Голубь с волжских берегов

 

 

Фёдор Иванович Шаляпин… Мне посчастливилось видеть и слышать его. Столько лет прошло, а образ этого великого певца и артиста стоит передо мной.

 

Незабываемая встреча с ним произошла в Праге вскоре после смерти моего деда, писателя Евгения Николаевича Чирикова,- он скончался 18 января 1932 года. После похорон мама оставила меня с бабушкой Валентиной Георгиевной Чириковой, чтобы ей было не так одиноко, а сама уехала к мужу в Любляну.

 

Мне исполнилось четыре года. В один чудесный весенний день бабушка нарядила меня, и мы поехали на трамвае в центр города на концерт Фёдора Шаляпина. Тогда я, конечно, не понимала, что для бабушки предстоящая встреча с певцом значила гораздо больше, чем концерт. Она очень волновалась и с трепетом ждала этого момента, ведь они не виделись с Фёдором Ивановичем более пятнадцати лет!

 

Двух казанцев, Фёдора Ивановича Шаляпина и Евгения Николаевича Чирикова, долгие годы связывала крепкая дружба. Впервые писатель увидел будущего певца в колыбели. В семье пристава Николая Андреевича Чирикова в начале 1873 года в селе Ключи под Казанью родился пятый ребёнок, сын Модест. Кормилицей пригласили Евдокию Михайловну Шаляпину,- она только что приехала из Казани с новорождённым сыном Фёдором. Три месяца, с февраля по апрель, Евдокия Михайловна жила с маленьким Федей в доме Чириковых. Жене Чирикову было тогда восемь лет.

Через двадцать три года Евгений Чириков, уже известный писатель, увидел Фёдора Шаляпина на сцене. В 1896 году певец приехал на гастроли в Минск. Там в то время жила семья Чириковых - Евгений Николаевич с женой Валентиной Георгиевной, двумя маленькими дочками и тёщей. Восьмого марта 1896 года в зале Минского общественного собрания с большим успехом выступил Шаляпин. Скорее всего, в этот день состоялась его встреча с моим дедом. Минск был небольшим городком, и события культурной жизни в нём, конечно, собирали всю творческую интеллигенцию. Чириковы были в этой среде. Валентина Георгиевна выступала в любительских спектаклях, на сцене Городского театра сыграла Лелю в пьесе Л. Н. Антропова «Блуждающие огни» и Машу в пьесе А. Н. Островского «Бедность не порок». Роль приказчика Мити в этой пьесе Островского исполнил Евгений Николаевич Чириков. Евгений Николаевич занимался в тот период и организацией Минского общества любителей изящных искусств.

 

 

Точно известно, что летом 1896 года Чириков и Шаляпин встретились в Нижнем Новгороде, где Фёдор Иванович партией Ивана Сусанина в опере М. И. Глинки «Жизнь за царя» открывал первый сезон в новом Городском театре на Большой Покровской улице (ныне Нижегородский академический театр драмы имени А. М. Горького). Евгений Николаевич Чириков переехал тогда на короткое время в Нижний, и по заказу редакции газеты «Нижегородский листок» освещал гастроли Московского Малого театра.

 

В нашей семье сохранился рассказ-шутка Евгения Чирикова о том, как в 1901 году он ехал по делам службы из Петербурга в Москву и в поезде встретился с Шаляпиным. Они обменялись своими московскими адресами. Прочтя записки, оба расхохотались: у одного была написана улица Протёка, у другого - Самотёка.

 

В ноябре 1901 года Шаляпина пригласили на заседание московского литературно-художественного кружка «Среда» Николая Дмитриевича Телешова. У Телешова встречались по средам писатели демократических взглядов - Максим Горький, братья Бунины, Степан Скиталец, Евгений Чириков, Леонид Андреев и многие другие. Шаляпин со своим открытым и общительным характером легко и быстро вошёл в их компанию. Каждый в кружке имел прозвище по одному из мест Москвы. Николай Телешов вспоминал: «Горький за своих босяков и героев «Дна» получил адрес знаменитой московской площади «Хитровка», покрытой ночлежками и притонами, Иван Бунин, отчасти за худобу, отчасти за острословие, от которого иным приходилось солоно, назывался «Живодёрка», Чириков за высокий лоб - «Лобное место», Шаляпин был «Разгуляй».

