Сергей Васильев: «Казань — один из самых джазовых городов»

Журнал "Казань", № 12, 2018
 
Нынешний концертный сезон Филармонический джаз-оркестр Республики Татарстан открыл под художественным руководством Сергея Васильева.
 

Для Казани, с её легендарной джазовой историей, появление новой фигуры во главе коллектива - событие заметное. Опытный дирижёр и востребованный саксофонист из плеяды молодых джазменов России, Сергей Васильев сотрудничал с ведущими джазовыми музыкантами современности, за его плечами работа в знаменитом «Фонограф-Джаз-Бэнде» Сергея Жилина, руководство оркестром проекта «Лаборатория музыки» в Самаре. В интервью нашему журналу он рассказал о своём пути в профессию, жизненных уроках мастеров и музыкальных экспериментах от «латины» до татарской классики.

«До определённого времени музыка мне особой радости не приносила…»

- Сергей Леонидович, у вас очень интересный творческий путь. А каким было его начало? Что сыграло свою роль в выборе вашего призвания?

- Это история, после которой очень легко поверить в судьбу и случай. Родился я в прекрасном русском городе Костроме. Семья у меня была абсолютно не музыкальная. Родители работали инженерами, потом папа ушёл в Департамент культуры и спорта. В общеобразовательной школе дела у меня шли не очень хорошо. Я очень любил спорт, главной радостью для меня был футбол. Однажды к нам в школу пришли преподаватели из музыкальной школы, чтобы набрать учеников. Выполняя их задания, я, видимо, спел и прохлопал что-то лучше других, и мне выдали бумажку-направление на поступление. Я очень обрадовался тому, что хоть чем-то могу порадовать свою маму.

- Мама обрадовалась?

- Да, и в конце летних каникул она напомнила о том, что пора идти поступать. На экзаменах я, стоя по стойке «смирно», исполнил песню про крейсер «Аврору», и меня приняли в класс гобоя. Сначала, как и все учащиеся, я обучался игре на блок-флейте. И когда пришло время переходить на гобой, оказалось, что инструментов в наличии нет. Мой педагог тогда посоветовал: может, попробуем саксофон? А мне было всё равно, учился я довольно плохо.

- Как же случилось, что вы начали джазом заниматься?

- До определённого времени музыка мне особой радости не приносила. Но в городском Доме творчества юных у нас был знаменитый хореографический ансамбль «Радуга», и при нём оркестр «Юность», в котором работали педагоги, довольно возрастные уже люди. В один прекрасный день стало известно, что едет проверка и нужно, чтобы коллектив соответствовал названию. Для создания атмосферы юности оркестр решили «разбавить» детьми-учащимися музыкальных школ. Среди них был и я. Однажды на репетицию к нам пришёл саксофонист цирка. Он увидел меня, молодого парнишку, ни шатко ни валко игравшего на саксофоне, и дал какую-то кассету: вот, мол, послушай. На одной стороне этой кассеты была записана музыка довольно сложная и мне непонятная, а на другой, как я уже позже для себя выяснил,- альбом саксофониста Дейва Семберна и пианиста Боба Джеймса. Их композиции были очень мелодичными, в стиле так называемого smooth-джаза, и они произвели на меня огромное впечатление. Это было время, когда в продаже начали появляться записи инструментальной музыки с названиями вроде «Золотой саксофон» или «Romantic collection». Я их все стал скупать и впервые познакомился с исполнением Фаусто Папетти, безумно популярным.

- Кенни Джи, наверно, тоже слушали? Это ведь 90-е были - расцвет ларьков с кассетами.

- Да. И именно в тот момент я понял, что хочу заниматься музыкой и обожаю джаз. Очень скоро там же, в Доме творчества юных, я увидел объявление о наборе в эстрадный детский оркестр и немедленно записался. Туда ходили два очень талантливых мальчика - трубач и тромбонист. Им предложили работу в городском джазовом оркестре, который только формировался. Найти музыкантов, согласных на первых порах работать бесплатно, было непросто. Услышав разговор с ними, я подошёл и поинтересовался, не нужен ли им саксофонист? Меня взяли вторым альт‑саксофонистом.

Оркестр возглавил Сергей Гребенников, который специально приехал в город, привёз с собой учебник американской джазовой оркестровой школы и рассказывал о вещах, о которых никто из нас до того даже не слышал. Сергей Иванович переписал мне несколько пластинок уже с настоящим джазом - Гленном Миллером, Каунтом Бейси, Феликсом Словачеком. И именно тогда началось моё настоящее знакомство и увлечение этой музыкой. Мне было двенадцать-тринадцать лет - если в этом возрасте ты чем-то заболеваешь, то ничего для тебя более не существует.

