Мир на кончиках пальцев и барабанных перепонках

Едва мы зашли в мастерскую, как услышали радостный заразительный смех. Наш герой, незрячий гончар Ильгизар ХАМИДУЛЛИН, шутя сообщил, что ещё не до конца проснулся, однако готов рассказать, как всего за два года, благодаря занятиям с талантливыми педагогами, огромному желанию и завидному упорству, освоил гончарное искусство до такого уровня, что занял первое место на прошедшем этой осенью в Москве конкурсе «Абилимпикс». Однако, по его словам, важны не цель и итог, а путь, приводящий к ним.

Как я стал заниматься гончарным искусством… Если коротко, то во всём виновата Снежана, заразившая меня этим глиняным безумием!
11 января 2020 года в Культурно-спортивном реабилитационном комплексе Всероссийского общества слепых на Серова, 7 прошло первое занятие по гончарному мастерству. Мы, инвалиды, сейчас встречаемся редко. Это был настоящий праздник! Занятие стало отличным поводом собраться, пришло человек 20 инвалидов по зрению, было очень интересно встретить тех, с кем давно не общался. Ходил, удивлялся и восхищался: «О, и ты здесь!» Контингент подобрался замечательный — собрались самые активные и творческие. Проводила занятие Снежана Хайруллина, мастер своего дела. Это был Год мышки, и поэтому мы её и лепили — шарик, колобок, морковку — до сих пор это помню.
Сперва было очень много желающих научиться новому ремеслу, но со временем нас, незрячих, становилось всё меньше и меньше, а в какой-то момент остались избранные — самые стойкие, заинтересованные и успевшие влюбиться в это дело. 

Первые шаги
Обучение было трёхступенчатым, занятия шли по выходным. Перейти с первой на вторую, а затем на третью ступень было не так просто. Наверное, тех, кто дошёл до конца, было бы намного больше, если бы нам со временем не пришлось ездить на занятия на Ульянова, 22. Это даже для зрячего человека не очень удобная локация, добраться до которой весьма проблематично. Нам же она однозначно незнакома. Незрячий человек может передвигаться самостоятельно только в знакомом месте, к примеру, по улице Серова. 
Серова, 7 — это клуб Общества слепых; Серова, 9 — это предприятие, где слепые работают; Серова, 3 — специальная библиотека для слепых. Серова, 5 и 7 — жилые дома, в которых проживает много незрячих. Поэтому можно назвать это местом, где инвалиды по зрению чувствуют себя комфортно, и туда больше людей могут при-
ехать, чего не скажешь об Ульянова. Далеко не у всех есть возможность брать с собой сопровождающего. Но, видимо, эти занятия меня зацепили сильней, чем остальных, и я нашёл способ — добирался на такси. 
Со временем грант закончился, а желание заниматься осталось. Услышал, как девочки говорили, что занимаются у Снежаны в мастерской. Помню, так и сказал, что не знаю, переведут ли меня на третью ступень, но всё равно буду заниматься и удивлю всех своими изделиями. У меня не было ни опыта, ни знаний, моя уверенность основывалась на огромном желании. В третью ступень обуче­ния внесла свои коррективы пандемия, которая «заперла» нас по домам.

Помню, как купил брикет глины и, радостный и довольный, начал что-то делать у себя на балконе. Хорошо, что есть ватсап — можно было сфотографировать и отправить работу Снежане, а ко­гда появлялась возможность — привезти в мастерскую.
Здесь, в мастерской, был профессиональный круг, печки — всё это очень интересно для меня. В конце концов, из огромного количества людей, начавших заниматься, нас осталось трое: наша староста Оля Кондратьева, Алия Камалова и я — вот такой красивый Ильгизар Хамидуллин. (Смеётся). Занятия посещали талантливые ученики, например, Валерий Александрович Пирогов. У нас с ним были интересные совместные проекты. Он просил меня накрутить солонок — такие посудки с крышечками. А сам на эти крышечки делал хваток — ручку, за которую держимся, поднимая крышку. Я, говорит, чёртика сделаю. А я ему: «Мы же в Татарстане живём, Шурале сделай!» И такие классные штучки получились! Надеюсь, что зимой он вновь продолжит работать. 

