Рашит Сафиуллин. Возвращение натуры

Журнал "Казань", № 4, 2019

В выставочном зале «Старая водонапорная башня» на Свияжске открылась юбилейная выставка Рашита Сафиуллина «1/70». Цифра неслучайна — художнику исполнилось 70, и в экспозиции он представил своеобразную хронику жизни места, отразив и собственное ощущение его бытия.

Некогда отрезанный от материка водами трёх рек, отчуждённый и нелюдимый остров за последние годы преобразился изрядно. Его судьба — с расцветом, чередой трагедий, упадком и возрождением — подобна человеческой биографии, в которой случается всё. Недаром он всегда притягивал и притягивает внимание натур творческих. Художники облюбовали это место ещё задолго до больших перемен последнего десятилетия.

Дом Рашита Сафиуллина расположен на высоком берегу Свияги. Из окна размером в целую стену открывается вид на заснеженную равнину реки с фигурками рыбаков. Полная неподвижность, как на пейзаже Брейгеля. Только тени перемещаются за солнцем. Собранный из брёвен сруб поставили на месте старого дома, в котором больше сорока лет назад поселились «дачниками». Решили здесь остаться после удачного «приземления» с покачивающегося дебаркадера, когда ноги шагнули на твёрдую почву, накрыла и оглушила тишина. А до того была уже целая жизнь — учёба, работа в Казани и Москве, встречи с мастерами…

Чаще всего Рашита Сафиуллина спрашивают о его сотрудничестве с Андреем Тарковским. Интересуются и бытовой стороной жизни великого режиссёра — человеческое любопытство так естественно. Тень Гения сопровождает всю жизнь, и о нём наш герой может рассказывать снова и снова, избегая, однако, мелко-суетных тем.

Художники часто по натуре индивидуалисты. Но Сафиуллин в этом смысле представляет исключение — говорит о своих друзьях-кумирах и коллегах с щедростью и восхищением — о мультипликаторах Юрии Норштейне и Елизавете Скворцовой, режиссёрах Марине Разбежкиной и Рустаме Хамдамове. О себе же, напротив,— он крайне немногословен. Энергию направляет не в рефлексию, а в дело. Пишет картины, колдует в маленькой мастерской над эмалями, придумывает рецепты составов для декорационных работ, запечатлевает на камеру окружающий мир. Его жизнь напоминает медитацию, а сам он, полуулыбкой и прищуром азиатских глаз — буддийского ламу.

***

Детство Рашита Сафиуллина прошло в Бугульме и Альметьевске. Первые воспоминания — это узоры цветных ниток, которые завораживали! Мама вышивала, цветами и букетами были украшены занавески, одеяла. Также он любил наблюдать, как карандашом, тонкими линиями вырисовывал красивых лошадей родственник, дядя Ахат, и на белом листе возникало чудо. Как только в Альметьевске открылась художественная школа — полетел туда поступать. После была учёба в Казанском художественном училище. Из его преподавателей больше всех запомнился Рашид Тухватуллин. Спонтанные композиции студента Сафиуллина огорчали и удивляли наставника, и очень обрадовали, когда, оказавшись в больнице, он взял у сестёр тушь, развёл в кашицу зубной порошок и нарисовал серию чёрно-белых работ на тему Бухенвальда. Уже много лет спустя, преподавая в том же училище, ему самому пришлось вытаскивать совершенно провальный курс с помощью методик школ Баухауса и ВХУТЕМАСа. 

Поворотной для Сафиуллина стала учёба в учебно-экспериментальной студии при Союзе художников СССР на творческой даче в Сенеже. Лекции в студии читали великие люди: ученик Серова и Коровина Василий Рождественский, когда-то вместе с Кончаловским, Машковым, Куприным, Лентуловым и Фальком организовавший объединение «Бубновый валет», философ, методолог Георгий Щедровицкий, художник кинетического направления Вячеслав Колейчук, философ, доктор искусствоведения Олег Генисаретский, художник, дизайнер, педагог Марк Коник, архитектор, художник, теоретик и проектировщик в области дизайна среды Евгений Розенблюм. От них пришли знания, каких в Союзе не давал никто. Оттуда и растут корни экспериментов в составе знаменитой казанской дизайнерской группы «17», куда входили Владимир Нестеренко, Евгений Голубцов, Александр Леухин, Анвар Якупов. Группа прославилась оформлением интерьеров «Кафе художников» и знаменитого бара «Бегемот».

