Медитативные звуки Сергея Рычкова

Казань — интересный город. Многое мог бы рассказать, надо только прислушаться. Звукам шагов обрадуются последние брёвна, старым кирпичам не достанет трамвайного дзыня, и только зажатые бетоном стёкла отразят и свет фар, и шелест шин, и короткий гудок, похожий на рассерженную медь трубача. Но даже самый короткий звук в тишине может показаться удивительно долгим.
Феномен Сергея Рычкова и есть тот самый звук. Его услышишь, лишь успокоив свои ум и чувства.

Сергей Валентинович Рычков — бас-гитарист,
композитор нетрадиционной музыки,
участник международных фестивалей электронного искусства
в Финляндии, Австрии, Швеции, Канаде и др.
Окончил Казанское музыкальное училище по классу гитары.
Параллельно занимался в консерватории
по классу композиции у профессора Анатолия Луппова.

Музыка — это песнь Бога,
само её присутствие
поддерживает в нас жизнь.
Шри Чинмой

Но пусть наш герой сам о себе расскажет. Слово Сергею Валентиновичу РЫЧКОВУ:

Отец
…Мы плыли по Волге на теплоходе «Эрнст Тельман». Отец учил отдыхающих танцам. У него был целый чемодан масок вроде тех, что использовал Аркадий Райкин, собственноручно сделанных. Причём профессионально, маски были идеальны — с бровями, носом… Он вставал перед зеркалом, изображал что-то, раз — и уже другое лицо. Мы всё время смеялись...
Учился отец у знаменитого московского педагога В. Чернавина. Через какое-то время тот признался: «Валентин, больше ничего не могу тебе дать, ты танцуешь лучше меня». В 1935 году он занял первое место на московском конкурсе бальных танцев. 
После войны отец приехал в Казань, и его заприметил директор кинотеатра «Татарстан» («Электра»). Радостно встретил: «Валентин! Ты живой! Давай у нас работать!» При его участии отец раньше московского открыл первый Dancing Hall — слово-то такое в Казани мало кто слышал, не то что про обучение танцам. Он так обогатил бальный танец, что к нему приезжали из других городов и балетмейстеры, и студенты. Создавал студии при вузах, домах и дворцах культуры, под его руководством стажировались будущие профессиональные артисты. Замечательная танцевальная пара Валентина Журавлёва и Виктор Креков — его ученики. Организовал 22 ансамбля, при его участии открыто 76 школ бального танца, 108 танцевальных кружков. 
Отец работал от Министерства культуры ТАССР, и за семьдесят лет получил немало орденов и медалей, он ветеран труда и отличник народного просвещения. Медаль Жукова вручил ему уже Борис Ельцин.
Входя в ассоциацию бальных танцев Всероссийского центра народного творчества имени Крупской, отец много ездил по стране, выступал на телевидении, работал с кинематографистами. В фильме «Твой современник» в ресторане танцуют его «Каза-нову». После фестиваля молодёжи и студентов 1957 года, когда потребовалось осовременить кинематограф, этот танец пришёлся как нельзя кстати.
А брат отца организовал первый в Казани стационарный театр кукол. Братьев часто путали, шутливо спрашивая отца: «Ты всё кукловодишь?» и «Ты всё танцуешь?» — обращаясь к Борису.

История развития бальных танцев в Татарстане началась в послевоенные годы. Одним из родоначальников бальных танцев в Татарстане был Валентин Семёнович Рычков, создавший в Казани несколько школ бального танца. 
(Инф. с сайта Центра спортивной подготовки РТ)

Отец был многоплановым. В своё время освоил игру на домре и играл в военном оркестре. А ещё фотографировал, поддерживал и мои первые опыты работы с плёнкой.

Отец, Валентин Рычков (в центре), со своими учениками.

Частенько брал меня с собой в поездки. Как-то гуляли в московском парке Горького, ему пора было на работу, а мне так не хотелось уходить, и он взял напрокат лодку. Я один катался на ней, а потом на «чёртовом колесе», том самом, о котором Магомаев пел. Пока отец занимался танцами — лакомился мороженым, гораздо лучшим, чем теперешнее…

Мама, Ирина Александровна Рычкова, 
на Ёлке в Доме учёных. 1964

В доме всегда было много музыки. Для преподавания отцу требовалась аппаратура, он сам её покупал. И была целая куча пластинок. Я писать ещё не умел, но ставил на них разные знаки. Допустим, отец спрашивает: «А где у нас «Танго соловья»?» — сразу даю. Он удивляется: «Как ты сразу находишь?» Показываю птичку, квадратик…

В ДК медработников. Сергей Рычков второй слева.

