Весна — это мы!

В 2021 году я придумал новый музыкальный фестиваль для города Бугульма. Много лет меня и оркестр La Primavera связывает тесная творческая дружба с Бугульминской детской школой искусств № 1. Мы часто бываем у них в гостях с концертами, учащиеся и педагоги школы принимают самое активное участие в нашем общереспубликанском проекте «Звёзды из Завтра». Чтобы ещё больше углубить это взаимоинтересное сотрудничество, я и предложил Бугульме фестиваль под названием «Весна в декабре. Три дня с Казанским камерным оркестром La Primavera». И он состоялся. Разумеется, в декабре, поскольку это анонсировано в названии. Действительно, 3 дня: в первом концерте в качестве солистов с нашим коллективом выступили преподаватели, во второй день — учащиеся, а на третий оркестр предложил слушателям собственную программу. Фестиваль так понравился бугульминцам, что в 2022 году мы провели его второй раз. И есть реальная перспектива сделать этот форум традиционным. Это было бы здорово, поскольку на сего­дняшний день в этом городе нет другого фестиваля, связанного с академической музыкой, с академическим музыкальным образованием.
Если вспомнить, как с итальянского переводится La Primavera, то в каждом городе, где появляется наш оркестр, где развешаны наши афиши, можно смело утверждать, что пришла весна, причём независимо от времени года. Вот только не знаю, в буквальном или переносном смысле слова? Если в переносном, то только потому, что не приходит, а приезжает или прилетает.
За 33 года существования оркестра мне пришлось дать несчётное количество интервью. И почти ни одно из них не обошлось без вопросов: «Как всё начиналось?» и «Почему La Primavera?» Мне кажется, настало время подробно и обстоятельно на них ответить в слабой надежде, что в дальнейшем смогу не возвращаться к этим темам.

Оркестр La Primavera с ректором КГУ Юрием Коноплёвым. Фото из архива Рустема Абязова

Взмах волшебной палочки
В конце 1982 года я вернулся в Казань после обучения в Московской консерватории и срочной службы в армии в Ансамбле песни и пляски Внутренних войск МВД СССР. Сразу начал работать солистом Татгосфилармонии и преподавателем музыкального училища. Среди музыкантов‑инструменталистов не я первый, не я последний, кто через некоторое время задумывается о карьере дирижёра. Мой приход в дирижирование не случаен и, ни в коем случае, это не «измена» скрипке. Скрипка была и остаётся для меня главным инструментом, с ней связано всё самое радостное и самое мучительное, в ней я постоянно нахожу новое и увлекательное. А роль дирижёра в оркестре интересовала меня с детства, как и сам оркестр, чья звуковая палитра и выразительные возможности несравнимо богаче потенциала одного музыкального инструмента. Умение создать взмахом палочки (сейчас я её называю «волшебной») музыкальную картину то­гда казалось настоящим чудом. Вероятно, всё это повлияло на моё решение попробовать себя в этой ипостаси. Зимой 1986 года на базе музыкального училища собрал камерный оркестр. Он был очень разношёрстный, поскольку в нём играли и студенты, и педагоги училища, студенты консерватории и даже несколько музыкантов Государственного симфонического оркестра. Мы подготовили программу, но не успели её сыграть из-за каких‑то организа­ционных проблем. А летом ректор Казанской консерватории Назиб Гаязович Жиганов предложил мне занять должность директора Средней специальной музыкальной школы при консерватории. Я принял предложение Назиба Гаязовича, тогда мне пришлось уйти из училища, и оркестр прекратил своё существование. В «десятилетке» из-за отсутствия руководителя не функционировал школьный учебный оркестр, хотя по программе обучения он обязательно должен был быть. Решил взять эту нагрузку себе, и мы с ребятами начали заниматься. Дела пошли очень неплохо, и в скором времени об оркестре заговорили не только в Казани, но и в республике. Подумалось, а не попробовать ли создать профессиональный оркестр? Сразу нацелился на камерный, понимая, что симфонический оркестр — затея неподъёмная. Предложил коллегам, среди которых были и выпускники консерватории, и студенты, собираться несколько раз в неделю и предаваться любимому делу — ансамблевому музицированию. Честно предупредил, что денег будет мало, только то, что сумеем заработать на концертах. Зато будем играть много хорошей музыки! И на это все «купились». Начали репетировать. 

