Режиссёр "вечного театра" (о художнике Анваре Сайфутдинове)

Журнал "Казань", № 7, 2013

Нынешний год для художника Анвара Сайфутдинова юбилейный: «полтинник» - самая круглая дата жизни.
Время зрелости. Уже есть о чём говорить, и ещё есть время для того, чтобы строить большие планы.

Как нарисовать козу

- Анвар Камилевич, что для вас значит быть художником?

- Прежде всего, это большая ответственность, которую не каждый может на себя взвалить. Многие рисуют, но не для всех рисование становится делом жизни. Художники живут в борьбе, муках, разрываясь между бытом и свободным творчеством. Быть всю жизнь художником - значит не просто писать картинки для продажи. Настоящий художник в творчестве мыслит, показывает через работы свои чувства. Стать художником может только тот, кто состоялся как человек.

- Кто был вашим первым учителем?

- Мне мама показала, как нарисовать козу. Самым большим подарком для меня был пятикопеечный альбом. Разрисую его весь, прошу у тёти новый, а она мне: «На обратной стороне рисуй!». Бумага для меня была огромной ценностью. Первых педагогов заменили вырезки из журналов. Рисовал я всегда. Мне было интересно запечатлевать, как бабушка сидит вяжет, как дома спят, как учит уроки сестра, своих деревенских друзей.

Видя стремление сына к рисованию, мама отвела его в изостудию Дворца пионеров (сейчас Дворец детского творчества имени Абдуллы Алиша). Там мальчик впервые оказался в среде таких же, как он, страждущих по искусству, впервые почувствовал пьянящий запах краски. Потом Анвар сам записался в детскую художественную школу. Мама, повар, получала в то время шестьдесят рублей в месяц, а за учёбу надо было платить двадцать восемь рублей за полгода. Но для развития сына мама денег не пожалела.

- В школе мне повезло - попался хороший педагог Александр Викторович Головизин - человек честный, скромный, высокого мастерства, великолепный рисовальщик. Он воспитывал в нас человечность. Обучая рисунку, мало говорил, но показывал: как писать лицо, как краски наносить. Глядя на его рисунок, на то, как он затачивает карандаш, как его держит, я постигал азы. Учился хорошо. Через три года почувствовал себя готовым к поступлению в Казанское художественное училище. Посчитав, что в школе мне больше нечего делать, ушёл, не получив даже свидетельства. В училище был огромный конкурс, но я поступил.

- И, конечно, не пожалели. Как изменилась ваша жизнь?

- Это был «лесной» период. Моими друзьями в училище стали Миша Волков, Айдар Каримуллин и другие ребята, которые очень любили лес. Мы много читали о мире лесных людей, ездили в лес на этюды, даже мечтали стать лесниками, чтобы постоянно видеть красоту природы.

В летние каникулы я жил в деревне у бабушки, писал детские портреты. Кстати, многие из них сохранились, к ним относились бережно, прикрепляли их к зеркалу рядом с фотографией Гагарина.

Анвар рисовал, писал с натуры везде и всегда. Этюдам, наброскам он и сейчас уделяет много времени. Это, по его мнению, главное для создания картины. Он считает, что «в пальцы рук уходит мозг. И ты движешь карандашом так, как движется твоё мышление».

Оканчивая училище, Сайфутдинов выбрал тему «Рождение жеребёнка». Как-то зимой в Казани Анвар стал свидетелем такого чуда, поразившего молодого художника. Он взялся за картину, много работал, писал этюды, делал наброски. В результате появилась работа, на которой изображён жеребёнок, лежащий на соломе.

После училища Анвар попытался поступить с этой работой в Санкт-Петербургский академический художественный институт имени Репина, однако попытка провалилась. Вскоре его призвали в армию.

«Откосить и в мыслях не было»

- Каково быть художником в армии? Хотелось ли стать генералом?