Стремление к идеалу
Помню свои самые первые простенькие работы. Сейчас они вызывают у меня улыбку. Но в то время я создавал их с таким удовольствием! Шаг за шагом. Снежана смотрела на нас, как на своих деток. Мы же умиляемся тому, как они неумело пытаются подняться на ноги и потом плюхаются, падают. Но в тот момент для них это было настоящее достижение. Это — движение от одной точки до другой.
Когда создаю очередное изделие, ощущаю трепет или восторг. Получается — и дух захватывает, а потом чувствуешь благоговение. Думаешь, как бы не испортить. Особенно это касается больших, высоких изделий, для работы над которыми надо быть очень осторожным, точным. Некоторые работы кажутся мне не такими уж хорошими, а сюда принесу, покажу девчонкам, и они говорят — ой как здорово! Потом думаешь, неужели и правда так? И начинаю к ним по-другому относиться.
Не то, что мне абсолютно ничего не нравится из своих работ, но таких, чтобы «ах!» — мало. Всегда хочется сделать лучше. Не хочу сказать, что я пессимист. Понимаю, что в работах виден рост, но — не идеал! 

Лилия Емельянова, Залиля Хайруллина, Ольга Кондратьева, Снежана Хайруллина, Лилия Сафуанова и Ильгизар Хамидуллин

Увидеть — значит потрогать кончиками пальцев
Зрячий человек может провести визуальный контроль сырой заготовки и оценить, что получилось здорово. Я же своё изделие вижу только потом. Могу описать свою работу в процессе — глина мокрая, влажная, глянцевая, когда она подсыхает, становится матовая, чуть‑чуть ужимается. Но у зрячего человека есть возможность потрогать её в мокром виде, увидеть глазами. Моё «увидеть» — это потрогать кончиками пальцев.
Мир на кончиках пальцев и барабанных перепонках… И на обоняние мы опираемся в некоторых моментах. Хочется посмотреть-потрогать — но в это время ты можешь испортить работу. Поэтому приходится проявить очень много терпения, сдержаться, не прикоснуться. Со мной раньше такое случалось порой — на аппарате крутится заготовка, протягиваю руку, чтобы потрогать, касаюсь её против течения и порчу практически готовое изделие. Палец одёргиваешь, но уже поздно. Поэтому надо прикасаться правой рукой, по течению — но это приходит с опытом. Сейчас я лучше остановлю круг и потрогаю. Хотя опытный гончар скажет, что останавливать не стоит. Мы остановили, потрогали, и остался след от пальчика, получилась вмятина. А когда изделие крутится, то, касаясь его, ты дотрагиваешься не до одного места, а по всей окружности сразу, и след от прикосновения не остаётся. 

Мы нашли друг друга: глина — меня, а я — её
Не знаю, могу ли сказать, что нашёл своё призвание. Что понимать под этим? Я нашёл, а может, меня кто-то нашёл... Мы встретились — глина и я. Нам пока хорошо. Это доставляет удовольствие, радует, украшает мою жизнь. Не могу сказать, что у меня смысл появился! Это не так. Просто очень интересно этим заниматься, и хочется научиться делать то, что ещё не умею. Или улучшить навыки. Чем больше знаешь, тем отчётливее понимаешь, как много ещё предстоит узнать. Понимаю, что ещё многому нужно учиться. Зрячий человек может сказать, что некоторые вещи слепому недоступны. Например, когда говорю, что у меня есть желание самостоятельно глазуровать, меня убеждают, что это невозможно. Хочу плавно, мягонько доказать, что это не так. 
Самый кульминационный момент — это когда из печи вытаскивают готовое изделие, особенно глазурованное. Это же волшебство! Когда его ставят в печку, оно ещё имеет невзрачный вид. А оттуда выходит уже преображённое, глянцевое, гладенькое. Однажды видел, как мастер достал своё изделие, стал умиляться и плакать. У меня, слава богу, до такого не доходит. Ведь интересней не сама цель, а путь, приводящий к ней.

Гончарное искусство
Вот на «Абилимпиксе» эти слёзы у меня были. Просто не мог поверить в успех, в то, что получил награду — и они сами потекли, не мог это контролировать. Там не было чего-то искусственного, что я умиляюсь своими изделиями. Старался сдержать слёзы, стеснялся их, а когда вышел на сцену, всё лицо было мокрое — настолько это было сильное переживание. 
«Абилимпикс» — это то же, что и Worldskills, только среди людей с ограниченными возможностями. Он зародился в Японии в 1973 году именно как конкурс профессий, в нём около 40 компетенций. Победителей определяют в трёх категориях: школьник, студент и специалист. В силу возраста я попал в третью.
Одержал победу в компетенции «Гончарное дело». Мне вручили золотую медаль, диплом, наградной кубок. Считаю, что нам в культуру надо вводить понятие «гончарное искусство» — это правильнее. Почему говорят «изобразительное искусство», почему не «дело»? В таком случае, правильнее говорить «гончарное искусство». Это не мои слова, не я такой умный. Это слова Александра Ивановича Поверина, российского патриарха гончарного мастерства. Я с ним согласен. Наш курс как раз и назывался — «гончарное искусство».

Всё дело в нюансах
На многочисленных мастер‑классах в керамических мастерских ты не получишь необходимых знаний. Для того, чтобы действительно чему-то научиться, должна быть последовательная программа с азов, фундамента. Снежана в первую очередь научила нас, как правильно работать с глиной: как её подготовить, размять, перемять, это важно и обязательно. Особенно для гончара. Бывает, что мы садимся за гончарный круг, добираемся до какого-то этапа и вдруг понимаем, что там, в стенке, остался пузырёк воздуха. Он там засох. Теперь изделие может треснуть во время сушки или обжига. Будет брак — получится дырка, раковина. Для того, чтобы этого не происходило, надо правильно разминать глину, это тяжёлый физический труд, далеко не творческий, но это необходимо делать, причём правильно. Я радуюсь, что сейчас сам могу размять глину, и это умение пригодилось мне на конкурсе.
Когда на «Абилимпиксе» нам дали глину, я понял, что она не та — твёрдая, неподготовленная. Потом услышал, как её начали готовить другие участники — слышу шлепки и думаю: что за шлепки, что за баловство такое?! Когда сели за гончарные круги и был дан старт работе, они стали возмущаться, что глина плохая, не такая, как им нужно. А я думаю: такая-не такая, но ты же профессионал, подготовку сам делай. Эксперты, показывая в мою сторону, ставили меня в пример: «Вон мастер, смотрите, он же делает». Нам дали уже готовый колобок, который можно было сразу установить на круг и начать работать, но я решил глину размять заново. Казалось бы, на это можно было не тратить время, но нет, я его разделил пополам, получилось два красивых кругленьких комка, затем вновь объединил их. И у меня из двух вышел ровненький комок. В каждом маленьком нюансе кроется свой секрет. И только настоящий мастер своего дела увидит и поймёт это. 

Мы — одной крови
Профессионально ставят глину на гончарный круг следующим образом: шарик из глины — колобок — с размаху бьют в центр планшайбы (основание гончарного круга), словно пытаются попасть в яблочко в мишени. Надо бить непременно с размаху, чтобы он приклеился и превратился из шарика в полусферу, тогда он размазывается как надо, и будет необходимо проводить меньше манипуляций в дальнейшем. Ко­гда я слышу этот звук удара, понимаю, что работает профессионал, и в душе сразу возникает уважение и короткое слово: «Молодец!» Мы одной крови, это наш человек. На «Абилимпиксе» такого почти не слышал. И подобных нюансов много. К этому приходишь только с практикой, как спортсмен достигает результата лишь путём долгих тренировок.

