Мальчик из стога сена

Фото предоставлено автором

Отец башкирского танцевального искусства

Считается, что Файзи (Файзрахман) Гаскаров родился 21 октября 1912 года. Так написано в справке Бирского детдома, выданной ему в 1928 году. Точная дата и место рождения неизвестны. Мать и отец исчезли, видимо, в Гражданскую войну, и мальчик остался сиротой. Его нашли в стоге сена в 1919 году возле города Бирска. Как позднее писал сам Гаскаров, «я даже не знаю, кто я по национальности: башкир, татарин или какой-нибудь тунгус. Но я стал сознавать себя человеком на башкирской земле, с детства полюбил искусство её коренного народа, благодаря ему стал художником…»

Файзи Гаскаров. Фото из архива 
Государственного ансамбль песни и танца РТ

Маленького Файзрахмана определили в детский дом, где и проявились его творческие способности. 
Во время учёбы в техникуме Файзрахман подрабатывал в Башкирском театре драмы барабанщиком, порой участвовал в танцах. По легенде, во время гастролей в Москве он блестяще исполнил сольный женский танец. В 1924 году руководство театра направило Гаскарова на учёбу в хореографический техникум при Большом театре СССР, который он окончил в 1928 году.
Вернувшись в Уфу, он как первый башкирский балетмейстер, так его называли, преподавал в техникуме. Тогда в Уфе не было профессиональных хореографических коллективов. В 1932 году он предложил руководству республики создать башкирское отделение в Московском хореографическом техникуме при Большом театре СССР, которое должно было стать основой балетной труппы будущего театра. Идею поддержали, но реализовать по ряду причин не сумели. Такое отделение открылось в 1934 году в Ленинградском хореографическом училище (ныне Академия русского балета имени А. Я. Вагановой). Училище поручило Гаскарову отобрать будущих учащихся и доверило возглавить отделение. Среди первой группы башкирских детей, поехавших на учёбу в Ленинград, было много будущих звёзд советского балета, в том числе народная артистка СССР Зайтуна Насретдинова.
В 1937 году Гаскарова пригласил в Москву в недавно созданный ансамбль народного танца его бывший преподаватель Борис ­Моисеев. Так Файзи стал ассистентом Моисеева и солистом прославленного спустя годы ансамбля. Там он загорелся идеей создания собственного коллектива башкирского танца. Борис Моисеев его благословил. В Уфе Гаскарова чиновники поначалу не поддержали. Но его настойчивость сделала своё дело. Так появился в 1938 году ныне знаменитый на весь мир Башкирский академический государственный ансамбль народного танца имени Файзи Гаскарова. Маэстро руководил им с перерывами без малого тридцать лет вплоть до своего увольнения в 1970 году. После блестящего выступления ансамбля на декаде Башкирского искусства в Москве в 1956 году и побед его танцоров на ряде международных фестивалей Файзи Гаскарову было присвоено звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. В 1967 году он стал первым лауреатом Государственной премии имени Салавата Юлаева, его наградили орденом «Знак Почёта».
В то же время он занимался развитием балетного искусства республики. Ряд лет руководил Уфимским театром оперы и балета. В 1940 году написал либретто первого национального балета «Журавлиная песнь», который в 1944 году поставил вместе с ленинградским хореографом Ниной Анисимовой и московским композитором Львом Степановым. Спектакль остаётся визитной карточкой театра и пользуется заслуженной любовью зрителей. Зайтуна Насретдинова, народные артисты РСФСР Тамара Худайбердина, Леонора Куватова, Шамиль Терегулов в письме руководству республики по праву называли Гаскарова отцом башкирского танцевального искусства.