- Военная служба меня никогда не привлекала, так что генералом становиться не хотелось. Всегда чувствовал своё призвание художника, и в армии в этом не сомневался.

Меня как художника хотели оставить в Казани, показали комнату, где буду работать. Представляете, я солдат, а за углом моя мама кашеварит в столовой. Это что же, я начну служить, а от меня пирожками будет пахнуть? Разве я маменькин сыночек? А мои друзья, которых тоже призвали, будут наслаждаться пейзажами Дальнего Востока, Северного Кавказа: бурными реками, красивыми горами…

Анвар отказался остаться в Казани. Захотел пройти службу без привилегий, вдали от родного дома. Отправили призывника Сайфутдинова в Туркмению, в погранвойска Краснознаменного Среднеазиатского пограничного округа. Тот и рад, что увидит Туркмению. Читал много, но никогда не был там. Жара, пески, верблюды - романтика!

- В погранвойсках хорошая дисциплина. Учебка была очень тяжёлой. Люди, прошедшие ту школу, умеют держать слово, два раза не повторяют. На команду: «Художники и музыканты, выйти из строя!» я никогда не реагировал. Считалось, что все они «шланги». Я хотел пройти службу как все нормальные ребята, а не просидеть в клубе. Служил на заставе прожектористом, рисовал прожекторы, генераторы, верблюдов, пески, марш-броски, своих сослуживцев.

Глаз художника радовали выцветшая форма, красные лица. Всё это так живописно смотрелось. Запомнились Анвару воины, возвращавшиеся на родину с афганской войны - колоритные, возмужавшие. Блеск в их глазах - «другой, может, даже циничный».

- Друзья-пограничники посылали домой вместо фотографий мои рисунки, мне было забавно. Я не оказался «белой вороной», нужен был со своими картинками. Писал с натуры, солдаты помещали рисунки в свои альбомы. Как-то написал товарищу по фотографии портрет любимой девушки, на следующий день смотрю - картинку уже перевёл в наколку на руке. Спустя какое-то время солдат получил письмо, что девушка вышла замуж. Парень оказался с железными нервами и изрядным чувством юмора, картинку не свёл: «Зато красивая».

Так что утаить своё умение от начальства не удалось. Недолго был художником клуба. Мои работы шли на подарки, из-за этих работ меня вызвали в Ашхабад.
Не успел приехать, как меня отправили в райский уголок с пещерами, озёрами под Ашхабадом. Там был пионерский лагерь для детей пограничников, требовалось подготовить его к началу смены.

Не увидев ни краски, ни фанеры, ни ватмана, Анвар пошёл на разведку по территории. И тут же его «припахали» стройбатовцы, вместе с ними стал месить цемент, убирать мусор. Начальство спохватилось: где же художник? Пропажу нашли и доставили на рабочее место. К вечеру первые два планшета были готовы. Стройбатовцы, вернувшиеся с работы, поразились: «Неужели ты нарисовал?»

Анвара Сайфутдинова назначили главным художником округа. Он курировал отряды, заставы.

В Ашхабаде познакомился с местным художником. В его мастерской увидел холст - и страшно захотелось написать картину. На холсте воплотил свои мечты о дембеле, тоску по своей первой любви Тамаре, по деревне.

Ко второму году службы появилось свободное время и возможность писать. Мама прислала краски, кисти. Так что работал Анвар постоянно.

На распутье

Отслужив в армии, Анвар окунулся в гражданскую жизнь. Устроился работать художником в клуб Менжинского.

- После армии по-другому смотришь на гражданскую жизнь: кто-то не подстрижен, кто-то неряшлив. Меня это даже бесило. Сижу, пишу картину, киномеханик в мою комнату заходит: то селёдку оставит, то водку припрячет. Разгильдяйство полное! Мне это всё надоело, ушёл с работы. Спасался в лесу. Писал этюды, портреты детей в пионерских лагерях. Было время подумать, понял, что надо поступать в вуз. Стал готовиться. Конспекты писал, целыми днями читал, а по вечерам - на дискотеку плясать. Друзья встречают: «Ты что, шабашку сделал?». Никто не понимал, что со мной творилось. Подготовился, оформил работы и поехал поступать в Московский государственный академический художественный институт имени В. И. Сурикова.

