Восхождение

Журнал "Казань", № 1, 2012

Имя - Лоренс Блинов - я услышал в юности от своей приятельницы из консерватории.
- Представляете,- с весёлым возбуждением тараторила она,- Лоренс Блинов написал новый цикл. Там есть пьеса, которая состоит всего из одной ноты! Какой кошмар - всего из одной! Нечего играть!
Приятельница моя была пианисткой, ей хотелось играть много.
Громко и виртуозно. А тут - одна нота.
- О! - сказал кто-то из нашей компании. И поднял вверх указательный палец, совсем как Голова из «Майской ночи».
- Ты понял, да? - повернулась к нему Наташа (так звали юную пианистку).
- Между прочим, слово «О» тоже состоит всего лишь из одной буквы,- сказал я. - Но сколько в нём заложено!
Наташа пожала плечами и сказала:
- А…

А потом мне о Блинове рассказывала моя жена Галя, когда вспоминала литературное объединение при Доме печати. Она начала ходить туда ещё школьницей. Каких только интересных людей, одержимых поэзией, там не было в шестидесятые годы! И одним из самых необычных, по её словам, являлся Лоренс.

Он был ни на кого не похож, писал оригинальные стихи и увлекался Хлебниковым. А Галя в то время о Хлебникове только что-то слышала, но сама не читала. Да и где же тогда можно было достать его книжку? Но вот Лоренс - читал и даже наизусть цитировал!

Словом, когда мне довелось встретиться с Лоренсом Блиновым, я уже был в какой-то степени подготовлен к восприятию этого необычного человека. Впрочем, почему необычного?

Среднего роста, подвижный, крепкий - с таким же крепким, но не давящим рукопожатием. Живой взгляд голубых глаз сквозь очки в роговой оправе, льняные волосы, стриженные «под горшок», словно у героя русской народной сказки. Но в речи его присутствовал лёгкий акцент… Нет, не иностранный, а, скорее, инопланетный.

Позднее я понял, что Лоренс Блинов действительно пришелец - только не с другой планеты, а из другого пространства-времени. Я никогда не видел его злым, раздражённым, в недоброжелательном настроении. Но и равнодушным никогда не видел, а всегда - радостно-оживлённым, как будто у него каждый день - день рождения. И впереди - подарки, подарки, подарки…
Я пел его романсы на стихи Лермонтова, Леси Украинки и, конечно же, Велимира Хлебникова.

Есть известное выражение, что, мол, писать надо так, чтобы словам было тесно, а мыслям просторно. Кажется, Некрасов это сказал в назидание литераторам. Так вот, в музыке Лоренс Блинов следовал именно этому правилу. Но эту музыку нельзя было просто спеть - в неё следовало проникнуть. Пытаясь найти во время совместных репетиций эту точку перехода в иное музыкальное измерение, мы с композитором и подружились. И дружим до сих пор. Хотя и не так уж часто встречаемся. Впрочем, дружба - это не обязательно каждодневные встречи, а особая гармония душ, не вызывающая диссонанса.

Вспоминаю, как однажды мы ездили в Набережные Челны вместе - выступать в концерте от Союза композиторов. Поселили нас тоже вместе - в прокуренном и холодном номере гостиницы.

На концерте предстояло исполнить новый цикл Блинова на стихи Николая Беляева. Цикл назывался «Первопроходцы» - петь предполагалось для… первопроходцев, то есть для строителей Камского автогиганта. Честно говоря, мы немного волновались относительно того, как воспримут слушатели эту музыку, эти стихи. А вдруг не поймут? Всё-таки не массовая, как говорится, песня - публика-то, мягко говоря, не подготовленная к рафинированному искусству…

Всё поняли, всё восприняли, столько было тёплых слов и благодарностей - даже номер в гостинице показался не таким уж холодным. Тогда я понял, что не существует рафинированного искусства, а просто - искусство. Или нет.

Говорят, что писатель - это поступок. Наверное, композитор - это тоже поступок. И философ - непременно. Правда, не всякий.
А вот Лоренс Иванович - поэт, композитор и философ - на решительный поступок способен. Хотя человек и мягкий в обхождении.

Приведу пример.

Сейчас действует много самых разнообразных клубов, объединений по интересам, групп и сообществ - в том числе и эзотерических. Свобода! Хочешь - изучай восточные практики, хочешь - древнеегипетские, хочешь - шаманские, хочешь - вуду и так далее. «Легко!» - как теперь говорят! А представьте в семидесятые годы, когда любое отклонение от стандартов единственно верного марксистско-ленинского учения считалось преступным и подлежащим мерам жёсткого воздействия… уф!

Словом, когда ничего было нельзя, Лоренс Блинов сумел организовать при казанском Доме учёных клуб со странным названием «Восхождение». Причем, альпинистов в этом клубе не было, разве что - духовные. Там Лоренс Иванович рассказывал и о буддизме, и о путях дао, и об аюрведе, и о древнеегипетских мистериях, и о - конечно же! - Хлебникове, хоть и не запретном, но не одобряемом, да и о йоге вёл речь не понаслышке. Вот это был Поступок - создать подобный клуб. Не то, что теперь, когда такие слова, как «аура, прана, чакры, карма, точка сборки, энергия ци и тантра», только ленивый не употребляет. Хотя до Восхождения всё ещё далеко.

А Лоренс Блинов пишет музыку, стихи, философские трактаты, эссе, живёт в гармонии с близкими людьми и с самим собой. Наверное, свой Эверест он уже покорил - в его-то молодые годы! Но ведь с вершины духовного Эвереста не только вокруг далеко видно - а и другие вершины открываются. А сколько их, наверное, никто не знает. Думаю - немало…


Юрий Винник

Триединое

Евклидово пространство впервые искривилось в Казани. По мановению Николая Лобачевского. Не считаясь со здравым смыслом, параллельные дерзко пересеклись. Это ошеломило Фёдора Достоевского. Он понял: душа человека живёт в неевклидовом космосе - ей привычны парадоксальные сдвиги и смещения.

Это пространство давно освоил Лоренс Блинов.

Вспомним, как создатели неевклидовой геометрии пытались верифицировать свои идеи:
Гаусс брал в качестве опорных точек три горных вершины, дабы проверить, какова сумма углов в грандиозном треугольнике - увы, она не отклонилась от стандартных ста восьмидесяти градусов;

Лобачевский радикально расширил масштаб замера - теперь треугольник наметили звёзды; к сожалению, и на этот раз пространство не обнаружило чаемой кривизны.

Лоренс Блинов перенёс угломер в ментальные измерения. Роль реперов в его книге «Три мира» играют три культуры - индийская, майяская, русская. Внутри этого треугольника образовалось пространство, где параллельные - пусть ими символизируются независимые духовные традиции - сошлись и совпали в нетривиальном творческом синтезе.

Этот синтез осуществился в душе выдающегося композитора, поэта, мыслителя. Основой сближения - и последовавшей вслед за ним синергией - стала музыка.

Лоренс Блинов уникален. Личностное начало достигает в нём своего максимума.