ЧИТАЛКА
Просинь в облаках. Стихи
Журнал "Казань", №4, 2012 29 марта Виталию Михайловичу Маркову исполнилось бы восемьдесят пять лет. Но этот юбилей его близкие, коллеги по Казанскому государственному университету, многочисленные ученики, отметили уже без него. Трудно смириться с тем, что не стало учёного-филолога с мировым именем, создателя научной школы - историко-лингвистической школы профессора Маркова. Талант...
Журнал "Казань", №4, 2012
29 марта Виталию Михайловичу Маркову исполнилось бы восемьдесят пять лет.
Но этот юбилей его близкие, коллеги по Казанскому государственному университету, многочисленные ученики, отметили уже без него. Трудно смириться с тем, что не стало учёного-филолога с мировым именем, создателя научной школы - историко-лингвистической школы профессора Маркова. Талант исследователя-языковеда гармонично сочетался в нём с профессиональным интересом к ботанике, глубоким знанием музыки, с поистине энциклопедической образованностью.
Небольшая подборка стихов, написанных Виталием Михайловичем в восьмидесятые и девяностые годы и никогда не публиковавшихся, даёт нам возможность услышать живой голос размышляющего, страдающего, любящего человека, наделённого редчайшим даром словесного выражения своих мыслей, настроений и чувств.
***
Всё перегорело,
Сникло, отзвучало,
Мыслимое ль дело
Всё начать сначала.
Можно ли, чтоб в старом
Новое открылось,
Чтобы с прежним жаром
Сердце вдруг забилось.
В пламени сгорая
Словно феникс-птица,
Можно ль, умирая,
Заново родиться!
Сердце мне согрело
Отсветом былого…
То, что пролетело,
Не вернётся снова.
***
Больное, унылое детство!
И всё-таки мысли о нём
Надёжное, верное средство
От горечи в сердце моём.
Ничто не забылось с годами,
Ничто не затмило тех дней.
Я преданно помню о маме,
По-детски тоскуя о ней.
Я многих уже не встречаю
Из тех, кого прежде любил:
Теперь имена их читаю
На плитах заросших могил.
Пусть манят нас грустные дали,
Былые зовут времена,
Без старческой этой печали
Была б наша жизнь не полна.
Хорошие, милые лица!
Святое моё забытьё!
Я счастлив, что мне ещё снится
Унылое детство моё.
Музыка
Под старость какие октавы?
Какие там кварты и квинты,
Когда, надрывая суставы,
Сидишь за роялем один ты?
Попробуй дойти до мелодий,
Чтоб бегло сыграть их и чисто,
До рондо, сонат и рапсодий,
До Баха, Шопена и Листа!
Однако ж и в поздние лета
Нам дороги наши потуги
Сыграть менуэт из квартета
Иль тему затейливой фуги.
Нам дороги наши намёки
На образ привычно манящий,
Хотя они страшно далёки
От музыки настоящей.
И всё же, пусть немощны руки,
Намеренья наши прекрасны
Душою дочувствовать звуки,
Раз пальцам они не подвластны.
***
Всё в жизни проще, всё ясней,
Всё примитивней и открытей:
Не нужно вычурных затей
И слов загадочных извитий.
Как недогадливы все те,
Что, уступив обыкновенью,
Плывут бездумно по теченью
И изменяют простоте.
***
Мир завален словами, как мусором старая свалка,
В вечных потугах твоих ты безнадёжен, поэт.
***
Ведь только думой о других
Душа спасается от боли,
Ведь только общие недоли
Преобразуют нас самих.
Так отчего же, отчего
Мы так стремимся к отделенью,
Боясь смутить чужою тенью
Порывы сердца своего!
***
В этом блеске искромётном,
В этом трепетном движенье
Слышу радостные звуки,
Вижу жизни возрожденье.
Я иду весне навстречу,
Омоложенный, беспечный.
Здравствуй, милое начало
В круговерти бесконечной!
***
Отзвучал мой колокол печальный,
Отгорели тусклые огни,
В тишине задумчиво-прощальной
Отошли безрадостные дни.
И теперь у тихого порога
Я смотрю в таинственную новь,
Призывая истинного Бога,
Постигая вечную любовь.
***
Взгляни на пустынное поле,
На иней, бросающий в дрожь,
Сожми мою руку до боли,
До слёз ты меня растревожь.
Смотри, как в холодном покое
Застыли хрусталики льда.
Скажи мне, скажи мне такое,
Что б мне не забыть никогда!
Спаси наши грешные души,
Чтоб каждый молитвенно нёс
Всё то, что в нас может разрушить
Жестоким дыханьем мороз.
***
В волнистых снегах индевеют кусты
Виденьем таинственных чар,
Холодного солнца блестит с высоты
Спокойный оранжевый шар.
Всё в этой картине известно давно,
И всё-таки видится в ней
Такое, что заново сердцу дано
Залогом непрожитых дней.