Казань позвала в дорогу
В предвоенные годы Гаскаров активно переписывается с Татарской госфилармонией. 
Его друг композитор Александр Ключарёв очень хотел, чтобы Файзи переехал в Казань. Познакомились они, видимо, в Уфе, где Александр Сергеевич заведовал музыкальным сектором Башкирского научно-исследовательского института языка и литературы после учёбы в Московской консерватории. В 1937 году Ключарёв переехал в Казань. Он работал главным редактором музыкального вещания Татарского радиокомитета, заведовал кабинетом музыкального фольклора Управления по делам искусств при Совете Министров ТАССР. Одновременно был художественным руководителем Ансамбля песни и танца ТАССР и Татарской государственной филармонии. 
Уже в 1939 году Ключарёву присвоили почётное звание «Заслуженный деятель искусств ТАССР». Потом он стал народным артистом ТАССР, заслуженным деятелем ­искусств РСФСР, лауреатом Государственной премии Татарской АССР имени Габдуллы Тукая.

Файзи Гаскаро. Фото из архива 
Государственного ансамбль песни и танца РТ
Александр Ключарёв был очень талантливым композитором. В фильме о нём его сына рассказывается, например, о республиканском конкурсе на лучшую песню. Все заявки были, естественно, зашифрованы. Каково же было удивление жюри, когда выяснилось, что автором трёх лучших песен является один человек — Александр Ключарёв. Замечательно у него получались и мелодии к танцам. Недаром многие хореографические композиции Гаскарова поставлены на музыку Ключарёва. Танцы получались гениальные, так как хореография и музыка идеально совпадали. 
Кстати, Ключарёв записал свыше 200 башкирских песен. Среди них такие известные, как «Бииш», «Кахым-туря», «Салимакай», «Шафик» и другие.
Видимо, с подачи Ключарёва, имевшего в Казани большой авторитет, Гаскарова и атаковала Татгосфилармония.
Письмо Файзи Адгамовичу от 31 мая 1940 года на её бланке:
«В беседе с т. Христиансеном узнал, что Вы можете выехать в Казань для переговоров и условиях работы в нашей филармонии. Срочно телеграфьте о возможности выезда. Имейте в виду, что ансамбль 20. 06. 40 г. выезжает на гастроли в ДВК.

Файзи Гаскаров. Фото предоставлено автором
Очень прошу не медлить...»
Ещё одно письмо на бланке филармонии, от 20 сентября 1940 года:
«Чем объяснить Ваше молчание и не приезд в Казань. Это меня очень волнует. Я находился в отпуску и по приезде сразу же осведомился о Вас, а Вы оказывается замолчали.
Было бы очень хорошо, если бы Вы приехали к нам на работу, особенно в этом году у нас будет очень интересная и почетная работа в связи с подготовкой на декаду татарского искусства в Москве в конце 1941 года.
Я прошу вас срочно телеграфировать сообщить нам Ваше мнение.
С Приветом 
Директор Татгосфилармонии АБДУЛЛИН» 
(Орфография сохранена.)
И всё же, несмотря на соблазны, в этот раз Гаскаров в Казань не уехал, остался в близкой его сердцу Уфе.
Он уже мэтр республиканской культуры, входит в художественный совет при Управлении делами искусств при правительстве Башкирии. 

Казанские каникулы
В 1945 году Файзи Гаскаров всё же переехал в Казань, где служил с перерывами балетмейстером в Театре оперы и балета и Ансамбле песни и пляски до 1951 года. В 1946 году он ставит в Казани балет «Зюгра» Назиба Жиганова, а потом начинает работать над либретто и хореографией балета Ключарёва «Горная быль». 
Что побудило его к переезду? Ведь в Башкирии у него всё складывалось благополучно. В марте 1944 года ему присуждается почётное звание заслуженного деятеля искусств БАССР, проводится творческий вечер, посвящённый 25-летию республики. 2 мая того же года состоялась наконец-то 
долгожданная премьера его «Журавлиной песни». В марте 1945 года его вновь награждают: Почётной грамотой и Благодарностью правительства БАССР. 
Возможно, потянула его в Казань любовь (там якобы у него был роман с одной известной актрисой)? А может, причиной послужила обида, что его официально не признали соавтором постановки «Журавлиной песни» вместе с Анисимовой, оставив за ним лишь либретто? Вместе с ним, кстати, тогда в Казань навсегда переехала звезда башкирского балета Нинель Юлтыева, которая в 1946 году дебютировала в главной роли в балете «Зюгра», поставленном Гаскаровым.