 

Шестого сентября 1902 года Горький в присутствии Шаляпина и Чирикова читал на заседании «Среды» свою новую пьесу «На дне». Дискуссии участников «Сред» переходили в обильные ужины, нередко заканчивались совместным фотографированием на Чистопрудном бульваре в ателье Фишера. Изданные в виде почтовых открыток, варианты фотографий «Среды» 1902 года с Андреевым, Шаляпиным, Буниным, Телешовым, Чириковым, Скитальцем и Горьким разошлись по всей России.

 

К бенефису Шаляпина третьего декабря 1902 года Чириков сочинил проникновенный текст для поздравительного адреса от группы русских писателей: «Мы смотрим на тебя как на глашатая о силе духа русского народа, как на человека, который, опередив сотни талантов будущего, пришёл к нам укрепить нашу веру в душу нашего народа, полную творческих сил». Вместе с Чириковым адрес подписали И. Бунин, М. Горький, Л. Андреев, С. Скиталец, И. Телешов, А. Алексин, К. Пятницкий и С. Скирмунт.

 

Шаляпин интересовался литературными и театральными новинками и радовался успехам своих друзей-литераторов. Второго ноября 1902 года Фёдор Иванович с Горьким, Чириковым, Чеховым и Скитальцем идёт во МХАТ на пьесу Горького «Мещане». Сидят в ложе все вместе.

 

Особенно радостными были встречи Горького, Шаляпина и Чирикова на нижегородской земле в летние месяцы 1902-1903 годов,- Фёдор Иванович приезжал тогда на гастроли. Чириковы жили в доме на улице Телячьей. Дом и теперь стоит, украшен памятной доской, объект культурного наследия. Пешковы жили в доме Киршбаума на улице Мартыновской, там сейчас музей-квартира А. М. Горького. В этом гостеприимном доме в большой гостиной под зелёным абажуром 17 августа 1903 года Евгений Чириков читал Горькому и Шаляпину только что написанную им пьесу «Евреи». Горький и Шаляпин стали её первыми рецензентами. Пьеса им понравилась. Вскоре Горький написал Пятницкому: «А теперь - возрадуйтесь и веселитесь: Евгений Чириков написал пьесу «Евреи». Я вам скажу вот что: первый раз в русской литературе является произведение, так славно, метко, верно изображающее отношение к евреям… И всё это сделано хорошо, очень хорошо!..

 

Пьеса заканчивается трагической картиной погрома, но и без этого она едва ли прошла бы в России сквозь общую цензуру… Пьеса произведёт огромный шум - это необходимо, это будет…». Горький оказался прав. Запрещённая цензурой в России пьеса Чирикова «Евреи» триумфально прошла в театрах Берлина, Лондона, Нью-Йорка, и лишь после этого была разрешена к постановке в Москве, Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, везде имела огромный успех и общественный резонанс.

 

В съёмной квартире Горького Шаляпин иногда останавливался с женой балериной Иолой Торнаги. Молодые познакомились в Нижнем Новгороде в 1896 году во время постановки оперы Глинки «Жизнь за царя» на сцене нового Городского театра. В 1898 году они обвенчались. У Горького для Фёдора и Иолы всегда была приготовлена комната. 1902 и 1903 годы были счастливыми для молодой семьи Шаляпиных. А в 1903 году они потеряли любимого первенца, четырёхлетнего Игоря. Фёдор Иванович был на грани самоубийства.

 

Горький и Чириков стали свидетелями и огромного семейного счастья своего друга, и огромного его горя. Но человеческой душе свойственно залечивать раны и спасаться радостными воспоминаниями. А таких у Шаляпина в Нижнем было немало. Расскажу о связанных с Чириковым и Горьким.

