Любовь без виз

Журнал "Казань", №9, 2011

Юрию Филимонову нынче семьдесят. - Неужели! Это первая моя реакция недоумения. Ведь редкий человек в таком возрасте сохраняет в себе и юношеский романтизм, и добрую отзывчивость, и способность восторгаться окружающим миром. А главное, что восхищает - дар удивлять и влюблять в этот мир всех, кто однажды видел фотографии мастера.

Взрослея, многие утрачивают природное прекраснодушие. А Юрий Филимонов, будучи зорким, проницательным фотохудожником, умеет видеть не только очевидное, но и нечто ускользающее из поля зрения сугубых материалистов. Вот странно, в его фотографических пейзажах, портретах и жанровых сценах (хотелось бы видеть их многократно увеличенными не только в домашних, но и общественных интерьерах), в этих самоценно художественных картинах нет никаких приукрашиваний, ни малейшей компьютерной «сделанности», да и объектами его фотокартин становится то же, что вживую видят все, иногда ежедневно, однако не замечая чего-то важного, что фотограф умудрился передать и заново открыть в нашем зрительском диапазоне - ощущения и чувства, не сразу поддающиеся формулированию другими способами, как именно вот этими филимоновскими фотографиями.

В живописи есть много возможностей для авторского самовыражения, недоступных фотообъективу, и потому, наверное, фотографии мастеров всегда удивляли меня незримым авторским присутствием. Посмотрев серию таких фотографий, можно довольно точно представить себе человека, сотворившего их. Как это удаётся? Ведь цветовые нюансы продуктов даже самой современной фототехники гораздо беднее живописных, не говоря уже о мазках и фактуре холста, выдающих темперамент создателя. А у фотографа только композиция и светотень. И надо же уметь дождаться и быть готовым моментально поймать неповторимое мгновение, когда свет что-то акцентирует, а что-то затеняет, интригуя зрительское воображение и направляя восприятие в заданный автором поток чувств и мыслей. Но автор проявляется не только в композиции и светотеневой игре. Есть хороший критерий, как отличить любителя от мастера: любитель из пяти отснятых кадров сделает пять фотографий, мастер же едва ли отберёт пять фотографий из сотен кадров. И по этому отбору узнаётся автор.

Казань богата фотохудожниками и традициями этого ремесла, поднятого до уровня высокого искусства. В двадцатом веке развитию фотографии немало способствовали знаменитые казанские фотоклубы - «Волга» и, особенно, отпочковавшаяся от него молодёжная «Тасма». Практически все тогдашние бунтари-тасмовцы, которым был и Юрий Филимонов, впоследствии вошли в престижные мировые альбомы и каталоги своими фотографиями с ярко выраженным авторским лицом. Конечно, у каждого фотомастера особый интерес к быстротекущей жизни. Владимиру Зотову приятнее всего вызывать улыбку у зрителя, Фариту Губаеву интересно погружать нас в своеобразный мир женщин, Ляле Кузнецовой дороже всего свобода личности. И каждый мастер отличается от дилетантов способностью не просто вызвать сочувствие к запечатлённому, но и задать невольный импульс к самопознанию. Я понимаю, что мои определения сильно упрощают, ограничивая гораздо более широкий творческий диапазон разных мастеров, но я умышленно так грубо обобщаю основное направление художественных поисков, чтобы понять главную движущую силу художника и человека.

Юрий Геннадьевич Филимонов с давних пор интересен и симпатичен мне, как и множеству его поклонников. А ему важнее всего гармония между людьми и природой. И тут ещё одна «странность». Юра родился и всю свою жизнь прожил в Казани, понятна его любовь к городской архитектуре, особенно той, что отвечает законам золотого сечения, но откуда у потомственного горожанина такое чуткое отношение к лесам, лугам, озёрам и прочей дикой природе?

