«Куча-мала» из снов, коньков и апельсинов

Ледок

После обильного снега и крепкого мороза на улицах появляются ледки. Завидев ледок, мы разбегались и катились, раскинув руки. Скользить по нему — дело не простое, я долго не могла научиться — то пробегала мимо, то падала. Иногда ледки тянулись друг за другом длинной цепочкой — вот было здорово! В таких случаях не выдерживали даже взрослые. Мы наблюдали, как большая тётя, оглядевшись кругом, вдруг разбежалась и удивительно ловко, как девочка, заскользила по льду.

Коньки

Дед купил мне двухрельсовые коньки с ремешками, но они уже давно ржавели в шкафу. Я просила у мамы настоящие, «фигурные». «Потерпи, — отвечала она, — вот дядя Володя достанет и принесёт. Иди-ка, открой дверь, кто-то звонит». Я поплелась в прихожую, там за дверью стоял дядя Володя, а через плечо у него, как у заядлого фигуриста, перекинуты ослепительные коньки! И розовые чехлы на них, — всё как надо. «Вот видишь, — сказала мама, — я же говорила — потерпи…»

Варежки

Я всегда теряла варежки, и мне их повесили на резинку, продетую в рукава пальто. Во дворе мы играли «в разбойников»: надо было догнать и отобрать в залог что-нибудь, — обычно это были варежки. Мне было стыдно, что у меня варежки на резинке, поэтому я убегала и пряталась лучше всех.

Горка

Зимой для нас заливали холмик возле школы. Одной кататься было скучно, особенно, если у тебя есть крепкая картонка или ледянка. Ребята сбивались в «кучу-малу», и задние сталкивали её с горки. Катиться в «куче-мале» было очень весело и даже уютно, к тому же она уберегала от сильных ушибов, ведь горка была крутая и неровная. По дороге домой мы заходили в соседний подъезд и там, у горячих батарей, скидывали с себя белые от снега валенки и негнущуюся, покрытую ледяной коркой, одежду. Всё оттаивало и приводилось в божеский вид, после чего мы паиньками расходились по домам.

Сны

Мне снились огромные белые медведи, они, раскачиваясь, ходили по нашей улице, кидались на ворота, и было очень жутко. Проснувшись, я догадалась, что белые медведи — просто овальный свет наших фонариков, когда мы поздно возвращались из клуба домой и освещали дорогу, выхватывая из тьмы то столб, то дерево, то ворота. Во сне моё воображение превратило свет фонариков в белых медведей. Действительно, очень похоже.

Домовой

Сначала я не верила в домовых, но однажды дед рассказал, как они с другом ночевали в каком-то старом доме. Они разговаривали перед сном, а потом легли. Но уснуть им не удалось, в соседней комнате кто-то недовольно ворчал, возился и бил посуду. Когда они включили свет, в той комнате всё сразу умолкло, и посуда оказалась целой.

Сундук

У бабушки стояло три кованых сундука с замочками, и иногда она открывала их, чтобы перебрать вещи. В такие дни мне перепадали то гребешок, то цветная ленточка. Из открытого сундука волнующе пахло чем‑то сладким и терпким. Бабушка показывала мне отрез батиста, вышитые полотенца и покрывало. Потом добиралась до рулона белого ситца, лежащего на дне, и говорила: «Вот в этом вы меня похороните». Вздыхала и начинала складывать всё обратно. А я радовалась, что у бабушки так много всяких платьев, платков и отрезов, и что нескоро дойдёт очередь до того страшного ситца на дне.

Ад

Несколько раз на дню бабушка расстилала расшитый коврик и молилась. Стоя на коленях, она что-то бормотала в сведённые у лица ладони, отплёвывалась, поворачивая голову то вправо, то влево, потом вставала и бормотала, стоя. Бабушка молилась, чтобы не попасть в ад. Ад — это что-то горящее и в то же время — тёмное, грохочущее, и одновременно — безмолвное. И по моей отчаянной просьбе нашёлся маленький коврик, который я расстилала и молилась, чтобы не попасть в ад.

Счёты

На стене висели большие счёты деда. Иногда он нацеплял очки, брал счёты и сосредоточенно щёлкал на них. А когда его не было дома, то я снимала счёты со стены, клала плашмя на пол и садилась в них, елозя по крашеным доскам. Получались необычные санки с колёсиками, в которых можно было кататься прямо дома.

Утренник

В детском саду к празднику готовили утренник. Для этого с нами занималась воспитательница по музыке, она учила маршировать, петь и плясать. Песни мы разучивали русские народные или о Ленине. На стене висел портрет Ленина и подпись: «ВИЛЕНИН». Почему — Виленин? — ломала я голову. — Может быть, потому, что он нам всегда — велел?

Апельсин

Цвет его и запах, разбросанная по столам толстая светящаяся кожура с белой бархатистой изнанкой — это награда за ожидание, за самостоятельность и тоску… Апельсин — значит мама вернулась из командировки в Москву, значит — много шума, усталого всепрощения, много гостинцев и самых неожиданных подарков.

Загадки

В школе устроили новогоднее представление для первоклассников. Учительница загадывала загадки, и тот, кто отвечал правильно, получал приз. Загадки были очень трудные, но дети всё равно их отгадывали, вызывая моё уважение. И тут учительница спросила: «Зимой и летом — одним цветом, что это?» И почему‑то все замолчали. Тогда я встала и крикнула: «Ёлка!» И получила приз — алого солдатика с ружьём.

Позже я поняла, что детям подсказывали родители. Применяя свою логику и эрудицию, они щёлкали легко, а на этой, пустяковой для каждого ребёнка загадке, их заклинило.

Сверчок

Сверчок жил за печкой. По вечерам потрескивание дров и трели сверчка сливались в единую музыку, успокаивая и радуя. Однажды на стене я увидела большое страшное насекомое с прямыми крыльями и длинными, как у паука, ногами. Я закричала от ужаса, и бабушка, сняв его рукой, выбросила в сени. Оказалось, это и есть тот самый певец, и я впервые подивилась несоответствию содержания и формы.