 

Во время гастролей 1902-1903 годов Шаляпин более двадцати раз выступал в Ярмарочном театре - давал концерты и исполнял ведущие партии в двенадцати операх. Несмотря на такую занятость Фёдора, друзья находили время встречаться то на квартире Горького, то в доме Чириковых, или вместе гуляли по городу. Праздником души были для них речные поездки на Моховые горы, где их радушно принимал на своей даче архитектор Павел Петрович Малиновский. На шуточных снимках Янины Осиповны Берсон весёлые, по-мальчишески бесшабашные друзья. Во многие издания о Горьком и Шаляпине вошла фотография, сделанная на Моховых горах: на веранде стоят Горький с шестом, его супруга Екатерина Павловна Пешкова, Шаляпин с маленькой Катюшей Пешковой на руках и Чириков с рюмочкой. Всё дышит атмосферой покоя, счастья и душевного уюта. В нашем семейном архиве сохранилась шуточная фотография Янины Берсон на даче Малиновского. Снимок имеет свою забавную историю. На нём на ступеньках веранды лежит «жертва» - Евгений Чириков. Слева в него тычет вилкой и ножом Максим Горький. Справа Фёдор Шаляпин «отпиливает» Чирикову голову. Евгений Николаевич назвал этот снимок «Расправа над социалистом его Величества». Комизм ситуации состоял в том, что дважды сидевший в тюрьме за антиправительственную деятельность «поднадзорный государственный преступник» Чириков в 1895 году неожиданно для себя был награждён орденом Святого Станислава III степени. Так высоко оценил заслуги бывший начальник Евгения Николаевича Григорович. Чириков грамотно и эффективно вёл у него деловую переписку, за что был представлен к награде. Горький и Шаляпин решили «наказать» друга.

 

14 декабря 1903 года в Нижнем Новгороде был торжественно открыт Народный дом. Здание строилось по проекту архитектора Малиновского во многом на средства пайщиков, привлечённых Максимом Горьким. Среди них был Евгений Николаевич Чириков. Фёдор Иванович Шаляпин дал в пользу строительства три благотворительных концерта. Сотрудничество творческой интеллигенции города не закончилось с открытием первого культурного центра для бедноты. Для создания театральной труппы Народного дома Горький пригласил режиссёром артиста Московского художественного театра Иоасафа Александровича Тихомирова, а художественным руководителем Евгения Николаевича Чирикова,- ему поручили составить репертуар театра. Театральная труппа состояла в основном из актёров-любителей.

 

Валентина Георгиевна Чирикова училась в то время на театральном отделении Московской филармонии. На сцене Народного дома она сыграла Лизу в пьесе Грибоедова «Горе от ума». Завершив учёбу, Валентина Георгиевна стала профессиональной актрисой, выступала в петербургских и московских театрах под псевдонимом Йолшина. В 1904 году Чириковы переехали из Нижнего в Москву. Но душа писателя-волгаря постоянно тянется к любимой реке. Он мечтает построить на Волге дачу и подыскивает для неё живописное место в Кстовском уезде в пойме реки Кудьма, впадающей в Волгу. Начинает строиться. Денег не хватает, и Чириков просит взаймы у друга Фёдора, на что вскоре получает следующий ответ:

 

«Милдруг Евгений! Подожди, голубёнок, числа до 8-го июля, пришлю непременно, ибо очень сочувствую тебе, что ты строишь дачу. Прислал бы сейчас же, да только третьего дня при завершении купчей отдал 15 000 рублей моему приятелю художнику Коровину за проданную им мне землю в количестве 50 десятин лесишку в Владимирской губ.- Сам я, брат, тоже строиться начну в начале июля.- Приятно, чёрт возьми, в речке покупавшись, рыбку половить. Место у меня красоты непомерной, в будущем мае приезжай на новоселье. […] Целую тебя во что ни попало, а жене и прочим великим и малым домочадцам кланяюсь. Твой, тебя любящий Фёдор Шаляпин. 26 июля 1904 года».

