Продолжение «прекрасной эпохи»

Авторской песне в Казани в нынешнем году – 55. Явление, охватившее умы «шестидесятников», по праву можно назвать особой культурой, определявшей образ жизни и мысли поколения. Для наших друзей и единомышленников, казанских бардов, по случаю красивой даты мы нашли уникальный архивный материал, возвращающий во времена зарождения и расцвета их движения.

Александр Тарвердян

Авторская песня в том виде, к которому мы привыкли, стала развиваться в нашей стране с пятидесятых годов XX столетия. В это время делали свои первые шаги Александр Галич, Булат Окуджава, Михаил Анчаров и другие авторы и исполнители, ставшие впоследствии классиками.

Рождаясь в среде интеллигенции, песни первоначально расходились в молодёжной, прежде всего студенческой, массе. В нашей стране так было всегда и везде. Казань не являлась исключением. Тем более, что она принадлежала (и принадлежит!) к наиболее «студенческим» городам России.

За казанской «конкретикой» истории авторской песни автор статьи отправился к Михаилу Германовичу Мелентьеву, известному музыканту и общественному деятелю. Он в своё время наблюдал истоки жанра в Казани и в дальнейшем активно «варился в его соку».

— В шестидесятые годы, когда мне было четырнадцать лет, мы жили на улице Баумана с «удобствами» во дворе, все «коммунальщики», наверное, помнят этот период. Что появилось у нас вначале? Первое: телевизор «КВН», он был только в нашей квартире, и смотреть его собирались все соседи. Второе: первые магнитофоны, и это произвело революцию в музыкальной культуре. Песенная среда была в основном блатная, а записи, что называется, «для души» в магазинах не продавались. И здесь нас выручал наш товарищ Гриша Кардонник, впоследствии заведовавший лабораторией Казанского университета. Как-то он позвал меня к себе домой и важно сказал: «Слушай!» Из динамиков магнитофона донёсся приятный баритон человека, который аккомпанировал себе на гитаре. Здесь я хочу сказать очень существенную вещь: гитара уже в те годы заменила гармошку. Она стала более популярным инструментом. Так в 1962 году я впервые познакомился с авторской песней, которая потом, благодаря «самиздату», появлению магнитофонов, молниеносно, без всяких санкций, распространилась по всему Советскому Союзу, постепенно вытесняя из обихода блатную.

Легендарным совершенно человеком в университете был Володя Никонов. Он собирал ведущих бардов Казани в своём доме на Гривке, где сейчас располагается Молодёжный центр. Рядом с домом был сад с сорока яблонями. Там устраивались посиделки. Часто разговоры велись вокруг источника информации, которым являлся московский поезд, привозивший свежие записи с так называемых «солянок», то есть бардовских концертов. Оттуда наши барды черпали своё вдохновение.

Культуру бардов-шестидесятников формировала атмосфера так называемой «оттепели» в стране — пресловутые интеллигентские кухни, фильмы вроде «Июльского дождя» режиссёра Марлена Хуциева, проза Геннадия Шпаликова и так далее. В Москве в это время уже разрешили бардовские концерты, и там, кроме москвичей, активно работали питерцы. Выступали в основном питомцы столичного педагогического института (Юлий Ким, Вадим Егоров, Ада Якушева, Юрий Визбор, Борис Вахнюк) и МГУ (Сергей Никитин, Геннадий Шангин-Березовский). Питер «поставлял» Юрия Кукина, Евгения Клячкина, Александра Городницкого.

Эдуард и Артём Скворцовы

У нас известнейшими авторами тех лет были Эдуард Викторович Скворцов с братом Владимиром, два будущих профессора, и Семён Каминский из Казанского авиационного института. До сих пор памятно знаменитое «Золото» Скворцовых. Это был творческий тандем. Эдуард Скворцов хорошо владел гитарой, добавьте к этому абсолютный гармонический слух и удивительное интонационное и драматургическое чутьё на показ каждой песни, особенно Юлия Кима. Семён же Каминский тогда сочинил свои известные «Первоклассницу» и «Гнома». «Первоклассницу» пела вся страна, не зная имени автора.

