Владимир Зотов. Позитивы с негативов, или Чёрно-белое досье эпохи развитого социализма

Журнал "Казань", № 5. 2014

С ним беседует Марина Подольская

Владимир Зотов умеет ловить миг для единственного кадра, то, что в корне отличает постановочную съёмку от документальной.

- Владимир Николаевич! Вы специально выставку фотографий сделали чёрно‑белой? Это потому, что жизнь на них такая, без прикрас?

- Это фотографии времени, когда цвет был малодоступен. Но и сегодня я считаю, что чёрно-белая фотография даёт больше информации. Она заставляет задавать вопросы, думать, не отвлекаться на красивость.

- Мне кажется, что в фотографии суть вещей и явлений именно чёрно-белая, как мысль, как каркас здания, который потом украсят нарядные наружные конструкции. Если хотите, для меня чёрно-белая фотография - метафора. Вы работаете в цвете?

- Я долго сопротивлялся цвету. Заставил к нему прийти рынок.

- Можно ли из хорошей цветной фотографии сделать настоящую чёрно-белую? Всегда ли это получается?

- Настоящую чаще нет. Неплохую можно.

- Чёрно-белая съёмка труднее для фотографа?

- Да! Она точнее. Она невозможна без чувства света в кадре. Фотография - это слово само и значит светопись! В цветной фотографии светопись нередко заменяется бурей цветов, поэтому из неё не всегда получается чёрно-белая. Цвета, если не видишь светового решения при съёмке, в чёрно-белом формате превращаются в серые пятна. Неспроста мы с таким удовольствием смотрим чёрно-белые кинофильмы старых времён! Там безупречная операторская работа со светом заменяет цвета.

- Цвета зритель может легко домыслить сам! Чёрно-белое кино, как и фотография, оказывает глубинное воздействие на эмоции и мысли человека.

- Да, конечно!

- Прошла по залам вашей выставки, и одно общее ощущение: это моя советская чёрно-белая жизнь, такая, как была, в натуре… А цвета… Да, оказывается, они в памяти оказались не самым важным. Всё узнаваемо на ваших фотографиях,- дедушки с орденами, бабушки в платочках, мамы‑папы молодые, и мы, ещё дети, висим вниз головой на перекладине во дворе и орём на весь свет от восторга и жажды жизни!

- Да, это мы. Это моё время!

- Чёрно-белое или цветное?

- Время? Конечно, цветное! Оно всегда красивое, даже если очень недоброе. Потому что его жестокость разбивается в брызги о тепло человеческой души.

- Вот это и видно на вашей фотовыставке. Легко ругать чужие времена. Мои дети со смешком слушают о талонах на мыло и спички, хотя сами этим мылом мылись. Им смешно, они не верят. И они правы! Но талоны забылись, а дети выросли чудесные. Время сделало своё главное дело, отсеяло и растворило в небытии свою жестокость. А в памяти остались… ваши старушки и старики, изработанные их руки, изжаренные солнцем и ветром лица, и их по‑детски счастливые и озабоченные глаза! Эти люди как никто умели ценить добро, минуты спокойствия, кусок хлеба и два метра сатина в одни руки. Вот это всё меня переполнило из ваших фотографий! Счастье жизни в том времени!

- Вы верно почувствовали! Я не ставил целью показать негативную жизнь, мои фото отпечатаны с негативов, значит - позитивы!

- О! Вот вам и название для каталога ваших социальных фотографий: «Позитивы с негативов». Любая эпоха невозможна без добра и зла, хорошего и плохого, белого и чёрного. Всегда есть любители всё вокруг поливать желчью. А есть те, кто громко поют по утрам, умываясь сладостно пригоршнями ледяной воды, и, вытираясь жёстким полотенцем, фыркают от полноценности бытия.

По какому принципу были выбраны на выставку фотографии из вашего миллионного архива негативов?

- Хотелось показать прошедшие передо мной полвека. Теперь это красиво называют фотолетописью эпохи. Это проще: мы во всех проявлениях, без прикрас.