 

 

В 1904 году Шаляпин выстроил бревенчатую дачу в деревне Ратухино, одноэтажную, длинную, с необыкновенным крыльцом в стиле русского модерна. Здесь Фёдор Иванович отдыхал в 1904-1915 годы. Чириков достроил свою дачу в 1905 году. Оба дома предназначались для больших семейств и были очень похожи - бревенчатые, в старорусском стиле, с большими верандами. Дети к тому времени подрастали и у Чириковых, и у Шаляпиных. Семьи так любили проводить лето с детьми на своих дачах, что в гостях друг у друга, увы, так и не побывали.

 

Вторая попытка иметь дачу рядом с Шаляпиными была предпринята Евгением Николаевичем в 1916 году. В августе он с супругой по пути в Нижний посетил Плёс. Там в своём имении Утешное их ждала семья Щулепниковых, дружившая с Шаляпиным и продавшая Фёдору Ивановичу в своё время землю под дачу. Зная это, Евгений Николаевич намеревался обсудить покупку земли рядом с дачей певца.

 

Чириковы вошли в дом Щулепниковых. Впервые в этом доме Шаляпин со своим другом художником Николаем Александровичем Клодтом появился 23 июля 1910 года,- искал место под дачу. Тогда Щулепниковы, старинный небогатый дворянский род, продавали рядом со своим имением Утешное пустошь Хмельницы. Фёдор Иванович отправился туда. Сергей Александрович Щулепников вспоминал: «…Как-то после обеда мы пошли играть в крокет. Не успели мы закончить первую партию, как на площадку пришёл отец и сказал, что на лодке из Плёса приехал Шаляпин с каким-то неизвестным человеком. Мы сейчас же пошли на террасу, где увидели Фёдора Ивановича. На нём был тёплый охотничий пиджак, короткие брюки, шерстяные чулки и простые башмаки. Началась оживлённая беседа, и Фёдор Иванович простотой своего общения сразу очаровал всех. Так как на террасе было свежо, мы перешли в столовую, где уже кипел самовар. За чаем Фёдор Иванович рассказал о недавно закончившихся гастролях в Монте-Карло. Говорил он замечательно живо, образно: лица, которых он называл, вставали перед нами как живые. После чая все перешли в гостиную... Внезапно Шаляпин встал, взял лежавший на диване тёплый платок, закутался в него - и вот перед нами глуповатая баба. Она становится на колени, кладёт поклоны, крестится и шепчет: «Мати Казанская, мати Астраханская…». Вот она замечает на полу двугривенный, жадно хватает его и попадает пальцем в плевок: «Тьфу, прости господи, плюнули окаянные в храме божьем, мати Казанская, мати Астраханская…». И опять пошли кресты и поклоны. Невозможно было удержаться от смеха... Но не прошло и нескольких минут, как перед нами предстали в образе Шаляпина два спорщика: один студент, доказывающий дьякону, что человек произошёл от обезьяны, и второй дьякон, называющий студента богохульником. И всё это в одном лице Фёдора Ивановича. Способность его перевоплощаться из одного образа в другой была изумительной». В этот приезд и было принято решение о покупке у Щулепниковых пустоши Хмельницы. Фёдор Иванович мечтал построить здесь дом «в стиле терема князя Игоря или Ларинской усадьбы».

 

Второй раз Шаляпин приезжал в Утешное в два-дцатых числах августа. Красивые места и душевный приём новых знакомых запомнились Фёдору Ивановичу. Он пригласил Щулепниковых на свой концерт в Нижний Новгород. Приглашение с радостью было принято.

 

В январе 1912 года Фёдор Иванович строил планы нового посещения Плёса. Ему предстояла работа над ролью Бориса Годунова, поездка в Углич, и он пишет дочери Ирине из Монте-Карло: «…поедем также к Щулепниковым и поживём немножко там». В начале июня 1912 года Шаляпин снова приезжает в Утешное со слугой китайцем и архитектором В. С. Кузнецовым обсудить постройку дома. Но планы постройки терема остались мечтами… Уже к 1913 году чувствуется, что Фёдор Иванович охладел к новому строительству.

