Казань — Нью-Йорк — Казань

- Лилия, в нынешнем году самым красивым подарком на ваш день рождения, на мой взгляд, стал поэтический вечер, который прошёл ни много ни мало в Нью‑Йорке. Поведайте, какие тропки вас туда привели и что это был за вечер?

- Я приехала в Нью-Йорк по приглашению главного редактора журнала «Интерпоэзия» Андрея Грицмана. Он прошёл в культовом месте, в ресторане «Дядя Ваня», и вызвал большой интерес со стороны нью-йоркских поэтов, критиков и просто любителей поэзии. Этот ресторан находится в центре Манхэттена, и его хозяйкой является известная актриса театра Ленком Марина Трошина. Он стал своеобразным международным клубом, где проходят всевозможные перформансы, презентации, выступления артистов, художников, музыкантов, поэтов и так далее. Я благодарна Андрею Грицману, который представил меня нью-йоркскому сообществу как успешного и талантливого поэта, эссеиста, переводчика. Когда он рассказывал о моих, с позволения сказать, заслугах перед литературой, мне было и неловко, с одной стороны, а с другой, впервые подумалось, что, возможно, я слегка и «наследила» в литературе. Я шучу, естественно. Могу быть уверена лишь в том, что во мне, возможно, есть потенциал, который хотелось бы реализовать…

Я читала стихи из «Людей февраля» и «Касабланки», изданных московским издательством «Воймега», также из последнего сборника «Верлибры», вышедшего в прошлом году в Татарском книжном издательстве. Мне задавали вопросы о верлибре, о знакомстве с Анастасией Цветаевой, о проводимых мной в Казани фестивалях имени Лобачевского и Хлебникова, о татарской поэзии. Бахыт Кенжеев, выступавший на моём вечере, говорил о том, что в моих стихах очень много Казани, и что я ставлю, таким образом, Казань на литературную карту мира. И это приятно и верно. Потому что Казань - город, который важен и дорог мне.

- Международные фестивали имени Лобачевского и Хлебникова уже несколько лет проводятся в Казани. Получается, вы не только привозите к нам поэтов со всей России и из-за рубежа, но и сами теперь представляете Казань литературную в «большом» мире. В связи с этим вопрос, как сложилось ваше сотрудничество с журналом «Интерпоэзия» и что собой представляет это издание?

- Мы познакомились с Андреем Грицманом на одном из литературных фестивалей, в Коктебеле, если не ошибаюсь, в 2012 году. И постепенно знакомство перешло в литературную дружбу и сотрудничество. Сегодня я являюсь ответственным секретарем этого издания, который представлен на портале «Журнальный зал». Это уникальный журнал, члены редколлегии проживают в разных уголках мира: Андрей Грицман живёт в Нью-Йорке, соредактор Вадим Муратханов в Москве, заведующий отделом критики Марина Гарбер в Лас‑Вегасе, Александр Вейцман, заведующий отделом переводов, живёт также в Нью-Йорке, Лариса Щиголь в Германии, а я, соответственно, живу в Казани. Ещё одно отличие этого литературного издания, которое в этом году, кстати, отмечает пятнадцатилетие, состоит в гармоничном соотношении публикуемых авторов из метрополии и из диаспоры. «Интерпоэзия», как и декларирует главный редактор, это «издание поверх границ и барьеров». Состав авторов запредельный, лучшие поэты России и зарубежья публикуются в этом журнале. В последнее время его называют одним из лучших журналов русской поэзии в мире.

- Очень интересно! Я рада участию Казани в таком проекте. Вернёмся к вечеру, который прошёл в Нью-Йорке. Он назывался, если не ошибаюсь, «Верлибры». И это именно тот вид стихосложения, который оказался вам наиболее близок в последние годы. Почему?