Ещё в детстве музыка, которую использовал отец, мне нравилась. А сейчас, через много лет, могу сказать, это — благородная музыка; возвышает, заставляет выпрямлять спину. Хотя в ней нет конфликта драмы, симфонии, «богатырской» тематики, не слышно и страдания… Были записи лучших оркестров, и западных, и наших. 

«Каза-нова» — название танца представляет собой сокращение слов «казанский новый». Композиция свободная, строится на акцентированных шагах, исполняемых вперёд, назад, в сторону и накрест, а также на шагах с ударом. 
(Инф. с сайта dancelib.ru)

Мама преподавала этику и эстетику в Доме учёных, Клубе медработников... О бальном танце рассказывала глубоко, интересно. Об эталонах манер, нормах поведения. Как подойти к девушке, как голову наклонить... Сама аккомпанировала: танцевать под живое исполнение гораздо лучше.
Преподавала мама и ритмику для детей в школах и детских садах. Великолепно играла на аккордеоне — Weltmeister отец привёз с войны. Звучали музыка тех лет, военные песни, мелодии из кинофильмов, и знаменитую «Рио-Риту» я услышал впервые именно в мамином исполнении.
Мама знала и любила кино, западные фильмы. В «Татарстане» иногда втихаря даже кадры ей вырезали из кинолент — на память.
Коллекционировала фотографии актёров. Дома повесила афишу с Тихоновым в роли Штирлица. Шутила всерьёз: «Серёжа, будь Штирлицем». Не в том смысле, что таким же красавцем, а — столь же организованным, с его силой духа. Знала много из Пушкина, часто его цитировала. 
Много покупала и охотно дарила книги. Эту привычку я перенял у неё. 

Танец одухотворён музыкой

Музыка — самый тонкий вид искусства, необыкновенно влияющий на человека. Картины, книги всё же материальны. Даже шедевры поэзии. Их набирают, печатают… А музыка нематериальна, неосязаема. Ноты — ещё не музыка. Она может даже не быть записана, и существует лишь в тот момент, пока звучит. Но вызывает движения души не менее ощутимые, чем картина или книга.
Гуру и проповедники, среди которых Шри Чинмой, относятся к музыке с большим почтением. Учился у них, постигая философию Востока, и укреплялся в любви к этому виду искусства. Отец не мыслил танца без музыки.

«Песня посылает нам здоровье и цвет, залечивает раны. Поэтому говорю, счастливы познавшие звук и цвет, цвет и звук — наша лучшая трапеза». 
(Е. Рерих)

Каждый человек талантлив, просто надо раскрыть талант. И выбрать то, что больше по душе.
Понял это ещё в детстве. Старался делать то, что мне нравится, сохраняя при этом свободу. Конечно, приходилось вкалывать и «на заказ». Ведь если бы все делали только то, что хотят — сколько бы было безработных…
Случается и обратное. Например, талантливый творец выбирает лёгкий путь, работает на потребу толпе. Если постоянно опускать уровень творчества, можно совсем лишить людей возможности культурно расти. Играя в ресторанах, мы хотя бы вначале исполняли классику: Largo Баха, «Полонез» Огинского, «Чардаш» Монти, народные мелодии, молдавские, румынские… Люди переставали жевать, слушали. И привыкали к хорошей музыке. Со временем под Огинского уже танцевали, просили для этого сыграть.
Мне понравился фильм «Пепел и алмаз». Там играл Збигнев Цибульский, потом трагически погибший при выполнении на съёмках трюка. В одном из эпизодов его герой видит на кладбище памятник со стихотворением, кажется, Норвита:
Когда сгоришь, что станется с тобою?
Уйдёшь ли дымом в небо голубое,
Золой ли станешь мёртвой на ветру?
Что своего оставишь ты в миру?
Чем вспомнить нам тебя в юдоли ранней,
Зачем ты в мир пришёл? Что пепел скрыл от нас?
А вдруг из пепла нам блеснёт алмаз,
Блеснёт со дна своею чистой гранью?
В современном искусстве я не всё воспринимаю. Всё гениальное просто, да, но не примитивно. А там часто встречаешь не простоту, а пошлость и примитив. Немало копируется с Запада.

Музыкотерапия
С древности философы открывали целительную силу музыки. Находясь в окружении учеников, Пифагор повстречал одержимого. Тогда он попросил одного из своих спутников, владевшего игрой на флейте, сыграть спокойную мелодию так, чтобы одержимый услышал музыку. И одержимый у них на глазах успокоился.  Пифагор же и обосновал абстрактно-математическое представление о музыкальных интервалах, описав гармонику и создав основу полифонии.
Во времена египетских жрецов люди замечали, что вблизи храмов, где звучали песнопения, было больше растительности, тра́вы, цветы и деревья росли лучше.