Чириков надеялся, что Шаляпины будут приезжать в Утешное, но, побывав у Щулепниковых, понял, что надеялся зря. В письме родным 11 августа 1916 года он пишет:

 

«Здравствуйте! Плывём с Валеткой на «Минине» О-ва «Русь» из Плёса, куда приехали на «Дворянине». В Плёсе ночевали у Щулепниковых, у которых Шаляпин купил землю. Прямо пришли из Плёса пешком (вёрст 7) и явились на террасу. Нас приняли, как желанных гостей, кормили, поили, ухаживали за нами. Семья Шулепниковых очень милая, интеллигентная: сам, жена, зять с женой, дочерью, жена сына, который жил в Костроме. Все - мои поклонники! Были очень рады и счастливы нас принять и засыпали литературными комплиментами за трилогию… («Жизнь Тарханова».- В. Г. Ч). Рядом с их усадьбой есть место, десятины две, и, видимо, они, если настоять, продадут. Смотрели дачу и место Шаляпина. Дом большой, место чудесное, но всё пустует. Приезжал сюда Шаляпин с 1-ой и со 2-ой женой (поочерёдно), и т. к. обе думают, что дача - другой, то невзлюбили сие место. [ …]». Смысла строиться рядом с опустевшей дачей Шаляпина не было. Больше Шаляпин и Чириков в Плёсе не бывали.

 

Зато бурная театральная, музыкальная и общественная жизнь в Москве и Петербурге сводила их вместе часто. В 1905 году в дни первой русской революции Чириков пишет письмо Шаляпину с призывом присоединиться к революционно настроенной интеллигенции: «Милый друг Фёдор Иванович! Вера Ивановна, наверное, уже говорила с тобой об участии в концерте, который нужен для большого и хорошего дела. Фёдор Иванович, Федя, история с географией поставила всех перед лицом нового освобождения русского народа, Собинов даже откликнулся. Верю, что ты не можешь отказать в поддержке своим могучим талантом делу освобождения».

 

Неоднократно Евгений Николаевич просил у Шаляпина билеты на его концерты для приезжавших в Москву и Петербург знакомых. Одна такая шуточная записка сохранилась:

«Милый Фёдор Иванович! Несколько провинциальных интеллигентов, прибывших в Питер и никогда не слыхавших знаменитого певца Шаляпина, просят оказать им протекцию, чтобы достать, т. е. купить, билеты на «Фауста» с участием этого чудного певца.

 

Я говорил, что моя протекция значения не имеет, и решил просить тебя. Может быть, ты хорош с Фёдором Ивановичем и можешь удовлетворить жажду просителя. Обращаюсь к тебе, если можешь, устрой. Жму тебе руку, Евгений Чириков».

 

22 ноября 1908 года Фёдор Иванович подарил Евгению Николаевичу Чирикову открытку со знаменитой фотографией участников «телешовских Сред» со своим автографом: «Милый Евгений Николаевич! Помнишь ли ты сии сапоги? Чирикову в память. Ф. Шаляпин. 22/XI 1908 г. Москва».

 

В то время многие участники «Сред», демонстрируя демократизм и близость к народу, носили косоворотки и сжатые в гармошку до блеска начищенные сапоги.

 

Памятную открытку певец вручил Чирикову в Театральном клубе на ужине в честь почётного гостя клуба Фёдора Ивановича Шаляпина.

 

Чириковы были частыми гостями на бенефисах и чествованиях Шаляпина. Они встречались у Репина в Куоккале, на дачах Билибина и Чирикова в Крыму, у литератора Фидлера в Петербурге. Там же неоднократно заходили в популярный среди творческой интеллигенции ресторан «Вена». 24 марта 1914 года Шаляпин гостил у Е. Н. Чирикова на даче в Нейвола в Финляндии.

 

Революция 1917 года круто изменила судьбы двух друзей. Чириков не принял Октябрьский переворот, открыто выступил против большевиков, и в 1920 году был вынужден покинуть Родину. Попал сначала в Константинополь, потом в Софию, и в конце 1921 года обосновался в Праге. В 1922 году Фёдор Иванович Шаляпин уехал из Советской России на гастроли и не вернулся. До последних дней Чириков и Шаляпин тосковали по России, по Волге, на берегах которой выросли, которую неустанно воспевали.