- Верлибры - это стихи, не организованные ритмически и не имеющие рифм. То есть, верлибр схож по внешним признакам с прозой. От него верлибры отличает некоторая музыка, ритмическая составляющая, и та образная система, которая делает стихи стихами. В последние годы к нему стали чаще обращаться в России. Привлекает кажущаяся простота, когда не нужно подбирать рифмы, когда не нужно держать размер, и, таким образом, написано чудовищное количество плохих верлибров. Потому и отношение авторов традиционных стихов настороженное или даже скептическое. Многие говорят, что русский верлибр не прижился и никогда не приживётся на русской почве… Что я могу сказать? Глупо!

- То есть, он пришёл из иностранной литературы?

- Да, верлибр - «vers libre» - с французского переводится как «свободный стих. Он чрезвычайно популярен, распространён в Европе и в Америке. Но, можно сказать, что древние баллады, «Слово о полку Игореве» и другие тексты, тоже можно условно назвать верлибрами. Опять же, тут есть много всевозможных нюансов. Я считаю, что верлибры - это очень интересное направление, которым я стала заниматься, погрузилась в него, и, мне кажется, оно таит в себе большой потенциал, мне хочется его развивать, преодолевая настороженное и скептическое отношение некоторых коллег.

- Мне кажется, здесь необходимо более тонкое ощущение поэзии…

- Кто-то считает, и я с этим согласна, что хороший верлибр написать сложнее, чем хорошее стихотворение. Потому что в организованном стихотворении есть музыка. Другое дело, что музыка эта разная. У кого-то Рахманинов, у кого-то три аккорда. Я говорю образно, понятно. Но эта музыка есть. И кажется, что стихотворение существует. Между тем, стихотворение может и не состояться. В верлибре ничего этого изначально нет, такой явной музыки, спрятаться не за что. То есть, если нет идеи, опорных образов и метафор, которые как‑то скрепляют, дает какую-то интонацию, то и стихотворения нет.

- Похоже ли это в чём-то на японское стихосложение?

- Я думаю, похоже. Но всё-таки в японском есть определённые требования, количество слогов и так далее, и там больше ограничений. В верлибре их, казалось бы, нет. И это осложняет ситуацию, когда ты ничем не скован, не ограничен, ты можешь делать всё что угодно, и непонятно, как это вообще делать. В этом и сложность.

- Лилия, позвольте увлечь наш разговор немного в сторону и спросить вот о чём. В публикациях о вас часто встречается выражение «татарская княжна», откуда это пошло и как это связано с вами?

- Это связано с семейной легендой о княжеском происхождении. Мои предки, князья Касимовы, происходят от нукратского князя Касима Газиева. Упоминания о них есть в некоторых летописях. Это некрупный и, естественно, обедневший род. Его представители задолго до революции обратились в Сенат с просьбой восстановить их в российском княжеском сословии, как, например, князей Юсуповых. Но, в отличие от них, мои предки не приняли православия, и в прошении было отказано. Так мы и остались в местечковом княжеском достоинстве…

- И всё-таки эта семейная легенда проходит по вашей истории неким флёром, слышу её часто.

- Почти четверть века назад написалось стихотворение «Княжна», которое очень нравилось Анастасии Цветаевой. Я читала его везде. И, наверное, оно запомнилось многим. Потом наступил период, когда мне хотелось выделиться лица необщим выраженьем, а не какими-то красивыми внешними «рамочками». Поэтому я надолго забыла и про княжеское происхождение, и про предисловие Анастасии Ивановны к первой книге. То есть, другим-то она не написала вступительных слов к книгам, а ведь могла бы, потому что я не считаю других менее талантливыми, скорее, даже наоборот. Но в последние годы мой покойный муж Андрей Новиков говорил, что я должна указывать в своих биографических справках, что предисловие к первой книге написала Анастасия Цветаева. Потому что такие вещи важны, они глубинны для понимания, откуда что произрастает. Это некое рукопожатие через Серебряный век, им стоит гордиться и не умалчивать такой факт. И потом, конечно же, возникает интерес, и я рассказываю, какой была, какой я видела Анастасию Ивановну Цветаеву, а она была выдающимся человеком.