Владимир Муравьёв, Дмитрий Бикчентаев, Яков Маргулис, Сергей Рычков играют на яхте Маргулиса.

Как-то я общался с харизматами, и однажды они начали петь. При этом один из них, самый усердный, пел совершенно нестройно, нереально плохо. Когда я ему об этом сказал, то он ответил, что Богу неважно, как они поют. Оно, может быть, и неважно, но тогда я ему предложил петь так, чтобы никто кроме Бога его не слышал. Просто чтобы уши людей пожалеть.
В период увлечения восточными духовными практиками я был вегетарианцем, почти шесть лет, и музыка пришла в этом состоянии. Особое состояние сознания. И после активной деятельности в филармонии, в составе различных ВИА, включая «Орфей», «Сюрприз», в Качаловском театре, театре Тинчурина, студии Союза композиторов, я ушёл на «вольные хлеба». Мне захотелось, наконец, реализовать то, что было во мне, захотелось свои состояния передать через музыку, так сказать, сводить людей туда, куда никто не может попасть. Я этим стал заниматься, потому что  х о т е л  этим заниматься, а тут как раз меня попросили к выставке Рериха, которая шла в 1991 году, написать музыку. Я написал её. Выставка шла уже три дня, и народ, который услышал мою музыку, знакомые, подходили и говорили: «Серёж, у тебя музыка крутая!» А я написал-то всего три вещи. Но мне говорят — допиши, кассету издай, чтоб мы могли слушать, это нужно, этого нет нигде. И мне пришлось так сделать. Я познакомился с сотрудником издательства «Казань», который занимался вёрсткой, он помог мне с оформлением. Я думал, как мне вывести людей на высоту, расширить восприятие? Предложил ему вариант: вот окно, вот форточка, за форточкой горы, звёзды, пять планов построй мне. При мне на компьютере он нарисовал то, что я просил, и эти первые рисунки я вкладывал в самиздатовские кассеты. Потом уже издал профессиональные диски в Москве, в Швеции.
Моя музыка уже звучала и на выставках, на встречах, в центре «Прометей», и поскольку было много отзывов от людей, о том, что музыка оказывает оздоравливающее действие, я организовал центр духовного лечения. Только я не предполагал того, что музыкотерапия — это обязательно лицензия. И поскольку за мной числится центр, меня вызвали в лицен­зионную комиссию Минздрава. А дальше было забавно. Прихожу. Председатель — Классен Иван Абрамович. Сидят полукругом восемь психотерапевтов. Среди них главный психотерапевт Татарии, Казани, всех окрестных психлечебниц — всего восемь человек. Стоит стул посередине. Я уже улыбаюсь. Сажусь и говорю: «Я понимаю, борьба взглядов, вы хотите определить: адекватный я или нет». Меня спросили, почему я решил, что моя музыка — лечебная? Я начал им объяснять про то, как устроена музыка, как её подают, как композитор может работать и т. д… как «на уме» её создают и как по вдохновению может писать композитор. Всё зависит от уровня, если музыкант в совершенстве владеет инструментом, ему значительно легче сочинять, нежели тому, кто себя ломает и размышляет, как и куда ему нужно палец поставить. Разумеется, так сложно что-либо сочинить. Можно, конечно, но лучше тогда взять лук, как было до нашей эры, и извлекать звук из тетивы. Объяснял комиссии, что основа музыки есть ритм, об этом знают все, ритм везде и во всём, это и сердце, и планеты, и движение. Есть ритм и в вибрации планет. Земля, к примеру, вибрирует с частотой меньше чем 0.2 герц. И так далее.
Комиссия попросила показать музыку, и я оставил им кассету со своими записями. Неделю её изучали. Вердикт председателя был следующим: «Музыка «функциональная», она может применяться в лечебных процессах, она безопасна в терапии, написана хорошо, комиссии понравилась». Лицензию мне выдали, но с обязательством писать и подавать отчёты о работе.

В девяностых годах С. В. Рычковым в Казани был открыт центр «Возрождение». В лицензии Минздрава № 256 за подписью министра здравоохранения РТ  Р. Хабриева имеется следующий текст: «Разрешено заниматься на территории республики диагностической, профилактической, лечебно-оздоровительной деятельностью с использованием видов, приёмов и методов психотерапии, музыкотерапии».