С юности и до сих пор он с удовольствием путешествует, предпочитая в одиночку на велосипеде и с фотоаппаратом исследовать просторы родной земли. Причём родная земля для него - не только Поволжье и Прикамье, но и Камчатка, Чукотка, Сибирь, Алтай и Байкал наравне с Беломорьем, Карелией, Уралом и Кавказом - пространства, где он побывал, не потому лишь, что там не нужны визы, а так уж совпало желаемое с возможным. Родная, то есть любимая, земля для него - вся планета с доверившейся нам природой. А к любимому всегда хочется бережного отношения. Люди для него тоже часть природы, и бездумная небрежность к родной земле не только самоубийственна, но никак не позволительна по отношению ко всему живому на ней. При этом Юрий Филимонов не сторонник катастрофических пророчеств, чтобы этаким кнутом страха пробуждать нравственное отношение людей к своей земле и друг к другу. Нет. Его пейзажи проникнуты такой бесконечной любовью, что и зрительское сердце невольно замирает от восторга перед красотой, может быть, виденной много раз прежде, да не открывшейся прозябающему в обыденной заскорузлости, но всё ещё живому современнику, уставшему от безумной гонки за успехом. (Любой ценой стать круче всех в жёстко материальном мире совсем не просто, да и нужно ли, если вспомнить, что жизнь человека вовсе не соревнование, а танец, в котором каждый сам выбирает, с кем и что танцевать.)

Юрий Филимонов не устаёт влюбляться и влюблять - не в самого себя, не в красоток, коими нафаршированы телевидение и вся городская масс-культура - а в тихие пейзажи, в землю, очень отзывчивую на доброту людей. Легко влюбляешься и в лица, запечатлённые им, не потому, что они так уж красивы, а потому, что автор разглядел в них нечто очень симпатичное. Особенно интересны лица наших знаменитых фотохудожников, схвачена самая суть каждого. Вот это умение уловить главное, оставив за кадром лишние детали, придаёт его композициям несуетную эмоциональную насыщенность, которая и через десятки лет сохраняет ясно выраженную убедительность, особенно ценную в современном искусстве, захламлённом невнятицей, амбициозной заумью и содомской дрянью.

Фотограф сразу чувствует фальшь и грязь, пусть даже тщательно скрываемую ото всех. Но не тратит сил на разоблачительство, показывая лучшее, что есть вокруг и внутри нас. Он чувствует предателей, не ошибаясь. А предательство для него - самый страшный грех, не прощаемый никогда. Сам же он всегда без натуги верен тем, кого приручил. С женой Лидией Васильевной они живут благополучно вот уже сорок семь лет. Многие ли художественные натуры могут этим похвастаться? Дети и внуки (старшей Алине двадцать лет, младшему Артёму двеннадцать) доверяют ему абсолютно, ведь он никогда не ворчит и не читает нудных нотаций, но мудро, без паники, помогает разрешать проблемы и всей своей жизнью учит полагаться на собственные силы и разум. Когда при нём кто-то начинает сетовать на беды и трудности, улыбаясь, напоминает: «Наши злосчастья не сравнимы с тем, что пережили отцы и деды, сохранив при этом человечность и достоинство. А вообще, именно благодаря трудностям рождаются гениальные вещи».

Порядочность и ответственность Юрия Филимонова, вероятно, имели большое значение для Владимира Гаврилова, когда он предложил ему должность начальника фотолаборатории Издательства Татарского обкома КПСС. С тех пор Издательство не раз меняло своё название, но не менялись принципы Юрия Геннадьевича. Почти четверть века он работал в этой должности и сравнительно недавно ушёл на пенсию, сохранив дружбу с давними и молодыми коллегами, которым всячески помогал и помогает, не ведая зависти. Победы любой ценой Филимонов не приемлет категорически. Достижение цели, какой бы высокой она ни была, возможно для него лишь нравственно чистыми средствами. Естественен его интерес к российским храмам, возникший задолго до того, когда этот интерес стал даже и модным. Но главное для него - не соблюдение религиозных обрядов, а жизнь не по лжи.