***
Вся эта снежная белость,
Вся эта белая снежность -
Мысли холодная спелость,
Сердца тоскливая нежность.
В тягостном зимнем ненастье,
В тусклом рассеянье света
Видится смутное счастье -
Отблеск минувшего лета.
***
Я в декламации погряз,
Я лицедейством обезличен,
И блеск ораторских прикрас
Мне стал и близок, и привычен.
Когда ж быть искренним хочу,
Я до отчаянья робею,
Двух слов связать я не умею
И обессиленно молчу.
***
Вьюга жалобно и глухо
Голосит со всех сторон.
Вдруг доносится до слуха
Бубенцов весёлый звон.
Кто-то едет, кто-то скачет,
Кто-то здесь, окончив путь,
В тихой радости заплачет,
Другу бросившись на грудь.
Нет, несутся сани мимо,
В даль безвестную спеша,
И, отчаяньем томима,
Надрывается душа.
***
Такие ищутся слова,
Чтоб людям не были постылы,
Чтоб закружилась голова
От их величественной силы.
Да где ж их сыщешь, где возьмёшь?
В них пошлых мыслей перекличка.
Их изуродовала ложь,
Их обесцветила привычка.
И всё же, что-то сохраня,
Они бесценны для искусства
Как отблеск давнего огня,
Как отзвук искреннего чувства.
И в этом видится залог
Того, что чудо совершится
И стихотворства мудрый бог
В былом величье возродится.
***
Не пиши, не пиши, не пиши!
Не пытайся словесничать зря.
Уж давно не шуршат камыши,
Уж давно не пылает заря.
Уж давно не сияют глаза
В упоении страстной борьбы,
Состраданья не блещет слеза,
Не доносится голос судьбы,
Дорогое не манит окно,
Не трепещет живительный луч…
А другого найти не дано,
Сколько бедную музу не мучь.
Пусть другие бессмысленный вздор
Выдают за стенанья души,
Ты ж, суровый приняв приговор,
Не пиши, не пиши, не пиши.
***
Жаль, что нет строки такой,
Найденной умело,
Чтобы взять её рукой
И пустить бы в дело.
Оскоблить, прошпаклевать,
Старое нарушив,
Перекрасить и склепать
Треснувшие души.
Честно делу послужить
До седьмого пота
И победно заключить:
Вот моя работа!
***
Страшно смотреть мне на мрачные, мёртвые, чёрные избы.
Страшно входить в этот мир, на погибель судьбой обречённый,
Зная, что всё здесь когда-то полно было жизни и света,
Мирный здесь царствовал труд, и убогие, бедные нивы
Скромным достатком и пищей крестьянские семьи дарили.
Годы промчались, и с ними большие пришли перемены.
Лучше ли стало на свете от тех перемен или хуже,
Тут ничего не понять мне. Об этом по-разному судят.
Просто уж слишком тревожно здесь воет полуночный ветер,
Словно он ищет чего-то в покинутых тёмных жилищах,
Словно он хочет открыть мне какую-то страшную тайну.
***
Сердце, сердце, ради Бога,
Не смиряйся, погоди,
Постучи ещё немного
В этой немощной груди.
Сколько б не было в ней боли,
Не спешит душа моя
От земной своей неволи
В светлый мир небытия.
Видно, есть ещё такое,
Что противится во мне
Сладкой мысли о покое
В благодатной тишине.
***
Скажите мне, сосны и ели,
Куда мою радость вы дели,
С которой, исполненный сил,
Я некогда к вам приходил?
Скажите мне, сосны и ели,
Куда вы любовь мою дели,
Которую в прежние дни
Лелеял я в вашей тени?
Скажите мне, сосны и ели,
Зачем моё сердце согрели,
Суля мне в начале пути
Всё то, что не смог я найти?
Вы плачете, сосны и ели,
Слезами весенней капели
Да тихими каплями рос -
Иных вы не знаете слёз.
О мудрые сосны и ели,
Вы тихо свой век зеленели,
Лесную храня благодать.
Так как нам друг друга понять?
***
Я буду с тем, кому я нужен.
Кто слаб, обижен и недужен,
Тому я с радостью отдам
Всё то, чем я владею сам.
Когда ж увижу я, что боле
Уж нет отчаянья и боли,
Что одолели мы беду,
Я тотчас тихо отойду.
Заповедь оптимиста
Не поддаваться, не поддаваться!
От боли корчиться и улыбаться.
Тем больше веровать во всё хорошее,
Чем будет хуже мне, чем буду плоше я.
Вот эту заповедь проговорив мою,
Её приправил я случайной рифмою,
И нынче бойко я твержу слова сии
При всякой пакости и катавасии.
***
Я услышал призывный ликующий звон.
Словно сладостным зельем я был опоён.