Афиша. Фото из архива ТГАТОиБ им. Мусы Джалиля 
С Татарией Файзи Гаскаров, как свидетельствуют документы, будет сотрудничать и позже. Например, в пору подготовки декады литературы и искусства Татарии в Москве его официально направляют в Казань по соглашению двух республиканских министерств культуры. Вот любопытная справка Министерства культуры Татарской АССР от 25 марта 1960 года: «…с февраля месяца 1957 года по июнь месяц 1957 года работал по указанию Министерства культуры РСФСР и согласия Министерства культуры БАССР в театрах и филармонии ТАССР в качестве балетмейстера-постановщика в подготовке и проведении декады Татарского искусства и литературы в городе Москве». 
16 октября 1956 года Гаскаров заключил договор с Татфилармонией. Балетмейстер брал на себя обязательство поставить мужской и женский массовые танцы для татарского ансамбля песни и пляски (для декады татарской литературы и искусства в Москве), а филармония — выплатить за это 5000 рублей.
Тогда Файзи Гаскаров работал не только в Казани, но и в других городах братской республики. Из составленного 7 февраля 1957 года в Бугульме акта следует, что он на высоком художественном уровне поставил хореографическому коллективу хора нефтяников Татарии для участия в декаде литературы и искусства массовую пляску «Джигиты» и вокально-хореографическую сюиту «Утырмады».
В шестидесятые годы Гаскаров тоже часто выезжал в Казань, где работал с Ключарёвым. В 1966 году на юбилее своего друга и партнёра он даже тряхнул стариной и сам исполнил танец «Подарок» вместе с солисткой башкирского ансамбля Фаей Гареевой, которая, кстати, через пятнадцать лет станет очередным художественным руководителем ансамбля. Их дружба с Ключарёвым продолжалась до последнего дня его жизни. Хотя после отлучения от ансамбля Гаскаров на него обиделся, когда тот сказал: я же тебя предупреждал, не дадут тебе в Уфе спокойно работать, надо было уезжать в Казань. Об их тёплых, очень близких дружеских отношениях свидетельствует письмо Ключарёва от 11 февраля 1967 года:
«Дорогие мои гаскарчики!
Приехал благополучно, но сразу же свалился в постель. Очень уж крепкий башкирский грипп, который даже меня, никогда не болевшего, свалил с ног <...>
Жизнь у вас в семье вспоминаю с хорошим чувством. Мне показалось, что все вы маму окружили вниманием и даже любовью. Спасибо. Надеюсь летом повидать вас всех. Для папы-Файзи новостей пока нет. Всё будет ясно, когда встану на ноги. Из филармонии и министерства уже звонили. Ждут меня как из печки пирога. В понедельник назначена моя встреча со зрителем кинотеатра «Татарстан».
Дома всё в порядке. Вчера днём позвонили Нина и Эмиль и спрашивают: «Папа, что купить в новом магазине «Дары природы»? Есть мясо оленя, косули, сайгака, лося и медвежьи окорока…»
И вот сегодня у нас оленье жаркое с шампиньонами. (Ляля, грибы купите — очень вкусны в сметане.)
Вот видите, я приступил к своим обязанностям шеф-повара. Жаль, что не могу угостить вас. Ася очень обрадовалась гречке, но я её в чемодане не обнаружил. Много смеялись...
Ваш друг (подпись)».
Как вспоминал известный театральный художник, а позднее педагог Омского института искусств Борис Торик, в те годы в Казани Гаскарова боготворили. Его именем открывались любые двери.