Появлялись молодёжные объединения. В 1964 году на механико-математическом факультете Казанского университета был создан клуб МТС («Мы творим и спорим»). Первые заседания в университетской столовой оказались очень удачными. Среди гостей были артисты Театра имени Качалова Вадим Кешнер, Евгений Кузин, Юнона Карева. Тем не менее, из-за организационных и материальных трудностей деятельность клуба достаточно быстро заглохла. Но встречи бардов продолжались дома на кухнях, в лесу у костра. Сильную опору авторская песня получила в стройотрядах.

Борис Львович

Постепенно бардовское движение крепло; в нём выделились лидеры. Страсть к жанру доходила до смешного. Я как-то был свидетелем того, как ребята набросились на приехавшего из Москвы Бориса Львовича: «Ты привёз записи из Москвы? — Да. — А что ты лучшие песни себе взял? — Не ваше дело!» Шла чуть ли не драка за репертуар. Наибольшей популярностью, на мой взгляд, пользовались песни Владимира Высоцкого. Лично я это воспринимал как «развлекаловку», нравящуюся молодёжи. Хотя чувствовал, что здесь не всё так просто, как может показаться на первый взгляд.

Семён Каминский

Между тем, как говорят, «гол назревал». Постепенно выкристаллизовалась идея: то, что пелось у костров — вынести на сцену. Москва опередила нас в этом отношении на два-три года. Стали думать о большом концерте бардовской песни. Володя Никонов, первый президент клуба авторской песни в Казани в середине шестидесятых, предложил устроить его в университете. Предложение было принято с большим энтузиазмом. Семён Каминский сразу же взялся петь песни Александра Галича, между прочим, сильно рискуя, потому что Галич уже тогда затронул важнейшие социальные проблемы. Позже, как известно, ему это сильно «аукнулось» после знаменитого новосибирского фестиваля в 1968 году.

Анатолий Макин

Но вернёмся к казанским событиям. Моё посещение первого концерта оказалось очень смешным. Толик Макин, его участник, играл у меня на контрабасе в джазовом ансамбле. Подвернулась «халтура» на химфаке, а без контрабаса играть джаз очень сложно. Толика нет и нет... А «горят» по двадцать пять рублей на человека! По тем временам большая сумма, целая стипендия! Мне сказали: «Какой‑то концерт идёт в университете, в главном здании, беги туда, Толик там». Я выбегаю — всё оцеплено «бэкэдэшниками»! Они: «Мы тебя в зал не пустим!» Я им: «Ребята, вот вам червонец (первая моя взятка в жизни), пропустите в зал». «Ну тогда, говорят, давай, проскользни». Актовый зал университета переполнен, стоят на подоконниках. Не повернуться! И какой-то молодой, небольшого роста щупленький человек поёт: «А ну, забьём козла, да-да! Забьём, была не была!» И я, значит, через сцену под эти звуки бегу в маленькую комнатку, где все барды собрались, и Макина — за грудки: «Ты что, твою мать! Ты понимаешь, какая сумма горит!» Макин отвечает: «Я в первом отделении забыл все слова, у меня девочки в зале, я должен реабилитироваться...» Ну, я применил ненормативную лексику относительно девочек и его желания реабилитироваться: эти двадцать пять рублей у меня в глазах стояли как клин. Какая там история авторской песни! Шестьдесят шестой год — двадцать пять рублей сумасшедшие деньги для студента! Водка тогда стоила — три шестьдесят две, а здесь — двадцать пять. Мы тогда в бутылях всё измеряли.

Я не понимал исторического значения этого вечера. А ведь это был самый первый концерт авторской песни! Двадцать второго октября 1966 года! Красная дата календаря. С этого времени ведётся отсчёт истории бардовского движения в Казани.

Валентин Жихарев

Валентин Жихарев пел на французском языке, под семиструнку, Жильбера Беко, других представителей французского шансона. Боря Львович руководил группой ребят, певших бардовские песни, инсценируя их. Вне конкуренции оказался, конечно, Эдуард Скворцов. Исполнение песен Юлия Кима делало его недосягаемым, «расшифровать» других бардов было проще. Ким, кстати, очень непрост с точки зрения гармонии. К слову сказать, Эдуард Викторович — племянник Зиновия Гердта (его мать была родной сестрой известного артиста). Сам Гердт очень любил творчество Булата Окуджавы, Сергея Никитина. Я уже отметил музыкальность Скворцова. А как инструменталист он был своеобразен: приверженец русского семиструнного строя, пользовался в нём только пятью струнами, считая, что две остальные не экономичны. Такой вот прагматический подход. Толя Макин пел Визбора и Кима. И у него было несколько коронных вещей, на которые никто не претендовал, даже Львович.

