чтобы кто‑нибудь играл его так, как сыграно в этом спектакле. Сыграть пьяного, сыграть вот это состояние даже не пьяного, а на грани, вроде бы и пьяный, и не очень пьяный, и при этом не просто появиться и исчезнуть после своего эпизода, а всё время врываться в спектакль и практически провести финал спектакля - это дорогого стоит.
Захватывает жаждой энергии молодёжь. Алёна Козлова в роли Фаншетты, Алексей Захаров - Керубино, очень достойно справившийся с крайне непростой ролью, где очень легко перейти в пошлость и скабрёзность, которая вообще уведёт спектакль в совершенно иную плоскость, и Захаров эту грань не переходит.
Ведь Бомарше писал не для того, чтобы поржать, а чтобы посмеяться, но со смыслом. Вся пьеса так написана, и спектакль так выстроен - мы смеёмся, думая.
С этой точки зрения, важной особенностью этого спектакля является язык музыкального действия, всех ходов, всей музыкально‑ритмической партитуры. Славутский держит этим нерв спектакля, его ритм. Для него и музыка, и песни - это не есть открытие только этого спектакля, это его видение и слышание мира через такой звукообраз в спектакле, это его поэтика, если можно так сказать, и она срабатывает.
Мне кажется, этот спектакль - очень серьёзное событие в жизни Качаловского театра, верю - «Женитьба Фигаро» будет идти долго, много и с большим успехом.
Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа
Нет комментариев