Начало начал
Это был август 1989 года, хотя официальным днём рождения оркестра La Primavera мы считаем 24 ноября того же года — день, когда состоялся первый концерт новоиспечённого коллектива. Но до «весны» было ещё далеко! Сейчас уже об этом не вспоминаем, но первый состав включал довольно большое количество духовиков, то есть собрался парный, гайдновский оркестр. Однако духовики — народ востребованный, каждый из них работал в нескольких местах, и терять время на бесплатное времяпровождение они не захотели. Очень быстро оркестр остался струнным с участием клавишного инструмента, то есть, по сути, барочным. Зато какие струнники собрались! Очень сильный был состав. И он продержался (с небольшими изменениями) до того момента, когда коллектив, через 7 лет мытарств, наконец получил официальный статус, а оркестранты — возможность получать зарплату. Но это уже другая история, а пока вернёмся к началу.
Напомню, что в момент создания оркестра я был директором Специальной музыкальной школы при Казанской государственной консерватории, поэтому вопроса, где репетировать, не возникало: конечно, в школе (разумеется, без ущерба для учебного процесса). А несколько концертов были запланированы в стеклянно-бетонном Актовом зале консерватории, на месте которого позже возник Государственный Большой концертный зал им. Салиха Сайдашева. Как нередко бывает в жизни, в планы вмешался случай. В тот период я на базе школы задумал и провёл очень интересный проект: Фестиваль специальных музыкальных школ России. Тогда гостями Казани стали учащиеся и преподаватели ведущих десятилеток страны: ССМШ им. Гнесиных (Москва), ССМШ при Санкт-Петербургской, Новосибирской, Уральской консерваториях, ССМШ Уфы и Воронежа. Хочу похвастаться, никто до меня подобного не делал, особенно учитывая тот факт, что я не потратил ни копейки бюджетных денег. Фестиваль был организован на полном «хозрасчёте», несмотря на то, что тогда это слово только-только начало входить в обиход.
Первой к нам приехала новосибирская школа. Перед этим, связавшись с директором, я предложил провести концерт их учащихся вместе с вновь созданным камерным оркестром, имея в виду, конечно, свой. Он с удовольствием согласился, и 24 ноября 1989 года состоялось первое выступление будущей La Primavera. Была первая публикация: «Таланты из Новосибирска», первая афиша, поэтому решили днём рождения коллектива назначить именно этот день.
Довольно скоро об оркестре заговорили, на наших концертах залы стали наполняться. А приглашение на концерт памяти Назиба Гаязовича Жиганова, который состоялся 12 декабря 1990 года и в котором мы исполнили его Седьмую симфонию, считаю уже общественным признанием. Тогда в своей рецензии профессор Казанской консерватории М. Ахметов отметил: «…высокопрофессиональное выступление вновь созданного камерного оркестра под руководством скрипача Р. Абязова». («Вечерняя Казань», 18. 01. 1990.)

Сандро Боттичелли. «Весна»

Под крылом университета
Весной 1990 года ко мне обратился проректор Казанского университета Михаил Александрович Теплов: он много тогда ездил за границу, видел, что там, «за бугром», во всех вузах есть свои оркестры. «Хорошо бы и нам создать при университете. Не согласились ли бы Вы возложить на себя эту миссию?» — предложил он. На мой вопрос, из кого должен состоять такой оркестр, ответил, что из студентов. Тогда я изложил свою точку зрения на этот вопрос. Да, у некоторых студентов есть за плечами по три-четыре класса музыкальной школы, может быть, даже и полный семилетний курс, но этого недостаточно, чтобы создавать востребованный художественный продукт. «Так для чего вам оркестр — занять досуг студентов или для создания соответствующей университетской атмосферы, возможностей для духовного роста молодёжи?» — спросил я. «Если последнее, то нужен профессиональный коллектив, и такой уже есть!» Михаил Александрович, конечно, знал о моём оркестре и обещал переговорить с руководством. Вскоре решением Учёного совета университет взял нас под своё крыло, и 12 июня 1990 года состоялся наш первый концерт в статусе Камерного оркестра Казанского университета. Это, разумеется, никаких денег нам не принесло, но у нас появились исторический Актовый зал с уникальной акустикой для выступлений и зал УНИКСа для репетиций. У нас появилась благодарная пуб­лика, состоящая из профессоров, доцентов и преподавателей, а чуть позже и студентов Казанского государственного университета. Справедливости ради, нужно вспомнить, что университет попытался решить вопрос хотя бы символических зарплат, привлекая начинавшие тогда развиваться кооперативы, но этой затеи хватило всего на несколько месяцев, после чего мы опять стали просто собранием энтузиастов и оставались им вплоть до 1996 года. Каждому музыканту нашего оркестра приходилось трудиться где-то ещё: в симфоническом ли оркестре, в оперном ли театре. И это в своё время сыграло с нами злую шутку.