Слух о том первом концерте промчался по всей Казани. Второй концерт состоялся весной 1967 года. Но потом, к сожалению, наступили не лучшие времена, во многом вызванные новосибирским концертом 1968 года. Присутствовавший на нём Эдуард Скворцов вспоминал: «Нам говорят — надо пойти в школьный спортзал, там выступят Кукин и Галич. Я не мог даже предположить, что именно это выступление Александра Галича послужит поводом к разгрому авторской песни. После того, как мы возвратились в Казань, нас вызвали в горком комсомола. На третьем концерте авторской песни сидела подставная молодёжь, которая задавала нам неприличные вопросы, и даже через сорок лет грустно и больно вспоминать взрослых людей, достаточно известных композиторов, присутствовавших там, которые спрашивали: “А почему вы не поёте наших песен?”»

Кампания нападок на авторскую песню раскрутилась на всю катушку. Жанр обвиняли в отсутствии профессионализма. Говорили, что гитара не инструмент, её надо заменить роялем. Дело доходило до абсурда. Мой тогдашний сосед, профессор-филолог, например, прочитал лекцию о «блатнизме в стихах». С надеждами пригласить Владимира Высоцкого, Булата Окуджаву, Юрия Визбора пришлось расстаться. Песенная жизнь в Казани и Казанском университете на несколько лет замерла, внешне, по крайней мере.

Владимир Муравьёв и Валерий Боков. Легендарный дуэт. 1970-е

Возрождение авторской песни в Казани на рубеже шестидесятых‑семидесятых годов связано, на мой взгляд, прежде всего с именем Владимира Муравьёва. В обкоме комсомола он приобрёл статус человека, поющего патриотические песни на стихи Окуджавы, Визбора и других поэтов. Кроме того, он блестяще исполнял ни с чем не идущие вразрез песни покойного Арона Крупа.

Володя недолго метался между эстрадой и авторской песней, и конец шестидесятых годов — это время утверждения его в самой авторитетной среде КСП (буквально — клуб самодеятельной песни, одно из обозначений жанра. — А. Т.). Володя оказался на взлёте в счастливый момент, когда движение авторской песни после некоторого застоя вдруг бурно расцвело в стране. И выпавшее знамя КСП университета поднял именно Муравьёв в медицинском институте. С конца шестидесятых годов он ездит по всей стране. Вспоминаю его знаменитую гитару, исписанную названиями городов, где он побывал, и карту страны с красными флажками на этих названиях. Эта карта, похожая на земляничную поляну, висела у него дома на улице Лесгафта.

Для любителей авторской песни своеобразной визитной карточкой Казани является Валерий Боков. Уже в конце шестидесятых годов он заявил о себе как очень искренний автор. Его кристально чистые, родниковые по своей свежести песни можно сравнить с таким же уникальным по своей чистоте и искренности явлением, как песни Ады Якушевой.

Сам я пришёл в авторскую песню в 1974 году. Случайно. До этого моими увлечениями были джаз и рок. Потом я убедился, как они влияли на творчество бардов. Непроизвольно. Тогда в Россию проникали первые записи джаза, просачивалось всё лучшее. К бардовской жизни я начал «прилипать» после встречи с Эдуардом Скворцовым. Он однажды спросил: «Миша, вот ты — джазмен. Тебя действительно воротит от бардов, их примитивных гармоний?» Отвечаю: «Да! Неинтересны мне ваши городницкие с кукиными». Он говорит: «Послушай Никитина». И я вдруг услышал такое гармоническое бо­гатство, такие интонационные основы, что был просто убит... Я сказал ему: «Эдуард, ты сразил меня наповал...» А он: «Миша, никогда не говори с кондачка!»

В семидесятых годах авиационный, химико-технологический, медицинский, инженерно-строительный институты получили возможность уже беспрепятственно приглашать к себе лучших бардов страны. Власти начали относиться к нам хорошо, парткомы вузов концерты не запрещали. Заметным явлением в культурной жизни Казани стали организованные Александром Пшенько на базе литературного объединения «Зелёная лампа» знаменитые абонементы авторской песни в Доме учителя на улице Профсоюзной. Их вели Владимир Муравьёв и Борис Львович. В те же годы пошла «вторая волна» развития КСП. Появились новые имена авторов и исполнителей.