В поисках места и формы
Первое время работал за гончарным кругом на балконе — и весь он был забрызган глиной. Когда начинаешь учиться, ещё ничего не умеешь, не знаешь, как правильно нажимать педаль, и в результате ставишь большую скорость. Тогда центробежная сила начинает скидывать всё с круга, тем более если он не отцентрован как следует. Ты льёшь слишком много воды, и она брызгает во все стороны, как пульверизатор. Потом на балконе мне стало тесно, некуда ставить изделия, и я арендовал уголочек в этой мастерской. 
Самостоятельно добираться до неё меня научила коллега Ольга Кондратьева, ей спасибо! Сперва мы ездили на такси, а когда я адаптировался, стали пользоваться общественным транспортом. Потом стал ходить самостоятельно, без поддержки под локоть, а она контролировала меня на расстоянии. Когда-то прошёл курсы в реабилитационном центре в Железногорске, там учили, как передвигаться самостоятельно, как владеть тростью. И эти навыки я как раз и применял. Мы выбирали удобный маршрут, где было легче ориентироваться и переходить меньше дорог. 
Во время пандемии пришлось вернуться домой, но уже не на балкон, а прямо в зал. Отвёл себе уголочек, отгородил его картонками, чтобы обои не пачкались, купил стеллажи и начал творить.
В гончарном деле есть три основные формы: цилиндр, шар и конус, а все остальные — это всего лишь вариации этих трёх комбинаций. В основе красоты, гармонии лежит силуэт женского тела. Я это вижу везде. Даже в том кубке, который мне вручили — там есть декор. Хочешь или нет, есть талия, не стандарт 90-60-90, но всё же. Или другой пример — гитара. В её форме заложена красота. Мы всё подсматриваем и перенимаем у природы и ничего нового не изобретаем. Можем создавать только вариации — что-то с чем-то сочетаем, делаем микс. Но в основе всегда лежит природная красота. 

Общение с единомышленниками
Многое даёт общение с другими гончарами-профессионалами, мы учимся и набираемся опыта друг у друга. Так во время разговора я услышал, что в одной мастерской в другом городе под гончарный круг постелили на пол ковёр. Казалось бы, жалко — испачкается. Но оказалось, ничего страшного — глина падает на ковёр и засыхает, остаётся в зоне, где ты работаешь, дальше по дому не идёт. Необходимо лишь пропылесосить и раз в несколько месяцев можно сдать его в химчистку. Друзья привезли мне шикарный ковёр, овальный, он отлично вписался в интерьер, возникла такая гармония! Конечно, то, что я устроил дома — это не полноценная мастерская, печку поставить нельзя, но покрутить на круге можно. 
Один мастер, скульптор, мне рассказал, что устал арендовать мастерскую, купил себе дом: «Я сейчас в домашней одежде и тапочках выхожу на рабочее место». Услышал это и говорю: «Я тоже так хочу». Девочки меня успокаивают: «Не волнуйся, мы тебе разрешаем и к нам в таком виде приходить». Разве в этом фишка? В моём случае самое главное это то, что ты быстро и самостоятельно добрался до рабочего места. Сейчас я вышел из спальни, умылся, водички попил и тут же выхожу в зал крутить. Есть импульс — хочется крутить. А пока едешь, вся эта энергия, желание растрачиваются. Ещё одна трудность в том, что во время работы ты увлёкся и тебе хочется ещё чуть-чуть доделать, а уже пора уходить. Дома же хоть всю ночь крути. И после работы, когда уже устал, не надо добираться на транспорте. Ты просто выключил круг, помыл руки, поел-попил, упал на кровать и уснул.

Учитель, желающий учить, и ученик, мечтающий учиться
Как-то раз нашёл в ютубе видео с мастером-керамистом мировой величины Алишером Назировым. Меня поразило, как он красиво говорит, спокойно, нет фальшивых нот. Хотя чувствуется — внутри есть задор. В интервью он рассказывал о керамике, о глазурях, почему используются голубые цвета, откуда, что и как... И я подумал, что его, как преподавателя, хочется слушать и дальше, хочется учиться у него. Мне именно такой преподаватель нужен — учитель, который хочет учить, а учителю нужен ученик, который хочет учиться. Этот тандем у нас состоялся. 25 дней я жил и учился у него в доме, в Узбекистане.
Эта поездка повысила мой профессионализм, моё техническое мастерство. Обычно педагоги боятся обучать незрячих — опасаются трудностей, ответственности. Алишер Назиров не из таких. К нему постоянно приезжают из других городов на учёбу и за советом. Как-то к нему из Японии на обучение прилетел целый самолёт специалистов, человек 200, наверное, он им читал лекции. В Японии очень развито гончарное искусство, и сейчас там у него открылась мастерская. Пока был у него, он улетел на симпозиум в Израиль. Там, на лекциях, он рассказал обо мне, что у него обучается незрячий. Алишер Назиров хочет доказать, что незрячего человека можно обучить гончарному делу. Из незрячих я был у него единственный ученик. И в плане возраста тоже был такой один. Часто он берёт на обучение школьников и сам, в зависимости от их наклонностей, определяет им направления — одних учит на керамистов-формовщиков, которые гончарят, а других на художников, которые будут расписывать изделия. У него целая мастерская учеников-старшеклассников, но по своему уровню для нас они уже настоящие мастера.
Поддержать, помочь и дать развиваться — у Алишера Назирова такой подход к ученикам. Интеллигентный, образованный человек, владеет разными языками: английским, японским, русским. Меня поразило его отношение ко мне — я на чужбине, один, вокруг незнакомая узбекская речь, но он сделал так, чтобы я почувствовал себя комфортно. В его голосе много лучистой светлой энергии, хотя Узбекистан и так солнечный. К каждому он найдёт подход и уделит минутку внимания. Люди платят за обучение, а он с меня ни копейки не взял: ни за обучение, ни за проживание. Только учись и не бросай это дело. Очень благодарен ему за это! 