А потом была встреча с ним — Мастером, учителем и полубогом, созданным, воистину, по «образу и подобию», с Андреем Тарковским. Художник работал декоратором в ленкомовском спектакле «Гамлет», на фильме «Сталкер», много лет общался со своим кумиром — до самого момента его драматического отъезда.

«В работе с Тарковским состоялась моя шлифовка, после чего мне самому хотелось творить в театре и кино. Вернувшись в Казань, я прямиком пошёл в Театр юного зрителя напрашиваться в постановщики. В других театрах не нравился репертуар, в детском же он был мне ближе, как и зрители. После «Гамлета» в Ленкоме, с Тереховой, Чуриковой, Солоницыным и другими замечательными актёрами, в ТЮЗе я получил холодный душ. А он бодрит, но, как вы понимаете, может и убить. Через три года я ушёл, заперся в мастерской на Шоссейной улице. Лечился сериями работ»,— вспоминает Сафиуллин те годы.

Были в ТЮЗе и счастливые моменты. Актёры и зрители до сих пор помнят спектакли «Сон в летнюю ночь» и «С любимыми не расставайтесь». К последнему были созданы хрупкие, бумажные декорации. Спектакль был о любви, о нежности, о счастье, которое можно легко порвать, разрушить.

***

Просто ли выйти из-под тени Гения и начать собственный путь?

Рашит Сафиуллин любит приводить изречение Альберта Эйнштейна: «Человек, никогда не совершавший ошибок, никогда не пробовал ничего нового». Творя свою реальность, он работает в самых разных техниках — живописи, графике, горячей эмали. Также берёт в руки фотокамеру, снимает видео, постоянно пробует и изобретает новое, превращая эфемерную идею в осязаемую вещность.

Большой популярностью сегодня пользуются его эмали, которые он изготавливает в собственной маленькой мастерской вместе с сыном Чингизом. Процесс этот совсем не прост: «Надо же было придумать себе проблему, а потом её решать. Оглядываюсь назад, думаю: вот вляпался! К этому меня привела не логика, скорее интуиция. То, что можно десять раз нарисовать красками, в эмали даётся с огромным трудом. Почти непредсказуемая технология, тем она и интересна. Разочарование и восторг! Проблем куча — как справиться с излишней красивостью материала, так, чтобы грусть, радость и печаль спаялись в одном?»

***

В небольшом пространстве «Старой водонапорной башни» представлена лишь небольшая часть работ художника. Живопись, графика, эмали, фотография и даже авторские видеофильмы, в которых запечатлены целые эпизоды островной жизни. У него вообще кинематографическое мышление.

Выражение «уходящая натура» пришло из кино. Так говорят о весеннем снеге, узоре облаков, красках заката, удачном рисунке теней, которые операторы спешат поймать и запечатлеть в кадре.

Первой работой Сафиуллина, созданной на Свияжске, стала роспись стены старого конного двора. Тени лошадей, повозка, фигура извозчика. Местная жительница, увидев, помнится, благодарила — за красоту! Сегодня тех теней уже нет. Они остались только на снимках редких то­гдашних туристов, любивших на их фоне фотографироваться.  

Ушедшая натура отшельнического острова снова и снова оживает в воображении художника. Остров предстаёт таким, каким мы не увидим его уже нико­гда. С кисеёй и маревом знойного «Паутинного сада» (бывает здесь такое: приносит в жаркое лето ветер со стороны реки целые колтуны и вихри паутины), с бездонной ночной твердью над водой и берегом, с ночными разговорами за огоньком костра под сенью «Звёздной беседки», с зарослями полыни и чертополоха, покосившимися сараюшками, старыми баньками, глупым «Тыквенным счастьем» (и к чему столько уродилось?).