Балет «Зюгра». Зюгра — Анна Гацулина. 1946. Фото из архива ТГАТОиБ им. Мусы Джалиля 
А в наступившие позднее годы гонений бальзамом на душу Гаскарова легло, наверное, письмо из Казани (21 июня 1976):
«Низкий поклон из Казани!
Уважаемый Файзи-ага!
Пишет Ваш искренний поклонник Кутдус Хусаинов. У меня есть человек, который вот уже два года работает по записи танцев хорео­графов Татарии. Это музыковед‑хореограф, автор новой системы письменности хореографии Земфира Мухтаровна Мулюкова‑Мустакимова (между прочим наполовину башкирка, уроженка Уфы). Её система получила одобрение в Ленинграде, очень интересуются этой работой и за рубежом. Земфира Мухтаровна очень быстро и точно записывает не только движения человека, но и весь хореографический текст <...> Если Вас интересует вопрос сохранения наследия, то я подумал, что было бы ценно записать Ваши танцы <...> Она прекрасно знает Ваше творчество, много раз бывала на концертах в Москве и здесь, в Казани, так что будет работать с удовольствием...
Желаю здоровья, счастья и больших творческих успехов. Ваш Кутдус».

Спектакль о любви
После войны Файзи Гаскаров поставил сразу в двух театрах — Уфимском и Татарском оперы и балета — балет «Зюгра» (1946).
В Казани перед премьерой балета «Зюгра» Татарское отделение Всероссийского театрального общества выпустило программу в виде небольшой книжицы: либретто, программка спектакля с фамилиями артистов, портреты и вступительная статья авторов спектакля — композитора, заслуженного деятеля искусств РСФСР и ТАССР Назиба Жиганова и автора либретто и постановщика, заслуженного деятеля искусств БАССР Файзи Гаскарова. Также размещены фото дирижёра — заслуженного деятеля искусств ТАССР Джаляля Садрижиганова и художника — заслуженного деятеля искусств РСФСР Петра Сперанского. Вот о чём в этой статье:
«Издавна материалом для балетного спектакля чаще всего служили сюжеты фантастически-фейерического плана (легенды, сказки). <…> Опираясь на этот опыт, при выборе сюжета для своей новой работы мы, изучив ряд преданий и сказок татарского народа, остановились на чудесном материале популярной легенды «Зюгра».
Эта легенда бытует в нашем фольклоре с давних времён и по сей день не потеряла своей свежести.
Жизнеутверждающаяся и стремящаяся к счастью девушка Зюгра, измученная жестокостями злой и ревнивой мачехи, в одну из ночей просит светлую луну избавить её от страданий и несчастий. Луна в толковании народного фольклора — благородное светило и покровительница страждущих услышала мольбу Зюгры и взяла её к себе. Зюгра становится вечно живущей и счастливой лунной девушкой <...>
В нашу задачу входит не пересказ легенды. Мы, взяв основной мотив, стремились развернуть перед зрителем интересный и волнующий спектакль, раскрывающий глубину замысла народных преданий татарского народа».
К сожалению, сейчас в Башкирском театре оперы и балета этот спектакль не идёт.

«Танец — душа народа»
За свою творческую жизнь Файзи Гаскаров поставил более ста танцев, в том числе много народных татарских. Они до сих пор в репертуаре и Башкирского, и Татарского ансамблей танца. Среди них «Жених», «Косари», старинный деревенский шуточный танец «Течке ике», «Корт баик», «Весенний поток», «Апипа», «Шома бас» («Легко ступай»), «Джигит», «Соперники», «Камарская» («Камаринская»).
В последние годы жизни Файзи Гаскаров много работал над теорией танцевального искусства. Вот отрывок из одной его статьи:
«Танец — воистину душа народа. В танце отражаются быт народа, его нравы и обычаи. В танце — навыки труда, семейные устои, безудержный народный юмор со взрывом хохота, в танце — душевная лирика, мудрость народа, патриотизм народа, память о тяжёлых боях народа, в танце — радость победы. Танец не требует переводчика, словесные комментарии излишни. И задача хореографа — сделать танец содержательно-понятным. Танец без души, без мысли — мёртв. Белинский прав, говоря: «Искусство без души, что человек без души — труп». 