- Лилия, я бы хотела поговорить с вами ещё вот о чём. Общеизвестно, что поэты - это самые чуткие, чувствительные люди на свете, многое доступно для их понимания раньше, чем это осознает большинство. И эти знания поэт, к тому же, может выразить в словах. И сейчас, когда ситуация в мире и в стране, не хочется говорить банальными словами, но она напряжена и тревожна, как чувствуете вы себя в этом мире? Ваше ощущение сегодняшнего дня - это больше уход в себя? Или некая реакция на внешний мир существует?

- В мае нынешнего года я была на XII международном фестивале в Киеве «Киевские лавры». Это крупнейший поэтический фестиваль в восточной Европе, организатором которого является журнал «Шо» и большой поэт Александр Кабанов, который, кстати, не раз бывал в Казани. В первом фестивале участвовало более ста российских поэтов, в нынешнем - меньше десяти. Вот что это? Делайте вывод сами. Когда я собиралась в Киев, меня спрашивали, не боюсь ли я ехать. Я не только не боялась, но с радостью туда ехала. Были удивлены российские пограничники: «С какой целью едете в Киев?» А украинские пограничники интересовались, когда я была в последний раз в Крыму. Так не должно быть. Мы должны общаться, встречаться, радоваться жизни, ругаться, негодовать, любить друг друга. И эти границы, и недопонимание политиков болезненно отражаются на поэтах.

- В культуре, в литературе, наверное, не должно быть границ.

- В некотором смысле не должно.

- Кстати, раз уж речь зашла о том, что не должно быть границ - помню, вы говорили о том, что в одном из ближайших номеров журнала «Интерпоэзия» выйдет подборка стихов молодых авторов Татарстана. Поделитесь подробностями.

- Да, это была моя идея, которую поддержал Андрей Грицман, представить молодую татарскую поэзию на страницах американского журнала. Она будет опуб­ликовано в ближайшем номере. Это уже признанные поэты, несмотря на возраст. Подборку предваряют мои вступительные слова, я очень рада представить наших молодых татарских авторов в журнале, издающемся на другом континенте. Переводы выполнены как московскими, так и казанскими переводчиками.

- Мне бы хотелось услышать ваше мнение вот по какому поводу. Существует определение «женская поэзия», вместе с тем, как известно, встречается жёсткая реакция даже на слово «поэтесса». Как вы относитесь к этому?

- Поэзия не бывает ни мужской, ни женской. Поэзию отличает, скорее, собрание жизненных катастроф. Но мне всё равно, как меня назовут - поэтом или поэтессой. Ругаться по этому поводу не буду.

- Простейший вопрос в разговоре с творческим человеком: что для вас является источником вдохновения? Всё ли вокруг вас или что-то особенное?

- Почти всё. Но, особенно, отношения любовные и любовные поражения, я бы так сказала. Если в любви вообще возможны поражения. Порой любовь - поединок. Хотя победить в нём трудно, наверное. Потому что в нём участвуют двое. Скорее всего, самое хорошее - это ничья. Тогда выигрывают оба.

- Андрей Грицман пишет о вашей поэзии: «Верлибры Лилии Газизовой нежные, тонкие, привлекают психологизмом, сдержанной эмоциональностью и кажущейся простотой, за которой мастерство и большой труд. Им свойственен ненавязчивый восточный орнаментализм, но главное, в них видна глубокая и притягательная личность автора, которой есть что явить миру». В этой цитате меня привлекла фраза о восточном орнаментализме, это действительно ощущается в ваших стихах. Кем вы себя ощущаете сегодня в большей степени: поэтом казанским, поэтом российским или поэтом мира? Такое ощущение внутри есть? Или это совершенно неважно?

- Сегодня во мне уже нет «пригвождённости» к определённому месту, в соответствии с которым определился бы и географический эпитет. Я могла бы жить в любом мегаполисе мира, но с возможностью в любое время возвращаться в Казань.

- Вы участвуете во многих международных фестивалях. И вместе с тем, поэты со всего мира приезжают к нам в Казань на фестивали, которые организовываете вы. Вот фестиваль имени Лобачевского, мне кажется, он не имеет аналогов: литературный и носит имя выдающегося математика.