Мечты сбываются!

Вспоминая о поступлении в институт, Анвар буквально светится изнутри.

- Я наконец-то там, где смогу проявить себя!» - думал он.

Восторг не покидал его. На экзамене живописал композицию «Рождение жеребёнка», ту самую, которую подготовил при поступлении в Репинку до армии и с треском там провалил. Здесь же всё прошло радостно, на одном дыхании, а главное - так, как чувствовал, как хотел сам художник.

Началась учёба, вместе с ней - самостоятельная жизнь. Сначала мама присылала деньги, потом Анвар начал получать повышенную стипендию, стал оттачивать своё мастерство в Битцевском, Измайловском парках.

К рисованию на Арбате пришёл не сразу: думал, что плохо творить за деньги. Для того чтобы покупать краски и ходить в музеи, работал уборщиком. Но Арбата всё же не миновал.

Задумался: что привлекает людей? Понаблюдал за другом. Он намажет, приходит на улицу - бам! - у него купили. Спрашиваю: «Можно мне твой сюжет повторить?». Взял холст и как он намазал. С ходу какой‑то командировочный покупает у меня работу, ещё сырую. А потом спрашивает меня: «Что это такое?» Говорю: «Аллея». Он отвечает: «А я думал - фонтан!» Он ведь купил уже! Почему? Я начал изучать цветовые пятна, геометрию рисунка. Понял, что во всем «виноваты» пропорции золотого сечения.

В Москве, на Арбате, можно встретить иностранных туристов, проводящих время в поисках «русских сувениров», картин. Изучив спрос, Анвар вышел на стиль «а-ля рюс»: золотые лица, горящие на морозе, холодный, синий, искрящийся снег. Такие работы привлекали взоры иностранцев. У художника появились картины, уносящие в мир грёз и фантазий.

Сайфутдинов нашёл свою композицию, разгадал секрет того, что нравится людям. По просьбе друзей, которые находились в затруднительном положении, писал картины. Они сдавали работы Анвара в галерею и получали за это деньги.

Но в студенческие годы Анвар писал отнюдь не только на продажу. Были у него и «непокупные» темы. Начал писать странные портреты людей с закрытыми глазами, «чтобы не видели ничего плохого». Появилась тема одиночества. Бабушка, сидящая у старой покосившейся баньки, грустная девушка, стоящая у стены, бомж…

Работы, раскрывающие тему одиночества и грусти, сам Анвар относит к «серому периоду» в творчестве. В теме грусти его привлекает реальность социальной жизни.

- Я сам вырос в подвале на улице Тази Гиззата, там были сырые стены, из-за чего я часто болел. Эту реальность я отражал в «серый период». Правда страшит - настолько велика сила искусства.

Было место на холсте художника и для сказки. Реальность, связанную с учёбой в Москве, с самой Москвой, Анвар воспринимал именно так.

- Продавая на Арбате работы, я просил иностранцев прислать мне фотографии, на которых видно, как висят мои картины у них дома. Некоторые присылали. От американской писательницы Сьюзан Рабб я получил фотографию пейзажа, купленного у меня на Арбате. Завязалась переписка.

Они встретились на Арбате. Заговорили о Николае Фешине. Для Анвара неожиданностью стало то, что его земляка в Америке любят и чтут. А ещё больше поразило, что Сьюзан Рабб знакома с дочерью художника, слушала лекции Ии Николаевны по психологии и искусствоведению. Беседа стала для Анвара откровением.