Сцена из балета «Зюгра». Лучики — учащиеся хореграфической студии. 1946. Фото из архива ТГАТОиБ им. Мусы Джалиля
«Башкирское население Придемья, центральной и северной части Башкирии, Челябинской и Курганской областей в значительной степени было связано с татарами в период монгольского нашествия и господства Золотой Орды. Экстремальные условия складывались так, что башкирам и татарам необходимо было объединиться. С того времени особо происходит взаимовлияние башкирского и татарского народов. В этой связи весьма примечательна близость языковой культуры этих двух народов. Поэтому и у того, и у другого народа в речи очень много схожих слов. 
Много общих черт культуры и бытовых обычаев у татар и башкир, но при всём сочетании черт культуры башкир и культуры татар, каждая из этих национальностей имеет совершенно дифференциальную хореографическую культуру.
Я хочу заострить внимание читателя на таких вопросах, как «почему башкиры и татары, живя рядом и имея общие черты в культуре, танцуют совершенно по‑разному?» и «в чём различие башкирской и татарской народной хореографии». А для этого необходимо выявить причины, влияющие на различия народной хореографии башкир и татар.

Государственный ансамбль песни и танца РТ. Танцевальный номер «Зятек», солист — Борис Бирючевский. Постановка Файзи Гаскарова.
Фото из архива Государственного ансамбль песни и танца РТ
<…> В далёком прошлом, живя племенами, башкиры вели кочевой образ жизни. Кочевали по обширному пространству, лежащему по обе стороны Среднего и Южного Урала, от Волги до Тобола, захватывая реки Белую, Уфу, Дёму, ведя кочевое скотоводство, занимаясь рыболовством, охотой, сбором мёда диких пчёл. Башкиры были великолепными наездниками, так как с раннего детства приучались верховой езде. Жили башкиры в войлочных кибитках (юртах), которые перевозили с места на место. Каждое племя башкир имело свою определённую территорию, в пределах которой оно могло кочевать. Основным оружием для охоты были луки и стрелы.
Территория, на которой жили татары в далёком прошлом, представляла собой тундру или степь с небольшими участками леса. Обитатели этой территории занимались рыболовством, скотоводством, охотой. Грозным оружием в руках татар тоже были луки и стрелы. Но жили эти люди оседлой жизнью, создавая поселения, в которых жило до 200 человек. Поселения строились на берегу рек Волги, Казанки, Камы, Дёмы, Белой и окружались рвом или земляным валом.
Именно этот фактор и повлиял на развитие танцевальной культуры этих народов.
Так как татары проживали на открытой равнинной местности, то обувь у татар была довольно лёгкой. Основной обувью татар, особенно на селе, считались лапти из лыка — липовой коры. Это очень лёгкая, удобная летняя обувь, размер которой был произвольным. Удобна эта обувь и тем, что очень быстро сохнет. Бывало, выезжает утром народ на сенокос. А на лугу роса по колено! Вот и мокнут лапти в росе. А по приезду домой через час, как вывесишь сушить, они вновь готовы для носки. В жизни татар, проживающих в селе, бытует традиционное явление, которое в настоящее время почти изжило себя — по вечерам собирается сельская молодёжь у костров и устраивает всевозможные игры и пляски. А как же легко плясать в лаптях! И не случайно движения татар очень лёгкие, непринуждённые, естественно, что в танцах используются различные подскоки, пробежки, легко и быстро, как бы играючи, вышивая («чигеп бию») работает голеностопный сустав. Девушки и женщины, юноши и мужчины и даже старики и старушки танцуют на подскоках. Обычные коллективные танцы — это: «Дуртле бию», «Бишле бию», «Алтылы бию», «Жиделе бию», «Сигезле бию» и т. д., то есть танцы подобного рода носят название, зависящее от количества участвующих в них. Обычно сначала заводится хоровод, который у татар носит название «Круг», а затем постепенно превращается в быструю пляску. Что же касается танцев городского татарского населения, то нужно сказать, что характеристика их исполнения остаётся той же, так как обувь так же легка, хотя в корне изменяется. Городская беднота вслед за зажиточными татарами стремилась приобрести и постепенно приобретала новую татарскую обувь «ичиги» — женские сапожки на небольших каблучках. Впоследствии «ичиги» появились и в деревне. Но так как эта обувь была так же легка, как и лапти, то характер исполнения танцев татар сохранился и до наших дней.

