Мой друг Лев Шер

Дружба — великая вещь! С годами это особенно чётко понимаешь. Мы знакомы с юных лет, со старших классов музыкальной школы. Потом было четыре совместных года учёбы в Музыкальном училище, когда выяснилось, что Лев Шер — закадычный друг моего жениха.

И, поскольку будущий муж жил рядом с училищем, мы использовали каждый свободный перерыв в занятиях, чтобы навестить его и побаловаться чайком. Это имело крайне печальное продолжение.

В праздничный первомайский день, когда ликующие колонны шли в сторону площади Свободы, мы в квартире моего Давида смотрели на шагающие ряды, сидя на подоконнике на первом этаже. И вместо того, чтобы спрятаться при приближении учащихся нашей альма матер, мы возгласами и лозунгами приветствовали однокашников, загруженных флагами и стягами. В ближайшие дни идейные комсомольцы под руководством КПСС вкатили нам «персоналку» за проявление неуважения к демонстрации. Всё было очень серьёзно, — тщательное расследование, выговоры с занесением, лишение стипендии и чёрная метка неблагонадёжности на всю оставшуюся жизнь. Для меня это кончилось отстранением от экзаменов в Казанскую консерваторию — пришлось поступать в Саратове, а Лев решил пойти по стопам своего знаменитого отчима (главного хирурга Министерства здравоохранения), чтобы приносить пользу обществу на другой ниве — на медицинской.

Естественно, что все пройденные нами неприятности и жизненные трудности как нельзя более способствовали укреплению дружбы. А поскольку дружба, как и искусство, требует жертв, я, пренебрегая всеми рисками, и, что называется, закрыв глаза, однажды села к успешному студенту в стоматологическое кресло с открытым ртом. Я оказалась первой ласточкой, а моя пломба — первым блином. Правда, нужно отдать должное практикующему доктору, — в дальнейшем мне не раз приходилось лечиться у моего друга, оказалось, что у него лёгкая рука и сочувственное отношение к страданиям пациентов. Не зря попасть в эти руки мечтали известные артисты, друзья, коллеги и просто пациенты Льва Борисовича Шера. Ибо порой он даже самую серьёзную зубную проблему научился превращать в нечто музыкально-поэтическое, используя при этом минимум слов и максимум обаяния.

Ещё во время учёбы в мединституте выяснилось, что в свободное от учёбы время Лев увлекается не только джазом, но и пробует себя на литературном поприще. Это была целая эпоха, когда в вузах появились СТЭМы, и медики, находясь в тренде модного течения, организовали у себя в институте ВТЭК — врачебный театральный эстрадный коллектив. Там были отличные актёры, вокалисты, ну а музыкально-драматический компонент выполнялся Львом Шером в тандеме с известным казанским хирургом профессором Михаилом Рокицким.

В дальнейшем насыщенная творчеством жизнь и нешуточная загрузка основной профессией ни разу не помешали заслуженному доктору откликнуться на бесконечные просьбы что-либо сочинить. А поводов бывает много: юбилеи и свадьбы, праздники и важные даты общественного или личного значения с каждым годом прибывают. И Лев Борисович без устали творит и одаривает нас своими опусами. Создано у него в жанре «датской» поэзии уже не меньше, чем на несколько томов. И сколько в них жизни, юмора, доброй иронии, любви. Как мы их всегда ждём! Как они украшают, разнообразят и обогащают жизнь.

Все эти годы мы тесно общались домами, были в курсе всех наших жизненных побед и неурядиц. И хотя многолетняя дружба уже не требовала особых доказательств, как вдруг представился случай подтвердить свою благонадёжность. С юных лет мне посчастливилось сблизиться с семьёй великого Рустема Хаджиевича Яхина. Он принимал участие во многих моих делах — следил за музыкальными успехами, помогал советом, активно поддерживал творческие проекты. В свою очередь я популяризировала музыку композитора в России и за её пределами, делала фортепианные транскрипции его произведений, перелагала пьесы для двуручного, четырёхручного и ансамблевого исполнения, редактировала свежие опусы непревзойдённого музыканта и, разумеется, посильно помогала в каких-то бытовых вопросах. В 80-х годах он готовил к публикации 2 альбома романсов в московском нотном издательстве, и нужно было срочно включить в сборники русские тексты вокальных произведений, в оригинале написанных на татарские стихи. Ничтоже сумняшеся, я сосватала в авторы моего старого друга. За короткое время они с маэстро подготовили свыше 10 романсов для русских и татарских исполнителей. Поэтические тексты, созданные Шером, Яхин любил, ценил и предпочитал всем другим авторским переводам, потому что Лев, как музыкант, точно и тонко чувствовал каждую фразу, каждый неожиданный ритмический поворот в музыкальной трепетной яхинской ткани. Рустем Хаджиевич однажды сказал: «Вы для меня открыли клад».