От Арбата до «Танцев со звёздами»

- В Костроме вы окончили училище, но для дальнейшего образования выбрали Московский университет культуры. Почему?

- У меня был выбор - поступать или в Российскую академию музыки имени Гнесиных, или в Московский университет культуры. Мы приехали за месяц до экзаменов, и наш выбор пал на общежитие, которое находилось в Химках на станции «Левобережная». Там у нас были знакомые. Оно произвело на меня колоссальное впечатление - вокруг огромный лес, канал имени Москвы-реки, несколько корпусов, где жили и актёры, и танцоры, и музыканты. Там была какая-то невероятная энергетика! Я понял, что это моё место, я должен быть там. Поступи я в академию Гнесиных, моё образование пошло бы по другому руслу.

- Сложно было сдавать экзамены?

- Экзамены - это отдельная история. Когда мы заселились, выяснилось, что день проживания стоит пятьдесят рублей. Это была не маленькая сумма - с собой у меня было рублей триста, а у ребят, которые приехали вместе со мной, и того меньше. Заплатив за первые сутки, мы стали думать, что же делать дальше? И нам подсказали, что есть такое место как Арбат. Мы познакомились с контрабасистом и гитаристом из Ярославля и начали работать. Играли и заодно репетировали свою вступительную программу. У нас даже своя публика сложилась - ведь мы играли непривычный для улицы репертуар - джаз! Нам удавалось отдать положенную сумму за общежитие, и ещё оставались деньги на жизнь. Единственное, что нас подкосило в самом конце, это неделя дождей. Но, видя, что мы нормальные ребята - поступаем и зарабатываем, нам разрешили заплатить потом.

- Кто из наставников во время учёбы запомнился?

- Моим первым педагогом был один очень известный саксофонист. Он провёл первое занятие и уехал на гастроли. Примерно в таком духе мы и продолжали заниматься. Но в те времена в университете культуры было мощнейшее джазовое отделение. Находясь рядом с музыкантами, которые там преподавали, ловя на слух то, что они делают, невозможно было не расти. Заведующим отделения был трубач Евгений Александрович Савин, уникальный специалист по амбушюру - исполнительскому аппарату духовика. Со второго курса я начал с ним заниматься, после чего вся моя жизнь изменилась. Я очень благодарен, что он настоял на наших встречах, ведь я не сразу к нему пришёл. В то время я уже работал, а ошибка каждого студента, начавшего работать, в том, что он думает, что уже чего‑то достиг. Но в нашей профессии надо помнить только одно: я знаю, что ничего не знаю.

- Вы ведь начали работать в латиноамериканской группе?

- Да, в те времена царил настоящий бум латино­американской музыки, открывались школы латиноамериканских танцев - сальсы, меренги, проводились фестивали. Наша группа «Latin Rey» была самой успешной в жанре сальсы. Руководили коллективом ребята-латиноамериканцы. Когда я пришёл в группу, то открыл для себя, что, оказывается, в мире существует музыка, о которой ты понятия не имеешь, а она - прекрасна и делает мир вокруг чуточку лучше - как и классическая музыка, и любая другая настоящая музыка. С того момента и поныне любовь к «латине» живёт в моём сердце.

- Как вы попали в оркестр «Фоно­граф‑Джаз‑Бэнд» Сергея Жилина? Напомним читателям, что это коллектив, принимавший участие в таких телепроектах, как «Голос», «Две звезды», «Достояние респуб­лики» и многих других.

- Это очередная большая удача моей жизни. В то время начиналась телевизионная история «Фонографа», стартовал телепроект «Танцы со звёздами», для которого нужен был большой состав. Меня уже хорошо знали в джазовых кругах и предложили прийти на кастинг. Я очень волновался, а человек, который должен был играть на пробах первый голос, опаздывал. И Сергей Сергеевич мне предложил: «Поиграйте соло». Закончилось всё тем, что в течение семи лет я был солистом оркестра, потом стал его концертмейстером.

- Каково работать с музыкантом-телезвездой?

- Сергей Сергеевич Жилин - настоящий профессионал. Во время репетиций велись записи, после чего он их всегда отслушивал. Проект «Танцы со звёздами» был первым шоу на российском телевидении, на котором оркестр регулярно работал вживую, а финальные выпуски велись в прямом эфире. Это накладывало большую ответственность, было очень сложно и очень интересно.

- Коллектив Жилина сотрудничал с очень ­известными исполнителями. Какие встречи вам ­запомнились?