Государственный ансамбль песни и танца РТ.  Старинный танец девушек. Постановка Файзи Гаскарова.
Фото из архива Государственного ансамбль песни и танца РТ
Теперь возьмём башкир. Как уже было сказано, башкиры живут на Урале. А так как в далёком прошлом башкиры были кочевниками, то для трудных переходов с одного места на другое необходима была прочная, плотная, долгоносимая обувь. И естественно, такая ­обувь появилась, это — башкирские сапоги, но уже из грубой яловой кожи. Их носили и женщины, и мужчины. Вовнутрь этих сапог башкиры одевали суконные чулки, чтобы сапоги не натирали ног. А поверхность сапог смазывалась обильным слоем дёгтя для того, чтобы обувь не промокла. В этой обуви башкиры ходили в любое время. Кроме того, нужно сказать, что сами по себе костюмы башкир, по сравнению с костюмами татар, были очень тяжёлыми, особенно у женщин. Это зависело от огромного количества металлических и самоцветных уральских кам-
ней-украшений: нагрудников, браслетов, чулпы, колец, серёжек, монет, нашитых на зеляны и сапоги и т. д. В общем, башкиры одевались очень тяжело. Можно ли было танцевать так легко, как танцевали татары, в такой тяжёлой подкованной яловой обуви с толстой подошвой и высокими каблуками. И имея на себе костюмы с огромным количеством тяжёлых монет? Конечно, нет! Ведь исполнение танцев прежде всего зависит от костюмов. Поэтому, заметим, движения башкир умеренные, плавные, сдержанные и в то же время широкие. Если встречаются какие-то стремительные пробежки, то они исполняются очень сдержанно и плавно. Характерной чертой женского башкирского танца является свободная пластика рук. А своеобразием мужского танца, пожалуй, — внушительная широта движений ног и рук. Если в мужском танце необходимы прыжки, то они исполняются так же широко. В мужском танце всё время присутствует военная выправка. И это не случайно, во всём — отпечаток истории. Башкирские джигиты принимали участие в вой­нах 1812 года, в Японской войне 1904–1905 годов, в Первую и Вторую мировые войны. Опираясь именно на этот исторический факт, в мужской хореографии присутствует военная выправка: то отважного воина, то ловкого охотника. Что же касается башкирского мужского головного убора, то здесь я хочу сделать пояснение. Вспомним шапку башкирских джигитов из лисьего меха с двумя длинными хвостами сзади. Так вот, в такой форме шапок у башкир никогда не было, а существовали обыкновенные шапки-ушанки. Эта шапка была создана мной и художником Б. Ториком. Это было так. Я задумал поставить танец, посвящённый Отечественной войне 1812 года, «Северные амуры». И необходимо было создать какой-то головной убор, подчёркивающий движения башкирского джигита и создающий стремление при беге вперёд. И вот появилась шапка с двумя длинными хвостами и остроконечным верхом. Выше я уже упоминал, что искусство — явление условное. Поэтому условности такого рода, приносящие только пользу для искусства, иногда бывают очень необходимы. Я думаю, мои коллеги меня поймут. Создавая такую шапку для этого номера, я никак не думал, что башкирский народ её примет за свою. А ведь народ её принял и считает, что она существовала испокон веков. Но, к сожалению, это не так. И тем не менее, шапка-то прижилась».

В долгу перед творцом
Файзи Гаскаров очень много сделал для культуры Башкортостана и оставил заметный след в культуре братского Татарстана. Однако память о нём в обеих республиках увековечена весьма слабо. В Уфе имеется улочка его имени в новостройке, и на мусульманском кладбище стоит скромный памятник. На одном из домов висит серенькая мемориальная табличка. В Казани, к сожалению, даже этого пока не сделано. 

Автор благодарит дочь Ф. А. Гаскарова — Гульнару Файзиевну Аиткулову за любезно предоставленные для подготовки статьи документы из семейного архива.