Ваза выполнена в жгутовой технике. Ильгизар сделал её во время карантина.

На языке глины
Однажды он нам рассказал про мастера, который ослеп, но продолжил заниматься гончарным искусством, и достиг в этом бо́льших высот, чем зрячие. Это можно объяснить так: когда он ослеп, у него больше не осталось других дел. У зрячего человека масса всяких иных соблазнов и интересов. А у слепого уже нет — он попал в тоннель, встал на рельсы, а теперь ему остаётся двигаться только вперёд, повернуть он не может. И в моём случае тоже можно так сказать. 
Тактильные ощущения обогащают, нужно уметь чувствовать формы. Он своим ученикам где-то через год после начала обучения завязывает глаза и говорит: работайте. При этом им предстоит создать не просто форму, а высокое изделие, которое необходимо ещё декорировать.
Как-то раз мы лепили вместе с парнем, которому завязали глаза. Я создал простое изделие, фруктовницу, а он — высокое, сложное. Человек не может понять другого, пока не окажется в его ситуации. Когда у меня возникли трудности с языком, этот парень взял мою руку и провёл по своему изделию. И я понял, что мы говорим с ним на одном языке. Работая с завязанными глазами, он оказался в моей ситуации. Поэтому, чтобы не тратить слова, он взял и моей рукой потрогал, и я понял, что он хотел сказать. В тот момент я ощутил столько благодарности внутри.
Алишер сказал мне, что надо готовиться к конкурсу. Дал мне большой комок глины. До какого‑то этапа делал всё как обычно, а потом надо подниматься вверх, что для меня было очень сложно. А он взял мои руки и, приговаривая «давай вперёд, к первому месту», стал подниматься выше. Гончарный круг крутится, я боюсь, что сейчас что-то непоправимое сделаю, а он меня подбад­ривает. И получилось! Потрогал — такое большое, высокое изделие вышло — это был восторг.

Взгляд в будущее
Понимаю, для того чтобы быть учителем, надо сперва стать мастером. Когда это почувствую, тогда, может, и сам смогу учить других. Я ведь не с детства слепой. Родился в семье инвалидов по зрению, и поэтому мне передался это недуг. Воспитывался в среде общества слепых, учился в интернате для слепых. В то время, когда ещё видел сам, мне довелось быть поводырём. Поэтому когда терял зрение, мне было легче. Понимал, что жизнь продолжается и я всё смогу. 
Казань и Татарстан в целом становятся крупным туристическим центром. В городе много керамических мастерских, есть коммерческая конкуренция, но это не то — нет соревновательного процесса. Мне кажется, было бы здорово объединить керамистов в рамках республиканского конкурса. Потенциал у Казани для этого огромный. И к нам бы приехало ещё больше туристов. Есть у меня такие глобальные мечты и планы. Хочу создавать красивые рождественские подсвечники — именно с подсвечником мне и удалось одержать победу на «Абилимпиксе».
Впереди — празднование Нового года. Жена обязательно сделает оливье и селедку под шубой, будут на столе и традиционные мандарины, но перед телевизором мы уже не сидим. И скорее всего в этот раз встретим Новый год за гончарным кругом. 

Записала Алина ЕРМОЛАЕВА

Фотографии Гульнары САГИЕВОЙ