- Я сейчас уже даже не помню - как пришло в голову назвать поэтический фестиваль именем математика. Видимо, сыграла роль моя давняя любовь к математике. Мне кажется, что математики владеют каким-то тайным знанием, неподвластным людям других профессий. И, особенно, гуманитарных. Однажды в юности заявила, что выйду замуж за математика. Так и произошло. На самом деле, тут всё очень просто. Даже на поверхности. Неевклидова геометрия это и есть та же поэзия. Неевклидова геометрия, конечно, не столь проста, но, тем не менее, в умах обывателей она предстаёт в образе пересекающихся параллельных. Поэзия занимается тем же самым. Она заставляет пересекаться непересекающиеся образы и понятия. Обнаруживает тайные свойства предметов. Пытается взглянуть на предмет или явление с необычной стороны и выявить в нём скрытые закономерности. Поэтому я думаю, что здесь как раз всё в порядке, хотя первое время я столкнулась с тем, что некоторые даже крутили пальцем у виска и спрашивали, причём здесь Лобачевский…

Но вода и камень точит: в этом году фестиваль Лобачевского пройдёт в седьмой раз. Из Москвы приедут Лола Звонарёва, Глеб Шульпяков, Ирина Терра, Вадим Муратханов, Зульфия Алькаева, Из Нижнего Новгорода - Денис Липатов и Дмитрий Ларионов. Будут представлены журналы «Арион», «Новая юность», «Этажи», «Литературные знакомства», «Серебряные сверчки». Из Нью-Йорка прилетит Ирина Машинская, которая расскажет о журнале «Стороны света» и проведёт Вулфовские чтения в рамках фестиваля.

- Хорошая новость, очень приятная!

- Напомню, что в рамках фестиваля проходит вечер неевклидовой поэзии, где авторы читают стихи, не характерные для них, написанные непонятно каким образом. То есть, те стихи, которые не должны были появиться из-под их пера. И проходит конференция «Влияние неевклидовой геометрии на художественное сознание». Эта конференция вошла в план мероприятий Казанского федерального университета, посвящённых году Лобачевского, информация о нём есть на многих научных сайтах. Этой конференцией мне помогает заниматься Альфия Галимуллина, доктор педагогических наук, профессор университета, спасибо ей за помощь.

- А затем проходит ещё один фестиваль, Хлебниковский. Что нас ждёт в этом году? Программа составлена?

- С моей стороны было крайне самонадеянно - затеять два фестиваля. И редко кто из поэтов-организаторов проводит два фестиваля, это сложно. Начиная с того, что надо найти деньги, и заканчивая самим процессом организации, выстраиванием концепции, приглашением и так далее. Тем не менее, как-то это получается. Хлебниковский - это фактически продолжение фестиваля Лобачевского. Хлебников сам заявил: «Я - Разин со знаменем Лобачевского!» То есть, это такой Лобачевский в поэзии, который очень важен для понимания русской и российской поэзии. Это такая самая тёмная, самая закрытая фигура Серебряного века. Магия этих имён, Лобачевского, Хлебникова, а также литературная среда, в которой выделяются Алексей Остудин, Денис Осокин, Анна Русс, Глеб Михалёв, привлекает в Казань многих поэтов, и все хотят поучаствовать в этих фестивалях. Это очень приятно. До сих пор мне удивительно, что они стали традиционными, известными за пределами России.

- Насколько велик интерес к этим фестивалям не в литературной тусовке, а у простых казанцев, скажем, любителей поэзии, литературных вечеров. Есть ли этот интерес?

- Конечно, интерес есть. Но с публикой надо работать. Как минимум, донести до неё информацию о том, что где-то что-то проходит. Работать надо не только с публикой, работаю и я сама: постигаю геометрию Лобачевского и на открытии рассказываю, в чём состоит отличие неевклидовой геометрии от геометрии Евклида. Да, есть постоянные почитатели, зрители, стараюсь привлекать школьников и студентов, для этого работаю с преподавателями и педагогами школ.

- Да, я недавно видела - вы читали лекцию студентам Казанского федерального университета.