Главной площадкой бардовской жизни Казани после проведённого в 1977 году первого фестиваля авторской песни стал Молодёжный центр. Съезжалась вся страна, и наличие в одном месте гостиницы и концертного зала было очень удобно. Руководителем того фес­тиваля был Владимир Муравьёв. Вероника Долина, ставшая тогда лауреатом, сказала в интервью журналу «Огонёк», что для неё фестиваль стал этапным моментом в жизни.

«Уленшпигель»
 

Восьмидесятые годы дали нам новых блестящих авторов. Сейчас невозможно представить себе авторскую песню в Казани без таких имён, как Виталий Харисов, Дмитрий Бикчентаев, Луиза и Валерий Леонтьевы, Эмилия Розенштейн, Анатолий Муницын, Стас Аршинов, Эльмира Галеева, Ильгиз Мазитов, Владимир Дергунов... Некоторые из них, не ограничиваясь сольной деятельностью, создали интересные ансамбли: Владимир Дергунов — «Пастораль», Виталий Харисов — «Маятник», Луиза и Валерий Леонтьевы — «Улен­шпигель». Аршинов в 1990 году организовал фестиваль близ посёлка Айша Зеленодольского района — аналог Грушинского в Татарстане. Потом появился «Остров Буян» недалеко от Свияжска. К этому времени у нас накопился уже замечательный фото- и фоноархив, спасибо нашим «архивариусам» Саше Поспелову и Валере Мустафину. Через знаменитую записывающую студию «Сибирский тракт» Валеры прошли лучшие молодые барды страны.

Стас Аршинов

Завершение восьмидесятых годов связано с некоторым затишьем в авторской песне. Стас Аршинов на время уходит в бизнес, Владимир Муравьёв защищает докторскую диссертацию, Валерия Бокова не видно, Семёна Каминского, Бориса Львовича, Леонида Сергеева уже давно нет в Казани. Нет ни концертов, ни гастролей. Ничего! Тишь, гладь и божья благодать. Так вот и подошли девяностые годы. Конец столетия. Довольно печальные итоги. Не стало Молодёжного центра. Нет концертной деятельности. Негде концертировать. И здесь «палочкой-выручалочкой» оказался университетский УНИКС, заработавший в 1989 году. Директор его концертного зала сказал: «Авторская песня нам не безразлична. Давайте им устроим аренду в шесть тысяч».

Одновременно мне в голову пришло, как озарение: что, если организовать смотр поколений, свести вместе представителей авторской песни шестидесятых — восьмидесятых годов? Такого у нас никогда не было. На огромной площадке в УНИКСе (тысяча сто мест!) это может здорово получиться. Сразу придумал название — «Встреча поколений». Мне было дано добро. Так был задуман фестиваль лучших бардов Казани. Мелькнула мысль: пойдёт ли зритель? Но сомнения очень быстро рассеялись. Тысяча сто билетов разошлись за два дня. Такого вообще не было в истории авторской песни в Казани, разве что в 1966 году, во время первого концерта.

После этого триумфального фестиваля подхожу к Владимиру Муравьёву и предлагаю вместе провести подобные, но уже во всесоюзном масштабе — «Барды 60‑х», «Барды 70-х» и «Барды 80-х». Володя говорит: «Нет проблем». Нашли спонсоров-банкиров. Фес­тивали прошли при потрясающем зрительском интересе. Спад сменился мощным подъёмом! В те годы Владимир и Татьяна Гольц-ман основали фестиваль близ железнодорожной станции Каменка, появились клубы «Перекрёсток» (руководитель Алла Гребнёва) и «Особняк» (руководитель Мария Кигель). Возник городской клуб авторской песни, который возглавил Дмитрий Бикчентаев, центр авторской песни Респуб­лики Татарстан, продюсерский центр Алексея Гомазкова и Юлии Зиганшиной. Зазвучали новые имена — Сергея Корычева, переехавшего к нам из Иркутска, Натальи Тарвердян, Анны Русс, Екатерины Болдыревой. В 1999 году ассоциация «Выпускники КГУ» взяла под своё крыло клуб самодеятельной песни университета. Тогда же в Большом зале УНИКСа при огромном скоплении зрителей была отмечена тридцать третья годовщина авторской песни в университете — сакральный возраст!

История авторской песни продолжается.

Журнал «Казань», № 1, 2008

Фото Виктора Вяткина, Александра Румянцева и Валерия Мустафина