- Их было очень много. Мы выступали в концертах Тамары Гвердцители, Александры Пахмутовой и Николая Добронравова, Ильи Резника, Раймонда Паулса и многих других. Я прекрасно помню первую репетицию с Иосифом Кобзоном. Казалось бы - человек совсем не джазовый, эстрадный, скорее. Но когда он вошёл, всем захотелось немножечко приосаниться - такая от него шла энергия! Программа состояла из малоизвестных сочинений, доставались старые рукописные партитуры, которые переводились в электронный вид, в ходе репетиций в текст добавлялись новые нюансы. Иосиф Давыдович делал в своих нотах пометки, и на следующей репетиции исполнял всё точно с их учётом. В этом и проявлялся уровень мастера - он не заставлял оркестр бесконечно репетировать, а понимал, что у него есть вопросы к самому себе, прежде всего, и он сам должен их решить. Для современных исполнителей это качество - большая редкость.

Если говорить о джазовой истории «Фонографа», то мне вспоминается джазовый фестиваль в Стамбуле. Приезжаем - а на афише вместе с названием нашего оркестра имена звёзд мировой величины - Винсент Марсалес, Степс Ахэд, Чик Кориа! Коллектив развивался семимильными шагами. И сейчас он один из лучших.

- Как случилось, что вы вышли из его состава и начали собственную дирижёрскую карьеру?

- Мой очень хороший друг Игорь Гейдман из Самары предложил создать интересный музыкальный проект, мы назвали его «Лаборатория музыки». В него вошли разные коллективы. Джазовым направлением «Лаборатории» полностью занимался я. У меня был квартет, который исполнял мою авторскую джазовую музыку, группа называлась «SV-band» - «Сергей Васильев-Бэнд». Мы много сотрудничали с Самарской филармонией. Потом мы собрали эстрадно-симфонический оркестр.

Если кто-то спит и видит, чтобы начать дирижировать, то я никогда об этом специально не задумывался, хотя по диплому являюсь руководителем эстрадно‑джазового оркестра. Я просто начал работать с коллективом. Когда выяснилось, что не хватает нот, я освоил нотный редактор, начал делать аранжировки. Первый же концерт нашего оркестра задал очень высокую планку. Мы выступили с Сергеем Мазаевым, с которым общались ещё во время моей работы в «Фонографе».

«Идея синтеза культур мне очень интересна»

- Наконец мы подошли к «казанской» главе нашей истории. Как произошёл этот поворот?

- Думаю, сыграло роль соседство двух городов. Проекты в Самаре имели свой положительный резонанс в джазовом мире. В сентябре 2017 года мне позвонили из Татарской государственной филармонии и предложили сыграть концерт с трубачом Фабрицио Боссо. Нужно понимать, что Фабрицио Боссо - супер‑музыкант! Я поначалу даже был удивлён, что такая мировая величина будет выступать в Казани. Но, приехав на репетиции, попав в здание филармонии, увидел, что именам на её афишах позавидует любой город, и Москва в том числе. Неделю мы готовили программу. Концерт прошёл удачно, и мне предложили здесь работать дирижёром.

- В августе нынешнего года вы официально стали художественным руководителем Филармонического джаз-оркестра Республики Татарстан. К худрукам жизнь сегодня предъявляет очень серьёзные требования. Какие задачи в этом качестве вы видите на­иболее важными, наиболее, может быть, сложными и интересными?

- У каждого руководителя есть свой взгляд на то, как должен звучать оркестр, что он должен играть и с кем он должен играть. Я не считаю правильным обсуждать работу коллег, которые работали до меня, но у меня есть абсолютно свой взгляд на то, как формируется звук у музыкантов оркестра. Я бы очень хотел добиться того, чтобы оркестр предвосхищал все мои музыкальные фантазии. Чтобы каждый музыкант открывал ноты и понимал, что я хочу услышать от него в данный момент. Самое главное, чтобы нам не было стыдно за то, что мы делаем, чтобы мы получали сами удовольствие от того, что мы делаем, и третье - чтобы зрители нам верили. А то, какими средствами мы будем этого добиваться - пусть останется нашим секретом.

- У меня ощущение, что вы достаточно требовательный руководитель - судя по количеству и продолжительности репетиций. Какими качествами должен обладать джазовый дирижёр? Отношения в джазовом оркестре выстраиваются больше «по вертикали», как в академических составах, или же это больше «горизонтальные связи»?

- В симфоническом оркестре порядка ста человек. Люди в нём могут работать годами и практически не общаться. В джазовом оркестре, где всего девятнадцать человек, допустить такое просто невозможно. Дирижёр должен внимательно следить, чтобы внутри коллектива отношения были если не родственные, то хорошие-дружеские. Важно наладить контакт с концертмейстерами групп и с каждым из участников. Как правило, в истории джаза нет хороших дирижёров, которые сами не были бы исполнителями. Они знают всю «кухню» оркестра изнутри. Если вы стояли только у пульта, то вам очень сложно будет её понять.

