Роман Чуйнов: «Любой концерт солиста — это и мой сольный концерт»

В журнале немало рассказывалось о солистах Татарской филармонии, а вот о тех виртуозах, которые им аккомпанируют на сцене - пожалуй, только раз. Роман Чуйнов - бессменный концертмейстер Филармонического музыкально-литературного лектория на протяжении вот уже более двадцати лет.

- Роман Евгеньевич, как начался ваш творческий путь?

- Сначала меня привели в подготовительный класс средней специальной музыкальной школы при Казанской консерватории. Спецшкола и тогда была, и сейчас остаётся кузницей кадров для этого высшего музыкального учебного заведения. Учился я у Норы Семёновны Казачковой, дочери основателя казанской хоровой школы Семёна Абрамовича Казачкова. Она ученица профессора Ирины Сергеевны Дубининой, у которой затем в консерватории учился и я. Если копнуть глубже, то Ирина Сергеевна - ученица Зака и Оборина. Зак учился у Нейгауза, а Оборин - у Игумнова. Игумнов, в свою очередь, учился у знаменитого Зверева, учениками которого также были Рахманинов и Скрябин. Поэтому могу сказать, что являюсь представителем классической русской фортепианной школы. В филармонию меня пригласили в 1995 году после конкурса концертмейстеров имени Рустема Яхина, на котором я получил диплом. Этот был четвёртый курс консерватории.

- Есть ли у вас музыкальные корни? Музыканты в семье?

- Музыкальных корней у меня нет. Но я очень обязан своей матери, что она вовремя разглядела мой музыкальный талант и отвела меня в «десятилетку», как ещё называют спецшколу. Раньше там было очень строго: если ребёнок не подходил по каким-то параметрам, то с ним прощались или переводили в обычную музыкальную школу. Видимо, педагоги что-то во мне нашли, и я остался там на долгие одиннадцать лет.

- Дети из «десятилетки» резко отличаются от тех, кто учится в обычной школе...

- Сейчас это не всегда так, а раньше отличались. У нас с четвёртого класса стало несравнимо больше времени уделяться гармонии, сольфеджио, истории музыки, исполнительскому искусству. То есть из нас готовили кадры для консерватории. И девяносто процентов тех, кто учились в нашей школе, ушли в профессию.

- Кто были ваши учителя по концертмейстерской практике? Ведь эта дисциплина преподаётся у пианистов отдельно…

- В спецшколе она начинается с восьмого класса. Сначала я учился у Татьяны Георгиевны Виноградовой, потом у Зельфиры Радиевны Абязовой. В консерватории - у Танзили Ильдусовны Галеевой, которая была ученицей Алевтины Евгеньевны Миркиной - концертмейстера номер один в своё время. Аспирантуру я окончил по двум специальностям - как солист и как концертмейстер, но в то время уже работал в филармонии, и с дальнейшим трудоустройством вопрос для меня не стоял. Я всегда чувствовал себя самодостаточным в этой профессии.

- Никогда не возникала мысль о сольной карьере?

- Когда я начал работать в филармонии, параллельно продолжая учёбу в консерватории, у меня каждый год было по нескольку сольных концертов. Потом, когда уже работал только в филармонии, времени на это перестало хватать. Я считаю, что любой сольный концерт солиста - это и мой сольный концерт. Ведь мы оба два отделения находимся на сцене.

- Что вам особенно нравится в этой профессии, в чём находите наибольшее удовлетворение?

- Мне иногда говорят, что концертмейстер - это редкая профессия. А на самом деле она очень распространённая: концертмейстер нужен в вокальном, инструментальном классе, в оперном театре, в музыкальной школе. Специфика именно моей профессии в том, что я работаю в филармонии - здесь наши репетиции с солистами всегда заканчиваются концертом. То, что я постоянно нахожусь на сцене, меня привлекает. У нас свыше ста концертов в год, мы постоянно выступаем.

- То есть свою дозу адреналина вы получаете?

- Это даже не адреналин. Скорее творческий союз с вокалистами, инструменталистами. Он очень продуктивен в данном случае. Я работаю в филармонии с профессионалами, с которыми не нужно учить текст. Мы обсуждаем уже такие темы, которые находятся на высшем уровне.

Когда ты концертирующий концертмейстер, главное - это создание творческого союза с солистами. Если в классе создаётся фундамент, происходит кропотливая работа над темпом, фразировками, дыханием, обязательно обсуждается какая-то художественная концепция, то на сцене - это творчество, живое дыхание сцены.

- Среди ваших коллег было немало известных личностей…

- Я работал с такими солистами как Рауф Аббасов (бас), сын Азата Аббасова и Венеры Шариповой. Он, к сожалению, очень рано ушёл из жизни. Успел поработать с Усманом Альмеевым. Выходил на сцену с Ильгамом Шакировым, Ларисой Масловой, Рустемом Маликовым. Сейчас мои коллеги - народный артист Республики Татарстан Георгий Ибушев, заслуженные артисты Республики Татарстан Ригина Валиева, Владимир Васильев, лауреат стипендии имени Фёдора Шаляпина Дмитрий Босов, лауреат международных конкурсов Ильяс Камалов, Дарья Леванова, которая недавно пришла в наш коллектив. Естественно, приходится работать и с приглашёнными солистами. Но главное моё дело - это работа с солистами лектория. У каждого из них огромный репертуар, который позволяет не повторяться в программах даже в течение нескольких лет. Ценно, что солисты уже приходят в филармонию с большим репертуаром. Это помогает мне держать себя в тонусе, постоянно пополнять и свой репертуар, музыкально развиваться.