 

Песни великого певца продолжали звучать в центрах русской эмиграции. Фёдор Иванович неоднократно приезжал с концертами и в Прагу. Но увидеться двум старым друзьям не удалось. Во время первых гастролей Шаляпина в Праге Чириков был в отъезде. Когда Шаляпин приехал в Прагу в 1932 году, Евгения Николаевича уже не было в живых.

 

Концерт Шаляпина состоялся в огромном подземном концертном зале «Люцерна» 4 мая 1932 года. Помню, как бабушка вела меня вниз по широкой лестнице. Мы опаздывали и очень спешили. Служитель открыл боковую дверь, и мы оказались в тёмном зале. Освещена была только сцена. Поразили пустые ложи. Мы тихонько сели на свободные места в первых рядах партера. И вот на сцену вышел Шаляпин. Бабушка заволновалась. Из её глаз покатились слёзы. Что она чувствовала в эти минуты? Она снова видела Шаляпина, любимого семьёй Фёдора, большого, милого, открытого и доброго… из далёкой прошлой жизни!

 

А для меня на сцену вышел не великий певец, а красивый голубь с гордо запрокинутой головой, казавшейся мне снизу маленькой и круглой, с чёрными фалдами, похожими на сложенные крылья птицы, и с белой выпуклой большой грудью. Я узнала в нём своего любимого голубя - игрушку, с которой никогда не расставалась. Голубь ожил! Это было чудо! До сих пор Шаляпин у меня ассоциируется с тем голубем.

 

Много лет спустя я прочла, что Фёдор Иванович сравнил себя с птицей, с журавлём. Он рассказывал, как в 1891 году ему, худому и долговязому юноше, достался с чужого плеча концертный фрак. Надев жилетку, Фёдор увидел себя в зеркале и воскликнул: «Журавль! Как есть журавль!».

 

Из исполненных с огромным успехом песен я запомнила одну - его знаменитую «Блоху». Я знала тогда детскую песенку «Тень-тень-потетень», в которой «похвалялись блохи, что у них шубы неплохи». А тут блохе ещё шьют кафтан! Смешно! И я звонко смеялась. В школьном возрасте я услышала песню Шаляпина о Блохе в граммофонной записи, и только тогда осознала, какой выдающийся артист с удивительным незабываемым голосом исполнял это произведение. Поделилась своим восторгом с бабушкой, и она рассказала мне о Шаляпине, и поведала, что Фёдор Иванович и мой дедушка - молочные братья.

 

Когда, уже взрослая, я рассказывала о Шаляпине и его выступлении в полупустом зале, мне не верили. Кивали на мои четыре года от роду, говорили, что Шаляпин всегда выступал с аншлагом и при полном освещении. В конце концов, я начала сомневаться в своих детских воспоминаниях.

 

В 2003 году во время подготовки к выступлению на юбилейном Шаляпинском телевизионном марафоне я получила от давней подруги по Праге статью из журнала «Огонёк» с воспоминаниями пражского импресарио певца Бориса Ивановича Тихановича «Я запомнил Шаляпина таким…». В них была история того концерта. Тиханович подтвердил то, что я настойчиво рассказывала с детства: тёмный зал «Люцерны», пустые кресла и ложи. Что же произошло в тот день? Вот рассказ Тихановича.

 

«О последних годах жизни великого певца рассказывают многие мемуаристы, однако среди них я не встретился с теми, которые правдиво повествовали бы о поездках Фёдора Ивановича в Чехословакию, в частности в Прагу.