Осенью — весна
Тут мы, наконец, добрались до «весны». Но «наступила» она осенью. Мы тогда довольно часто собирались с оркестром у меня дома по самым разным поводам. В этот раз специально, чтобы за чашечкой чая придумать название нашему коллективу. Тогда это было очень модно, называть как-то камерные оркестры. Открыли музыкальную энциклопедию, начали перебирать красивые музыкальные термины, но оказалось, что все они уже использованы. Тогда кто‑то предложил: «А давайте назовём оркестр La Primavera!» Почему бы и нет? La Primavera Вивальди из цикла «Времена года» — первое произведение, которое мы исполняли. Кроме того, в оркестре все молодые, красивые — вполне ассоциируемся с весной. На ближайшем концерте объявили новое название, и оно к нам «приклеилось».
Коллектив получил звучное наименование, и сразу возникла необходимость в символике. Нужен был, как говорят ныне, логотип (в те времена такого термина мы и не знали!). Поскольку оркестр стал называться La Primavera, первой возникшей ассоциацией стала одноимённая картина Боттичелли. Тем более что это один из самых мною любимых живописных шедевров! Представилось, что наиболее подходящим для нас является не центральный образ самой Весны, а удивительно нежное, щедрое на доброту, мгновенно располагающее к себе лицо Флоры. Это теперь мы расцвечиваем нашу «девушку» в краски, соответствующие времени года, которое в данный момент за окном. А тогда, больше из меркантильных соображений (легче печатать, легче копировать и т. п.), я выбрал чёрно-белое графическое решение и заказал макет художнику-любителю Рустему Назмееву. Он работал в КАИ, но мне довелось познакомиться с его замечательными графическими работами — хрестоматийный пример человека, соединившего в себе физика и лирика. То, что этот логотип мы используем до сих пор, говорит о многом. Одновременно Рустем воплотил в жизнь ещё один придуманный мной лейбл с названием оркестра, написанным готическим шрифтом, и нотами первого такта «нашего» Вивальди. Таким образом, символика объединила в себе три знаковых явления искусства, связанных не только общим названием, но и, не побоюсь предположить, общей эстетикой.
Мне кажется, я впервые так подробно рассказал о том, как всё начиналось, и почему La Primavera? Много воды утекло с тех пор, как всё задумывалось и осуществлялось! Иногда сам удивляюсь количеству лет, которое оркестр La Primavera радует своих почитателей — 33 года! Напрашивается вывод: как же повезло Казани, что для неё, благодаря нашему оркестру, весна в городе круглый год! 

Реплика вдогонку

В февральском номере журнала «Казань» я поведал, насколько был удивлён, обнаружив в процессе собирания советских монет и денежных купюр, что с 1961 по 1991 годы в обороте была банкнота достоинством в 50 рублей. Когда ещё номер был в печати, меня постиг новый информационный нокаут. Оказалось, что в те же годы существовала банкнота достоинством в 100 рублей! Это же цифра, превышающая зарплаты подавляющего большинства советских людей! Насколько же мои родители, родственники, близкие и друзья, насколько я сам и моя семья жили небогато, если никто из нас, работавших в то время, даже не догадывался о существовании купюр такого большого номинала!