Светлый человек

В 1967 году фотоклуб при Госмузее в Казани, которым руководил Олег Константинович Лебедев, тихо прекратил своё существование, и я стал по четвергам ездить в ДК имени Горбунова, где были и фотостудия, которую вёл Александр Михайлович Рыбаков, и клуб, руководимый энергичным и беспокойным Сергеем Степановым.

В те времена ежегодно проходили выставки «На Волге широкой» - в шестьдесят четвёртом году в Астрахани, в шестьдесят шестом - в Калинине… Настала очередь Казани принять эстафету. Председателем фотосекции Союза журналистов Татарии был Слава Запорожченко - неутомимый пропагандист настоящей фотографии. Решили провести выставку с размахом. Слава пригласил из Москвы главного редактора журнала «Советское фото» Марину Бугаеву, фотокорреспондента журнала «Soviet life» Виктора Резникова, председателя всесоюзного клуба «Кадр» Рудольфа Крупнова, знаменитых Якова Рюмкина, Геннадия Копосова… Выставку назвали «Волга-67». Она прошла замечательно, общение со столичными мэтрами многого стоило.

При подготовке к выставке я впервые увидел Володю, его отец служил до того в Венгрии, они только что вернулись в Казань. Володя показал на выставке работу о венчании в соборе, а также фотографии цыган.

Мы быстро подружились.

После выставки доброжелатели направили в Тат­облсовпроф письмо, обвинив её организаторов в том, что из экспозиции исчезли лики передовиков производства, красавица-Волга, а их место заняли обнищавшие цыгане (тогда Ляля Кузнецова ходила в ученицах Володи и своих цыган ещё не снимала) и венчание в церкви - антисоветчина… Скандал погасил Сергей Романович Степанов, которого поддержал партком 22-го завода. Потом ежегодные выставки утухли, может, именно из-за того казанского скандала.

Мы расстались с Володей на некоторое время - он уехал запечатлеть стройку ­КамАЗа, и сделал это мастерски.

Потом Володя работал в казанском Музее изобразительных искусств, мы продолжали по-доброму общаться.

И вдруг Володина судьба сделала резкий поворот - он уехал в Норильск, где у него появились три сына. Он активно работал там в фотоклубе, и мы регулярно переписывались.

Уже в восьмидесятые годы встретились у меня в Курочкино, где Володя хотел купить дом, торговал приглянувшийся, да не получилось. И он приобрёл дом в Улитино - это в четырёх километрах от станции Свияжск в сторону Чебоксар. Теперь мы виделись чаще - Володя приезжал ко мне в деревню, а мы стали бывать у него. Планы у него были грандиозные - он построил баню и сложил камин в доме, открыл магазин, повесил там хорошие фотографии…

Однажды вечером в моём городском доме раздался звонок - на проводе был Володя: он попал в больницу в Зеленодольске, и ему разрешили там не ночевать. Некоторое время Володя пожил у меня - после процедур приходил, а утром уходил, благо это было совсем рядом. Вечерами беседовали «за жизнь». Володя был хорошо образован, прекрасно снимал и владел техникой обработки фотографий, его снимки классического стиля всегда были узнаваемы. Он чутко и без похабства снимал обнажённую натуру. Наш товарищ был отличным дизайнером, да и руки росли у него из нужного места - многое умел ими делать.

В душе Володя был романтик-идеалист, а таким всегда неуютно в нашем мире.

Магазин Володин обанкротился, а главное - его бросила жена Ольга, уехала в Норильск, оставив ему двух сыновей - Диму и Петра и забрав с собой младшенького - Филиппка.

Мы встретились с Володей в ноябре, наверное, девяносто восьмого или девяносто девятого года - он появился в профучилище, где я преподавал. Попросил помочь устроить Петю учиться на сварщика. Добро от начальства училища было получено, да только Петя учиться не захотел…

А потом я узнал про нелепую трагическую смерть Володи.

Я часто вспоминаю Володю, слышу его голос с лёгким заиканием и думаю: купи он дом в Курочкино - судьба могла бы сложиться иначе. Он был светлым человеком.