 

В двадцатые годы Шаляпин несколько раз приезжал в Прагу. Он выступал в самом большом подземном зале «Люцерна», вмещавшем более трёх тысяч зрителей. Менеджером Шаляпина в то время был М. П. Бичурин-Блехер. Рассказывая о концертах Шаляпина в Праге в 1928 году и о предыдущих концертах, Бичурин отмечал особую атмосферу, которая царила в зале. В июне 1930 года Шаляпин выступил в своей любимой опере «Борис Годунов» в театре «Варьете» вместе с оперным ансамблем Словацкого Национального театра из Братиславы. Артист сумел воодушевить весь ансамбль. А сам Шаляпин в главной роли был превосходен. Пел Шаляпин по-русски, но благодаря его изумительной дикции каждый понимал значение слов, которые он произносил». Следующий приезд Шаляпина в Прагу состоялся 27 апреля 1932 года. На вокзале его встречал Тиханович. Он пишет: «Сегодня, по прошествии стольких лет, я, как наяву, вижу перед собой величественную фигуру Фёдора Ивановича. Он был изысканно одет, его серо-зелёные глаза быстро осмотрели всех встречающих. Мягким приветливым голосом он со всеми поздоровался, особое внимание уделив дамам. Вся его фигура оставляла впечатление большой физической силы». Шаляпин по обыкновению остановился в отеле «Де-Сакс».

 

После обеда Тиханович помог Шаляпину разучить текст «Библейской песни» Дворжака на чешском языке, включённой в программу концерта. Шаляпин остался доволен «уроком чешского языка» и пригласил Тихановича пообедать с ним на следующий день 28 апреля перед самым концертом.

 

«В устройстве концерта участвовала влиятельная чешская общественная организация, так называемый Дамский комитет. Этот комитет пригласил на концерт Шаляпина президента Чехословацкой Республики Масарика, министров, членов дипломатического корпуса и других высокопоставленных лиц. Масарик, в свою очередь, пригласил Шаляпина в свою летнюю резиденцию - замок Ланы под Прагой - в первую половину дня в день концерта, что очень польстило Шаляпину. Встреча в замке Ланы продолжалась час с четвертью, проходила в неформальной обстановке. Масарик говорил по-русски».

 

Артист вернулся в отель в самом хорошем расположении духа. Шаляпин с Тихановичем спустились в ресторан. Стол был накрыт в центре уютного зала на возвышении. К столу подсел молодой сын хозяина отеля. Дальнейшее Тиханович описывает так: «Давай, Борис, выпьем перед обедом по рюмке»,- и заказал водку с закуской. С видимым удовольствием Шаляпин выпил первую рюмку, затем последовала вторая, потом третья. Я с удивлением смотрел на Фёдора Ивановича и позволил себе скромно заметить: «Ведь вечером концерт!», на что Шаляпин быстро ответил: «Не бойся, я выдержу, привык». Позже добавил: «Жизнь люблю! Хороша жизнь! Жить хочу!». Вскоре стало ясно, что концерт в тот день не состоится. Тихановичу пришлось позвонить в канцелярию президента и сообщить, что из-за внезапного недомогания концерт Шаляпина откладывается. Бедный импресарио бросился в студию чехословацкого радио. Каждые 15 минут оно должно было объявлять об отмене концерта. Кроме того, был вызван наряд полиции к входу в концертный зал «Люцерна», чтобы сдерживать толпу зрителей и любопытных. На другой день Шаляпин в сопровождении Бичурина уехал на гастроли в Брно». Тиханович объявил новую дату концерта - 4 мая 1932 года. «Конечно, Прага быстро узнала подлинную причину неожиданного недомогания великого артиста.

 

Оскорблённый президент Масарик, принципиальный противник алкоголя, отказался прийти на перенесённый концерт. Вслед за ним отказались и многие министры, дипломаты и представители общественности. Шаляпина всё это нисколько не смутило. Артист как будто не замечал пустые ложи и места в зале. Пел Шаляпин замечательно, быстро установил контакт с публикой, и всецело её завоевал исполнением «Библейских песен» на чешском языке. Овациям не было конца и, как всегда, Фёдор Иванович пел на бис».

 

Через шесть лет после того памятного пражского концерта великого певца не стало. Могила Евгения Николаевича Чирикова осталась в далёкой Праге, он покоится с миром на гостеприимной чешской земле. В России он теперь живёт своими произведениями. Прах Шаляпина перенесён из Парижа в Москву, можно на Новодевичьем кладбище поклониться русскому Артисту и Певцу. А по всей России по-прежнему звучит его могучий голос.

 

Жизнь быстротечна, искусство вечно.