Жизнь на том Свияжске бывала разной. Потому не мешало держать в доме, где завтракала семья мирных дачников («Завтрак на даче»), и… топор. Случиться могло всякое. Непросто жилось-былось островитянам — хлеб, соль да спички привозили с Большой земли, а огороды, бывало, городили спинками железных кроватей бывшей психиатрической лечебницы. Бельё стирали, подкатив к воде колёсные мостки, и денно, и нощно, словно бесконечная сизифова маета, поднимались и опускались — в гору и с горы… 

Но ведь был когда-то и другой Свияжск, как на большом полотне «Весенняя ярмарка». На нём — время расцвета острова-Буяна, возвышавшегося над водными просторами бесчисленными маковками церквей и монастырей, встречавшего малиновым звоном колоколов и манящего изобилием торговых рядов. Кипела жизнь в домах и дворах, и никто не ведал ещё о грядущих десятилетиях тьмы, накрывших остров вместе с целой страной.

***

О прошлом способны рассказать земля и вода, выносящая на поверхность обломки дерева старинного града и россыпи кованных с большими шляпками гвоздей. Земля будет говорить о том, о чём не вспомнят, быть может, сами люди. Коротка память современников, хоть знания и умножаются бесконечно.

Прошлой осенью открылся на острове уникальный Музей археологического дерева «Татарская слободка». Он стал единственным музеем подобного типа в России. Археологические музеи, посвящённые деревянным судам, есть в Швеции, образцы старинной деревянной застройки представлены в музее «Берестье» в белорусском Бресте. Свияжский музей расположен на месте археологического раскопа 2010 года, под землёй внутри искусственного холма. Все экспонаты — остатки срубов, деревянные мостовые, детали жилищ — расположены на разной высоте, в зависимости от «возраста» дерева. Площадь раскопа составляет около 900 квадратных метров, найдено там было более 140 тысяч предметов!

Вход в музей имитирует срез земли со слоями породы, в которых застыли осколки времени — остатки деревянного города, брёвна старинного угличского леса, старое колесо. Титаническую декораторскую работу проделали отец и сын, Рашит и Чингиз Сафиуллины. Специально для этого экспериментальным способом был создан материал со сложным названием, но по ощущениям напоминающий нагретое солнцем окаменелое дерево.

Одна из достопримечательностей музея — анимированное панно-реконструкция «Свияжск XVII века», целая энциклопедия жизни деревянной крепости XVII века. Это также работа Рашита Сафиуллина.

Панно занимает стену длиной более двадцати метров. Жизнь острова реконструирована в бытовых сценах и событиях по описаниям Писцовой книги города Свияжска 1565–1567 годов, историческим планам и гравюрам, материалам археологических раскопок. Воссоздавая строения, одежду, бытовые и ремесленные сюжеты, художник опирался на рисунки и описания «Домостроя» протопопа Сильвестра, рисунки и гравюры Адама Олеария, Сигизмунда Герберштейна, Августина Мейерберга, произведения художников Васнецова и Верещагина и другие источники. Действо с участием более четырёхсот пятидесяти(!) персонажей, каждый из которых прорисован тщательнейшим образом, выполнено в технике перекладной и классической анимации и происходит по закольцованному сценарию, таким образом, что зрители видят непрерывный сюжет.

С работой художник справился в рекордно короткий срок — всего полгода. Прототип такого панно увидел в Китае, где также анимировали рисунки старинных свитков. Теперь мечтает переписать сюжет «Свияжска XVII века» в живописном варианте.

Наш герой настолько сросся с местом, в котором живёт и творит, что неудивительно, как бытие острова в реальности перетекает в реальность его работ, оживая картинами прошлого, возрождаясь в памяти бликами собственных воспоминаний и воображаемыми воспоминаниями о давно минувшем.