В этот смутный, тревожный, пленительный сон
Я едва не поверил серьёзно…
Поздно!
Неожиданной страстью взбодрилась душа,
Как дитя я поверил, что жизнь хороша,
И я кинулся к новому, жадно спеша,
Безоглядно, упрямо, нервозно.
Поздно!
Для житейской борьбы не хватило мне сил,
И весь мир для меня стал и тих, и уныл.
Только ветер над плитами свежих могил
Завывает надсадно и грозно.
Поздно!
Моей записной книжке
Когда при каждой новой встрёпке
Живу я, боль свою тая,
Ты вместо курева и стопки
Мне служишь, книжечка моя.
Случайно схваченное слово,
Одна удачная строка,
И на счастливчика любого
Готов смотреть я свысока.
Судьбе унылые упрёки,
Черты мне встретившихся лиц
Хранят бесхитростные строки
Твоих потрёпанных страниц.
Мне в одиночестве моём
С тобой, мой друг, не одиноко,
И то, что виделось далёко,
Я нахожу в себе самом.
***
От унылого бесстрастья
Пробуждаюсь я весной
И таинственную власть я
Ощущаю над собой.
Будто весь я околдован
Смутной радостью моей,
Омоложен, очарован,
Полон взбалмошных затей.
Взгляд мой жадно ловит просинь
В просветлевших облаках…
Хоть и знаю: будет осень,
И отчаянье, и страх.
Стихи, сочинённые
по дороге на работу
Каждая ворона,
Каждая синица
Знает, что ей может
В жизни пригодиться.
Жалкая улитка,
Маленькая губка
Знают назначенье
Каждого поступка.
Только ты, великий
Мудрый царь природы,
Псу под хвост бросаешь
Месяцы и годы.
***
Благословен да будет тот,
В ком совесть кроткая живёт,
Кто чистых радостей души
Не разменяет на гроши,
Кто жив молитвою одной:
Пребуди, Господи, со мной!
***
Давно б упал с житейских круч я,
В борьбе безвольно ослабев,
Когда б не мудрые созвучья,
Не обольстительный напев.
Я к вам протягиваю руки,
Волнуясь, плача и спеша,
Мои пленительные звуки,
Моя бессмертная душа!
***
Вперёд, без страха и сомненья!
Куда, зачем и для чего?
Кому нужны твои стремленья,
Порывы сердца твоего?
Вперёд - обманчивое слово,
Примета суетных бравад.
В одном оно пригодно снова,
В другом уместнее - назад.
В философической спирали,
Кляня загадочную тьму,
Давно мы до смерти устали,
Не понимая, что к чему.
И всё же хмель воображенья
Сулит нам новые пути.
Вперёд, без страха и сомненья!
Не всё ль равно, куда идти.
Песня странника
Мёрзнут усталые ноги,
Буйствует ветер и снег.
Где же, скиталец убогий,
Нынче найду я ночлег?
Снег засыпает дороги,
Белый, безжалостный снег.
Где же, скиталец убогий,
Нынче найду я ночлег!
Трудны чужие пороги,
Страшен и холоден снег.
Где же, скиталец убогий,
Нынче найду я ночлег!
Стынут усталые ноги,
Падает, падает снег.
Где же, скиталец убогий,
Где же усну я навек.
***
Родились поутру
Из промозглой тьмы
Серые туманы,
Чёрные дымы.
С век заиндевевших
Катится слеза:
Открывает город
Мутные глаза.
Зябко и уныло
Смотрятся дома…
Только б с этой мути
Не сойти с ума!
ПЕРЕВОДЫ
Из Игнация КРАСИЦКОГО,
польского поэта ХVIII века
польского поэта ХVIII века
Художники
Портретисты-художники были когда-то.
Пётр был беден, а Ян жил легко и богато.
Пётр искуснее был, но страдал, голодая;
Ян, хоть плохо писал, жил, заботы не зная.
Отчего ж это так? Как могло так случиться?
Пётр писал всё как есть, Ян прикрашивал лица.
Супружество
Слава Богу! Семью я счастливую встретил,
Меж супругами мир и согласье приметил.
Полным счастьем такое супружество звать бы…
Жаль, что умер супруг через день после свадьбы.
Из ГЁТЕ
Ах, кто, страдая, не едал
Слезами смоченного хлеба
И кто ночами не рыдал,
Тот вас не знает, силы неба.
Вы нас ведёте в бытиё,
Его соблазнами прельщая,
А там караете за всё,
Проступков наших не прощая.
Памяти В. М. Маркова
В Казанском федеральном университете с 18 по 21 апреля 2012 года проходит Международная научная конференция «Русский язык: функционирование и развитие»,
посвященная 85-летию со дня рождения заслуженного деятеля науки РФ В. М. Маркова.
Конференция организована кафедрой истории русского языка и славянского языкознания Института филологии и искусств.
Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа
Нет комментариев