Солисты - личности сложные, много бывает интересных моментов. Случается, на сцене солист забывает что-то и делает не то, о чём мы договаривались. Но я считаю, что это нормально, во время выступления концертмейстер всегда должен быть готов к любому повороту событий. Никогда нельзя подводить солиста, он - главный, несмотря на то, что мы творческий союз.

- А есть ли учебники для концертмейстеров?

- Да, конечно, очень много. На конкурсе концертмейстеров, после которого меня пригласили в филармонию, председателем был пианист Важа Николаевич Чачава, с которым я имел честь заниматься на мастер-классах. Он - гениальный концертмейстер, много лет проработавший с Еленой Образцовой. Чачава - один из главных теоретиков и практиков концертмейстерского искусства в России, и не только в ней.

- Что вы взяли ценного из его мастер-классов?

- Всё. Работа над фразировкой, над осмыслением произведения, над концепцией. Именно не какие-то технологические вещи, а общий подход, более, скажем так, одухотворённый и возвышенный.

- При котором, наверное, концертмейстер и солист выступают наравне друг с другом?

- Да. Особенно в камерной музыке, например в романсах Рахманинова и Чайковского. Вообще камерная музыка - это больше пища для души, глубинные душевные переживания. Здесь можно наблюдать большее равноправие партий солиста и концертмейстера, и партии фортепиано в этих романсах трудны так же, как и сольные произведения. К сожалению, за последнее время этот жанр потерял популярность, но сейчас она возвращается. Яркий пример - выступление несколько лет назад Анны Нетребко и Даниэля Баренбойма, когда они представили программу, состоящую только из романсов Римского-Корсакова и Чайковского. Денис Мацуев недавно аккомпанировал Анне Нетребко на Красной площади, она пела «День ли царит» Чайковского.

В последнее время мода на классическую музыку растёт. Сочетание этих слов звучит не совсем хорошо, потому что мода - это нечто временное, а классическая музыка на века. Но люди действительно начинают интересоваться классической музыкой. Причём сначала это начинается именно как дань моде: публика ходит на концерты известных людей. Я считаю, что это к лучшему. Время, проведённое на концертах больших мастеров, даже для тех, кто далёк от искусства, очень полезно. Потом они будут ходить не только на имя, но и слушать саму классическую музыку.

В филармонии наши солисты каждый год дают сольные концерты. С Эмилем Залялетдиновым мы недавно записали видеоантологию песен и романсов на стихи Мусы Джалиля. В скором времени планируем выпустить антологию песен и романсов на стихи Габдуллы Тукая. Для меня Эмиль Залялетдинов - мастер, который впитал в себя достоинства и наследие двух культур: русской и татарской.

- Что изменилось за двадцать с лишним лет, которые вы трудитесь в филармонии?

- Коллектив омолаживается. К нам приходят одарённые, амбициозные солисты. Вообще в филармонии работают люди только профессионального толка. Те, кто не совсем подготовлен к такому плотному графику, просто отсеиваются, не выдерживают. Раньше мы в основном гастролировали по сёлам и деревням нашей республики, сейчас же чаще создаются личные творческие проекты - стало больше сольных концертов, зарубежных гастролей. Растёт интерес к настоящему искусству, что меня очень радует.

- Исполнители нередко стали заменять концертмейстера фонограммой. Как вы к этому относитесь? Чем это плохо?

- Бывают такие случаи, когда чисто технически нельзя поставить рояль или пригласить оркестр, поэтому я не очень категорично отношусь к фонограмме. Современный вокалист, который востребован не только на классической эстраде, вынужден работать под минусовку. Но, естественно, чем больше это происходит, тем больше теряется то живое исполнение, о котором я говорил. Потому что минусовка всегда одинакова, это шаблон, под который вокалист волей-неволей себя подстраивает. Он привыкает быть одним и тем же, а это очень губительно для творчества... И чем меньше будет петь солист под фонограмму, тем лучше.

- Что бы вы посоветовали начинающим музыкантам, концертмейстерам?

- Прежде всего нужно получить высококлассное образование, потому что без образования ты в профессии не состоишься. Нужно постоянно слушать музыку, пополнять свой репертуар. Навыки читки с листа, транспонирование - эти технологические вещи вообще не обсуждаются для концертмейстера, всё это должно быть на высшем уровне, чтобы не доставляло проблем. Нужно больше слушать музыки, которая исполняется современниками, но и не забывать о фондовых записях. Постоянно заниматься, потому что если ты не занимаешься - ты уже не профессиональный музыкант.

Беседовала Дина ХАКИМОВА

Фото из архива филармонии