- Это был очень интересный проект «Pro-наука», ночь науки, пригласили оригинальных учёных с оригинальными концепциями, я среди них, наверное, была единственной не учёной, я рассказывала о неевклидовой поэзии и об этом фестивале. А ещё хочу сказать спасибо Гульзаде Руденко. Директору Елабужского заповедника, которая взяла на себя полное финансирование фестиваля Хлебникова, он проходит два дня в Казани, два дня в Елабуге. И с Елабугой сложилось такое красивое полное понимание необходимости всего этого. Есть люди, которые помогают, например, Андрей Иванов, сотрудник библиотеки Серебряного века, который нас курирует, проводит экскурсии. Анатолий Ильич Разживин, профессор Елабужского института, и в первый же день после приезда наша елабужская часть начинается с поэтического собрания в актовом зале института, на котором присутствуют будущие филологи и историки. Это примерно сто пятьдесят - двести. Наши гости, особенно из Москвы, где сорок человек на поэтическом собрании считаются аншлагом, бывают ошеломлены многочисленной публикой и живым интересом к их выступлению. А студенты, наверное, самые лучшие в мире слушатели.

- Где можно найти информацию о фес­тивалях?

- Информацию мы размещаем на новостных порталах, сайтах Министерства культуры и Союза писателей республики. Я размещаю её и на своей странице в Фейсбуке.

- Заканчивается 2017 год. Довольны ли вы им? Что ещё интересного произошло за это время?

- Запомнилось многое. Особенно поездки. Например, в Хельсинки на фестиваль «Avrora Borealis», который проводит Татьяна Перцева, литературно-образовательные чтения в Гданьске и Сопоте, где я сделала сообщения на тему «Русские поэты татарского происхождения». Было честью приглашение Александра Кабанова на фестиваль «Киевские лавры». Дважды в этом году побывала в Нью-Йорке. Запомнился большой вечер в Корнелии, в котором участвовали Алексей Цветков, Бахыт Кенжеев, Андрей Грицман, Александр Вейцман, Рита Бальмина и другие. Помимо сольного вечера в «Дяде Ване», в июне выступила там же осенью дуэтом с Бахытом Кенжеевым, а в компании с Григорием Стариковским и в Бостоне в книжном магазине «Books&Arts». Запомнились Нью-Йоркская публичная биб­лиотека, выставка рисунков Модильяни в еврейском музее.

Такая замечательная организация как «Нижнекамскнефтехим», а именно, Дом народного творчества, придумала проект выпуска аудиокниг под патронажем группы компаний ТАИФ, уже вышли диски - детские стихи Габдуллы Тукая и аудиокнига Разиля Валеева, и следующей в этом ряду стали мои «Верлибры». Спасибо директору Дома народного творчества Александру Гнеденкову за такой щедрый подарок. Кстати, первая в Татарстане аудиокнига вышла у меня в 2002 году, называлась она «Я была почти инфантой», записал её Валера Мустафин, это известный звукорежиссёр, который делает записи наших казанских бардов. Это было ровно пятнадцать лет назад. Потом стало распространённым явлением.

Ну, и после некоторого перерыва прошёл мой вечер в Казани, в Доме Аксёнова, и зрителей оказалось больше, чем мест в зале. Самым ценным для меня было присутствие моих детей Сююмбике и Эмиля, а также близких друзей. По отзывам многих, получился очень живой вечер, и даже первый заместитель министра культуры, вручившая мне Благодарность министра культуры России, не просто зачитала приветственные слова, а прочитала мои стихи, которые ей особенно нравятся. И спасибо Азату Искандаровичу Абзалову, который на протяжении ряда лет поддерживает меня как поэта и одного из организаторов литературного процесса в Казани. Низкий поклон за добрые слова в мой адрес главному хранителю книг Казани Резеде Наилевне Исмагиловой, директору Дома Ирине Александровне Аксёновой и многим другим.

- Спасибо, Лилия, за нашу беседу. Желаю вам неустанного вдохновения! До новых встреч на поэтических собраниях и фестивалях, куда, с вашего позволения, приглашаю и всех казанцев!