В общем, отчёты я писал. Ездил по стране, проводил встречи в домах инвалидов, престарелых, в разных местах. Не скрою, наворачивались слёзы, когда видел людей, которые просто счастливы были от того, что я приехал к ним. То ли в Минусинске, то ли в Абакане в коридоре ДК сидела женщина. Два­дцать пять лет она пребывала в кресле-каталке, не вставая, в ортопедических ботинках. Она никогда не была у моря. «Спасибо Вам, что вы приехали, это радость, вы привезли с собой море!» — сказала она. Из зала мне кричат: «Сергей Валентинович, начинаем», а я стою около неё, не могу сдвинуться с места. Говорю ей: «Вот вам кассета, здесь у вас зима, но теперь всегда будет лето». 
Когда в Казани меня пригласили в гематологию, я сразу сказал, что сюда нужно позвать людей здоровых, чтоб они не жаловались и не ныли, что им плохо живётся, что им чего-то не хватает в жизни.
Я просыпался — каждый день для меня новый: о, слава Богу! Вставал с кровати мгновенно, энергии было полно. Вегетарианство давало какую-то силу, прошли все неприятные эффекты, какие могли накопиться от тех же сигарет, или посиделок каких-то, там, по молодости. Где-то под Сарапулом или в Саратове, не помню, организовали с моей музыкой бэби-йогу, здесь в Казани запустили сказку-терапию в 101-й школе, в школе на Товарищеской писали экзамены по русскому языку и литературе под мою музыку, это был, кажется, 98 год...

Откровения стали приходить к нему в восьмилетнем возрасте. Он залезал на крышу дома и медитировал на звёзды. Сознание переворачивалось — он был в полёте, растворялся в космосе. «Мы живём под колпаком, мы искусственные», — сказал он тогда брату.
(Айсылу Кадырова, «Вечерняя Казань»)

Перед тем как писать музыку, я испытывал что-то вроде откровения. Во сне. Ко мне приходили некие образы, оформленные или в стихи, или в полноценные картины. Таких откровений было много, я их записывал сходу в тетрадку. У меня сохранились черновики, в которых нет ни одной помарки, писал сразу набело. Сохранилось одно примечательное стихотворение, я редко кому его показывал. Последний раз читал его актёру Князеву, который играл Вольфа Мессинга в одноимённом фильме. Он приехал в Казань, у него состоялся творческий вечер, мы беседовали с ним о композиции. Рассказал ему о том, как рождалась музыка у меня…

Музыку я учусь вытаскивать из сна. Когда человек уходит в сон, то почти всё виденное «там» им забывается. Выходит из сна, и также почти ничего не помнит. И я как бы между граней, между глубоким сном и поверхностным, иду, что называется, по лезвию бритвы. Затем вдруг резкое пробуждение в ночи, и я, ни на что не отвлекаясь, иду к синтезатору, чтобы сразу начать играть. Или оформить увиденное в слова и перенести на бумагу. Сами понимаете, ни буквы, ни тем более названия нот никто мне не говорит, я просто кладу руки на клавиши…

На выставке Рериха в Галерее современного искусства. 2022

Фото Гульнары Сагиевой

Музыку я писал в темноте, времени на осмысление услышанного мало, а всё откуда-то идёт и идёт. Что я могу поделать... Мне хотелось это людям передать, чтобы все заплакали и засмеялись.
Мою музыку можно слушать много раз подряд. В отличие от эстрадной или академической, она не может надоесть от многократного прослушивания — она «другая», у неё задачи другие. В ней нет конфликта, а только гармоничные образы природы, движение планет. Под неё легко отдыхать или медитировать, она даёт отдых уму и чувствам. Директор одного из музеев мне рассказал однажды такой случай: к нему как-то пришли предприниматели и настойчиво попросили разрешить им поставить киоск у музея. Были настырными, навязчивыми. И он схитрил. Пожаловался на усталость и предложил спокойно посидеть десять минут в молчании и тишине. «И тут, Серёжа, я включил твою музыку, и представляешь, разговоры совершенно в другом русле пошли, о культуре и об искусстве, музыка твоя на них действует».
Для того, чтобы получать откровения, нужно успокоить свои ум и чувства. Посмотреть на всё отрешённо, со стороны. Душа безгранична, она связана с Богом. Голос Всевышнего тише голоса разума и чувств. Тогда приходят откровения, каждому свои, на своём уровне. И это не приспособленчество, а именно искренность, во всём. 
…Удержав состоянье, получишь ответ
И вселенское знание, истины свет.
Нет ни Я, ни желаний — тишина и покой
Никаких колебаний — ты приходишь домой.