- Одним из ярких проектов нынешней осени с участием Филармонического джаз-оркестра стал заключительный концерт Фестиваля классической музыки имени Рустема Яхина, где прозвучали романсы композитора в джазовой обработке. Каковы ваши ощущения от соприкосновения с татарской музыкальной классикой?

- Музыка Яхина стала для меня открытием. Конечно же, я её никогда не исполнял. Мы долго думали, стоит ли браться за программу его произведений? Как отреагируют люди, привыкшие слушать их в аутентичном виде? Но у нас изначально были благие цели. Главная из них - популяризация музыки Рустема Яхина. Он - потрясающий мелодист, и для меня звучание его мелодий в джазовых гармониях абсолютно органично. Мы решили собрать симфоджазовый состав, пригласив в качестве струнной группы Казанский камерный оркестр «La Primavera». Я сделал несколько аранжировок для этого проекта. Работал с осторожностью, но и с большим удовольствием!

- Последний проект - яркий пример музыкального синтеза. Каково ваше отношение к этому явлению?

- В этом плане я лёгок на подъём и очень люблю эксперименты. Недавно мы были с гастролями в потрясающем месте - Апастово. Исполняли музыку современных композиторов и классиков Татарстана в эстрадно-джазовом стиле. Концерт прошёл очень хорошо. Не назову это этно-джазом, но это тоже воплощение идеи синтеза культур, которая мне очень интересна. Такие проекты забирают много времени и сил, проводить их часто мы не можем, но с какой‑то регулярностью обязательно будем.

- Сам джаз нуждается сегодня в популяризации?

- Процитирую слова одного великого джазового музыканта современности: «Я вижу, как мои зрители стареют вместе со мной». Главная задача сегодня - рассказать молодёжи о том, что джаз - это очень интересная и многогранная музыка, а не то, что покрыто пылью и лежит на верхней полке. В джазе есть современные стили, жанры, сочетания несочетаемого. Об этом стоит рассказывать, и делать это как можно чаще. Собственно говоря, чем мы и занимаемся. Я очень рад, что по всей России сегодня проводится много джазовых фестивалей, и Казань - один из самых джазовых городов, здесь прекрасные фес­тивали проходят. Один из самых рейтинговых - фестиваль «Джазовая Казань» Татарской государственной филармонии.

- Как воспитать вкус к джазу? Можете назвать несколько исполнителей, с которых лучше начать знакомство с этой музыкой новичкам?

- У каждого - свой путь в джазовую музыку. Молодёжи я бы посоветовал обратить внимание на стиль, который называется smooth-джаз. Это очень красивые мелодии, импровизации. Я знаю, что иногда молодёжь не любит слушать великих джазменов, только из-за того, что их отпугивает качество старых записей. Но сегодня есть такие исполнители, как певец Майкл Бабл - продолжатель стиля Синатры, «сладкоголосый» баритон. Его альбомы записаны с невероятной скрупулёзностью, в высоком качестве, у него потрясающие аранжировки. Есть также исполнительница баллад Диана Кролл. Возможно, после первого знакомства хотя бы с этими музыкантами в дальнейшем вам захочется послушать что-то посложнее, посерьёзнее. Самое главное не отворачиваться от музыки, не вешать на неё какие-то клише. Послушайте одного исполнителя, если вам не понравится - включите другого. Музыка, если она настоящая, всегда дойдёт до своего слушателя.

- Замечательная возможность для знакомства с джазом - просветительские абонементы Филармонического джаз‑оркестра.

- Совершенно верно, мы пытаемся охватить в них максимальное количество джазовых направлений - и «латину», и классический джаз, и би-боп, и фанк, и фьюжн. Нам хочется, чтобы, однажды попав к нам на концерт, слушатель получил максимум информации.

- В заключение вопрос - что вдохновляет вас в жизни, кроме музыки?

- Я люблю театр, обожаю хорошее кино. Последние мои яркие впечатления из этой серии - спектакль по пьесе Зюскинда «Контрабас» с Константином Хабенским в главной роли и фильм «Аритмия» режиссёра Бориса Хлебникова.

Ещё я большой фанат футбола.

- За кого болеете?

- В детстве болел за «Спартак». В Самаре следил за «Крыльями Советов». Здесь в Казани, конечно, слежу за «Рубином» - давно симпатизирую Курбану Бердыеву.

- Приятно завершить интервью на актуальной для нынешнего года ноте! Надеемся, для оркестра новый сезон будет столь же динамичным, а слушателям подарит много драйва и открытий!

- Спасибо вам!

Беседовала Айсылу МИРХАНОВА