Весенняя песня небес

Автору шестнадцать лет, она — ученица десятого гуманитарного класса казанской школы № 18. Увлекается рукоделием, бразильским единоборством, стрельбой из лука. Окончила художественную школу. Эта публикация — литературный дебют Денизы.

Свет яркого голубого неба резал красные глаза, холодные капли таявшего снега стекали с веток деревьев за воротник. Парню и без этого было тошно, в голове набатом стучали фразы «не уберёг», «подвёл»… Всё ему казалось неправильным! Птицы, что звонко чирикали; солнце, что слишком ярко светило; даже кладбище в свете дня казалось какой-то нелепой шуткой. Несправедливым виделась юноше собственная сломанная рука, покрытая лишь лоскутами ссадин…
Но самая ужасная ошибка — медленно уходящий в землю гроб. Хотелось кричать. Он и кричал. И плакал. В горле першило. Глаза опухли. Костяшки пальцев покрыли раны.
Лопаты умолкли, священник закончил речь, а последние букеты цветов покрыли свежий холмик. Оставаться дольше не было смысла, взглянуть в глаза её родителям он всё равно вряд ли когда-нибудь сможет. Вороша сырую землю ботинками, парень шёл по тропинке к выходу. Хотелось напиться — единственное, что он ещё не испробовал и что не мог сделать: дал клятву.
Кресты, памятники, надгробные статуи — всё потихоньку превращалось в сплошную серую массу. Все надгробия были разные, казались такими одинаковыми. Людей на кладбище почти не было. Только какой-то мальчик сидел на коленках на грязной земле под деревом возле одного памятника.
Подходить к нему не хотелось: «Не моё это дело! Если хочет заболеть, пусть сидит!» Но внутренний голос шепнул: «Твоё».
Подойдя к калитке, не переступая через неё, парень облокотился спиной о дерево.
— Чего сидишь на сырой земле? Грязно, простудишься, а маме ещё штаны твои стирать… — неожиданно мягко для самого себя он упрекнул ребёнка.
— У меня нет мамы, — просто ответил мальчик.
Только в этот момент юноша обратил внимание на надгробие, около которого сидел мальчик. ­Аккуратным шрифтом на нём было выведено женское имя и годы жизни… С даты смерти прошло ровно два года.
— Соболезную… Тяжело тебе, наверное…
— Мне бывает очень грустно, но весной легче.
«Как же легче?!» — зло подумалось парню, но всё же он сказал: 
— Весной и заболеть легче. Вставай, нечего сидеть в луже.
Перегнувшись через маленький заборчик, юноша взял мальчика под мышки и аккуратно поставил на ноги.
— Пошли, отведу тебя к родственникам. Ты же не один пришёл?
— Один. Я живу неподалёку. Постой, дай птичек дослушаю! — дёрнул он ладошкой.
Парень шумно выдохнул — детская непосредственность его раздражала! Птичек ему надо послушать! Эгоистичная мысль соблазняла его поскорее уйти, оставив ребёнка здесь. Но он продолжал стоять и смотреть, как мальчик, сложив ручки замочком, с распахнутыми глазами смотрел в небо.

— Всё. Пошли, — закончив слушать, мальчишка протянул свою детскую ладошку и дал повести себя домой.
— Ты где живёшь?
— Рядом, я покажу.
— Ты орнитологом что ли хочешь стать? — ляпнул вслух молодой человек. Молчание, в котором они шли, было некомфортным. — Птиц хочешь изучать? — встретив недоумённый взгляд, он понял, что такой термин семилетнему на вид ребёнку вряд ли знаком.
— Нет, не хочу. Я ещё не решил, кем хочу стать.
— Ну что ж, времени у тебя навалом.
— Хотел узнать, что передавала мне мама.
— Через птиц?
— А через кого ещё? Кто ещё на небеса летает? Всю зиму там пробыли, новостей набралось, — уверенно пояснял мальчик, будто говорил о самых очевидных вещах.
— И что говорят? — мрачным голосом поинтересовался парень.
— Не знаю, я их язык не понимаю. Но поют красиво! Значит, всё хорошо! — милая улыбка раскрасила розовое лицо. — Послушай сам как-нибудь! Может, ты их поймёшь…
И он прислушался. Птицы действительно пели красиво, и совсем не насмешливо — ободряюще. В тишине раздавалась весенняя капель. Природа, казалось, решила поплакать вместо него. Стало чуточку легче. 

Иллюстрации Денизы Сиразеевой