Америка

Благодаря Сьюзан Рабб Анвар прилетел в США, жил у неё в городе Болдер штата Колорадо. Она оказалась радушной и гостеприимной хозяйкой. В распоряжении Анвара были спальня, гардеробная комната, туалет, душевая, ванная. После коммунальной квартиры в Казани и общежития в Москве Анвару такие условия показались райскими. Но роскошь отвлекала, не давала ему сосредоточиться.

- Я здесь не могу жить. Мне каморку надо, коврик и холсты,- посетовал художник.

Сьюзан сняла Анвару комнату за сто долларов в домике для студентов. Там он с удовольствием день и ночь писал. Рука после института была набита, идей и впечатлений - море!

И вот они - в штате Нью-Мексико, в Доме-музея Фешина в Таосе.

Познакомившись с работами Анвара, Ия Николаевна Фешина организовала его персональную выставку Анвара, пригласила журналистов, галерейщиков, коллекционеров, которых могло заинтересовать творчество художника школы Фешина. Выставка прошла с успехом, на Анвара обратили внимание. Посыпались предложения. За выставкой в Таосе последовал вернисаж в галерее Тёрнер-арт города Денвер штата Колорадо. За первые два часа работы выставки Сайфутдинов продал двенадцать работ.

Часть работ, написанных в Америке, Анвар оставил для продажи Ии Николаевне, попросив, чтобы вырученные деньги были перечислены Дому-музею Фешина. Позже она сообщила, что сумма выручки составила девять тысяч триста долларов.

- Анвар, чем вы занимались по возвращении в Казань?

- Купил в Казани квартиру, отучился в аспирантуре. Собрал товарищей по художественному училищу, музыкантов, поэтов и организовал группу «Дастан».
Получил заказ на роспись потолка Большого концертного зала имени Сайдашева. Год работал над эскизами, затем набрал группу исполнителей. Потолок расписали за десять дней. За труды получил грамоту от первого президента России Бориса Николаевича Ельцина.

Творческая жизнь закручивалась всё сильнее, вернисаж за вернисажем. Творческие вечера и встречи. Устал от городского лабиринта. Начал работать над сериями работ «Алифба», «Ветхий завет», «Невесты».

Первая невеста была русской. «Русскую невесту» Анвар написал в Америке, вторую - «Татарскую невесту» - в Казани, когда учился в аспирантуре. «Мордовскую невесту» художник написал, уехав в деревню на родину бабушки и мамы.

Второй десяток лет Анвар Сайфутдинов живёт в татарском селе Черемшан. В деревенском быте, уединении в лесу черпает вдохновение. Фешин нашёл свою деревню в Америке, Сайфутдинов - на родине своих предков. Строит, занимается резьбой по дереву, расписывает дом внутри.

Он с удовольствием выращивает овощи, а потом с наслаждением пишет их. Стало нормой: собрал урожай, прежде чем съесть, напиши. Рука сама тянется к кисти. Натюрмортов не счесть!

Отрадой для художника остаётся со­здание портрета.

- Написать лицо - значит понять человека. Работая над портретом, изучаешь человека, ищешь в нём лучшее,- загадочно улыбнувшись, делится своими соображениями Анвар.- Я стал задумываться: кто они, герои нашего времени? В советское время были свои герои. Какие герои остаются на все времена? И понял: это те, кто имеет своё любимое занятие, дело. Будь то учитель, повар, журналист, фотограф, садовод, актёр, музыкант...

Самая большая мечта Анвара Сайфутдинова - создать свой «вечный театр».

- Меняются погода, история, мода, а жизнь всегда движется. Люди влюбляются, создают семьи, рожают, воспитывают детей. Идёт постоянный процесс,- мечтательно рассуждает художник.- В моих полотнах отражается театр жизни, но его надо усилить и сделать реальней, приземлённей, чтобы человек верил в то, что изображено.

Цель театра - не уводить зрителя в туманную сказку, а дать ему надёжный ориентир. Мой «вечный театр» - это дорога жизни с вереницей картин, каждая из которых протягивает своим сёстрам руки…

Беседовала Елена СУНГАТОВА