- С мечтами, трудом, со слезами, смехом над собой, и, главное, без злорадства. Да! Жизнь! Даже там, где в кадре нет людей.

Люди на снимках,- это ответственность фотографа перед ними, ведь потомкам достанется фотография. Она будет жить уже своей жизнью.

- Понимание этого приходит не сразу, надо пожить и пожить. Правда, у меня чувство значимости человека в кадре пришло сразу, с первой моей съёмки, в восемнадцать лет. На первой плёнке появились два портрета моих стариков,- с тех пор они на выставках и в каталогах. Я немало размышлял, почему я это сумел сделать так точно, и понял, что просто был готов к этому: меня воспитало советское кино, чёрно-белое, героическое кино о простых и красивых людях, великое наше кино!

- Кино, сделавшее нашу страну счастливой, несмотря ни на что! Выстроившее людям параллельную реальной красивую жизнь. Коммунисты у людей отняли религию, взамен дав кино, доступное в каждой деревне,- массовую религию с верой в далёкое и неизбежное счастье. Как мы любили наших замечательных киноактёров, их сталеваров, рабочих и колхозниц, бойцов и артистов, учительниц! Их фотографии на стенках вместо икон висели. Это были наши герои. И они же - герои вашей фотовыставки.

- Поэтому мой объектив искал своих героев не в пустоте, я их с детства знал и потом узнавал сразу!

- Не случайно вашу фотосъёмку называют социальной. Социум - содружество людей. И жизнь на фото социалистическая, людская. Вы эти кадры показывали зрителям. Какие были отзывы?

- Первый показ некоторых из этих фотографий в Литве в 1978 году вызвал неожиданный бурный интерес к казанской фотографии нашей группы «Тасма». Творческий коллектив обновил взгляд фотографов на окружающее. Теперь это известные мастера Рифхат Якупов, Фарит Губаев, Ляля Кузнецова, Юрий Филимонов и другие. Творчество «Тасмы» приблизило фотографию к реальной жизни. Наши работы стали ответом молодого поколения на слащавость и ложь фотоинформации в советской прессе. Естественно, они не публиковались до недавнего прошлого. В 1988 году в фотоальбоме Даниеллы Мрасковой из Чехословакии «Другая Россия», напечатанном в Англии, впервые были собраны остросоциальные работы советских мастеров. Среди восемнадцати советских фотографов в нём - трое казанцев: Ляля Кузнецова, Рифхат Якупов и я. Из ста пятидесяти фотографий альбома около трети казанских, и большая часть из них Ляли Кузнецовой. Москвичи были в шоке! Альбом переиздали в пяти странах. Но СССР его не увидел, увы.

- Последствия для вас были?

- Было время Горбачёва, последствия были нормальные - выход казанской фотографии в мир: альбомы в Швейцарии, США, Финляндии, Франции.

- Вы обладатель объёмного документального фотоархива с 1958 года до наших дней. Только негативов около миллиона. Они систематизированы, можно за несколько минут найти нужное. Когда смотрю на ваши забитые папками полки, невольно думаю, сколько тут событий, людей, судеб. Эти люди с вами не беседуют по ночам?

- Эти люди меня «задавили»! Архив вытеснил меня и семью с нашей жилплощади. Полки с папками везде, до потолка, даже в туалете. Только в ванной комнате их нет из‑за высокой влажности.

- Как вы видите судьбу миллиона ваших негативов?

- Это ещё и вырезки из прессы, отпечатки, информация о событиях.

- Немало времени спрессовано на ваших полках…

- Я ведь уже не молод. Судьба созданного за жизнь очень волнует.

- Конечно! Это неповторимые материалы. Они уже, по большому счёту, принадлежат вечности.

- Моими запасами много лет пользуются крупные издательства, театры, музеи, учёные. Есть надежда, что руководство Татарстана проявит интерес к этому собранию и захочет иметь его в собственности.

- А что насчёт фотомагазина в Интернете? Отбоя бы не было!

- Не хочу, чтобы мой архив был растаскан по кусочкам.

- Последний вопрос: самая дорогая вашему сердцу фотография?

- Ответа нет.