Логотип Казань Журнал

Видео дня

Показать ещё ➜

ЧИТАЛКА

Дни, выхваченные из потока

Начиная с конца марта выхожу на застеклённый балкон и ловлю, как ящерица, первые весенние лучи. Потихоньку оттаиваю и превращаюсь в человека. Сдуваю пыль с книг и журналов. Читаю классиков или листаю свои дневники, которые веду хаотично уже четверть века.

Из архива журнала "Казань" №4, 2021.

 

Фото Наты Смирновой

Начиная с конца марта выхожу на застеклённый балкон и ловлю, как ящерица, первые весенние лучи. Потихоньку оттаиваю и превращаюсь в человека. Сдуваю пыль с книг и журналов. Читаю классиков или листаю свои дневники, которые веду хаотично уже четверть века. За это время заполнилось с десяток амбарных тетрадей. Удивляюсь тому, что многие события я совершенно не помню, как будто они произошли с кем-то другим. Если бы не дневники, то большая часть моей жизни прошла бы незамеченной для меня. Серые монотонные дни, ничем не запомнившиеся. Но выхваченный из мутного потока какой-то один день остаётся жить на бумаге.

Вот из зелёной коленкоровой тетради вылетают рваные листочки со стихами. Разглядываю. В студенческие годы у меня даже почерк был глупый, какой-то округлый и невыразительный. Сейчас сформировался — вытянулся и стал похожим на арабскую вязь. Посвящены стихи хохлушке Светлане Игнатенко, в которую я был влюблён. Она такая большая, а я такой маленький и тщедушный, как тонкое деревце. Мама привезла мне из командировки в Одессу хиповские ботинки на высоких каблучищах, подбитых подковками, — в них я и цокал на свидание.

Фото Юлии Калининой

Мы гуляли по ночным улицам, ворковали на лавочках. Заходили в «Лакомку», лазили по оврагам Парка имени Горького, а вокруг бегали дикие орды гопников. Они проносились стаями, обдавая в разгар весны студёным ветром. Но мы их не замечали, они нас тоже. Может потому, что мы пребывали в параллельных мирах?

Раньше любовь называли горячностью. И ведь правильно — ты весь горячий, полыхающий. Перед тем, как отправиться в армию на Украину, в бывшие казармы Павлоградского лейб-гусарского полка, я начитал ей на магнитофон свои стихи:

Твои ресницы, как лапки ос,

Пыльцою взгляд осыпан томный…

Ах, если б уехать к чёрту под хвост

И разводить на продажу пионы.

С тобой на клумбе двуспальной лежать

И смахивать сонных пчёл.

Под сотни нектаром отравленных жал

Своё подставлять плечо!

Самый весенний для меня поэт — Игорь Северянин. В юности я им упивался.

Я его не читал, я пел! У меня сохранилась пухлая папка с поэзами, которые я переписывал от руки; фотографиями эгофутуриста, вырезками из журналов и газет. И сегодня, спустя 35 лет, открывая его томик, поражаюсь льющейся музыке и зримым образам.

И прыгает во взорах чёртик,

Когда несёт она к столу

Угря, лежащего как кортик…

Сижу на балконе, обложившись дневниками. Разбираю выцветшие записи, сделанные в разные годы:

«Стоят крепкие весенние морозы. Варваринский купол покрылся снежной шалью, но тёплое золото просвечивает. Блескучее!»

«С утра купил у остановки абхазские жёлтые тюльпаны, с лепестками, обожжёнными последним морозцем. Так и не раскрылись. Скрючились, как цветы на натюрмортах Ван Гога».

«Весь день мела метель. Вечером от мамы шёл к автобусу, пригибаясь, как полярник на полюсе. На её опустевшей кровати семейные фотографии лежат горой, как облетевшая листва. Лица, лица… Родные, близкие и уже неузнаваемые. Кто это? Какой-то родственник. Метла времени всё смахнёт. Впереди нас ждёт лишь холодок забвения…»

«Толстый потемневший лёд на дороге мерцает рыцарскими латами, которые легко пробивает капель. На Волге взрывают лёд. Зима отступает с боем. Сосулька вспыхнула у самых моих ног и рассыпалась на сотни разбежавшихся квадратиков, совсем как фужер, разбитый на счастье».

Показывали фильм про пейзажиста Саврасова. Когда умерла его дочь, он впал в депрессию. Вернули его к жизни «Грачи», которых он начал писать. Название готовой картине художник дал с восклицанием: «Грачи прилетели!»

«Талый снег сверкал и падал ручьями в лестничном проёме заброшенного дома на Хади Атласи. Весёлая вода шлёпала в сланцах по ступеням. По забытому стулу стучали капли, обрызгивая блёклые цветочки на обоях. Дом весело умирал».

«Если лить оглушительным водопадом в узкую горловину бутылки, то она останется пуста. Также и с книгами, и с фильмами. Надо по чуть-чуть. Нужны избирательность, неспешность».

Вспомнился литературный спор с одной умной москвичкой. Я её убеждал, что ничего современного читать не стоит, это напрасная трата времени, лучше перечитывать классику. Москвичка выпила бутылку вина и убежала на поезд, но спор не утих, я его продолжил у себя в голове. И вот сегодня у Сальвадора Дали отыскал достойный ответ: «Когда меня спрашивают: «Что нового?», я отвечаю: «Веласкес! И ныне, и присно, и во веки веков». Конечно, под Веласкесом подразуме­ваю Пушкина.

Фото Юлии Калининой

После обеда немного позагорал на балконе. Читал письма Пушкина жене: «Но вы, бабы, не понимаете счастия независимости и готовы закабалить себя навеки…»

Открываю обложки его книг как двери в комнаты барского имения. Иду на дальний свет подсвечника. Он мерцает в зеркалах, двоится. Постанывают половицы, скрипит перо…

Читателей своих не вижу, не знаю. Иногда попадается на глаза цифра просмотров под журнальной пуб­ликацией. Думаю, а может, только открыли, да тут же закрыли? Моя книжка рассказов про Казань и татар, неожиданно для меня вышедшая в Киеве, продаётся в Германии, Белоруссии и Казахстане, но только не в Татарстане.

Из глубин интернета вдруг выплыл такой коммент:

lopuhova15

13 марта

«Люблю этого автора. Стиль изложения совершенно оригинальный, слова сплетаются в причудливое кружево и погружают в мир ощущений: запахов, звуков, вкусов, в совершенно глубокий и неторопливый внутренний мир. В наше бешеное время при чтении этих книг замедляешься. Мало где сейчас ты можешь себе это позволить.

Это настоящая библиотерапия».

Ну, вот и отыскался мой заблудившийся читатель. Здрасьте!

Прибирался на балконе после зимы. Нашёл журнал со статьёй о Тонино Гуэрра. Жизнь, как цветной сон. Полное погружение в творчество без оглядки на…

Но дочитать мне мешают сверкающие зайчики, которые прыгают по стене. В доме напротив девушка, встав на табуретку, моет окна. Нет ничего красивее, чем эта весенняя картина! Облачка плывут на отмытом грозами небе, отражаясь в блестящих до скрипа стёклах. Окна перетекают в небо. Шторки вздыхают как лёгкие облачка. Ну, а девушка с ветошью — это сама Весна, которая ещё ничего не знает про Осень.

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев