ЧИТАЛКА
"Я зде--е-е-есь!.."
Журнал "Казань", № 6, 2014 Рамис Аймет относится к среднему поколению татарских поэтов и является одним из тех, кто представляет собой новую поэзию Татарстана. Ни в коей мере не отвергая традиционной татарской поэтики, его творчество, вместе с тем, несёт в себе уже и яркие новые интонации, и свежие образы. Струящиеся,...
Журнал "Казань", № 6, 2014
Рамис Аймет относится к среднему поколению татарских поэтов и является одним из тех, кто представляет собой новую поэзию Татарстана. Ни в коей мере не отвергая традиционной татарской поэтики, его творчество, вместе с тем, несёт в себе уже и яркие новые интонации, и свежие образы. Струящиеся, как звонкие родники, стихи Рамиса Аймета сочетают в себе необыкновенную лёгкость слога, стремительный полёт ритмов, оригинальную художественную образность и одновременно с этим - потрясающую философскую глубину, густую смысловую насыщенность, отчётливо понимаемую символичность и максимальную широту охвата человеческих чувств. Для русскоязычных ценителей поэзии знакомство с переводами стихов Рамиса Аймета явится настоящим праздником, открывающим им творчество ранее неизвестного, но необыкновенно талантливого поэта.
Николай Переяслов
Поэт, прозаик, переводчик, секретарь правления Союза писателей России. Лауреат Большой литературной премии России
В ПОИСКАХ УЛЫБКИ
Ищу улыбку в мире. «Как мне быть? -
ему кричу я.- Слышишь, не спеши!
Ведь без неё вовеки не отмыть
мне грязь и накипь в уголках души».
Ищу улыбку искреннюю я,
что ярче солнца и ночной звезды,
что, как звучанье звонкого ручья,
мир наполняет свежестью воды.
Ищу улыбку. Все, кому не жаль,
пусть продадут - я был бы рад купить…
Но - не хотят! А душу жжёт, как жар,
навет, что может тяжестью убить.
Ну, кто ж продаст улыбку? Вот базар.
Все продавцы устали от зимы.
Ни огонька в тоскующих глазах!
Иль улыбаться разучились мы?
Иль наши предки лишь тоску свою,
как лучший дар, смогли сберечь для нас?..
Как бедный нищий на углу стою:
- Ну, хоть клочок улыбки… кто подаст?
Варясь в кипящем жизненном котле,
устали души Книгу Бед листать.
Но, кроме жёстких складок на челе,
должна ж улыбка на губах блистать?
Шумит чужая свадьба во дворе.
Мелькают лица в мутных зеркалах.
Играем - в Жизнь! И Жизнь равна - Игре.
И лица‑маски кривятся в углах.
Луна и та - то плачет, то грустит,
то ищет дом, а дома нет, как нет…
Но верю я: лишь солнце заблестит -
и улыбнётся
мне в окно рассвет!
ОБ ИЗБРАННОСТИ
Под градом дней, свистящих тучей стрел,
кто навсегда останется в веках?..
Иной уже и место присмотрел,
что он займёт потом на облаках.
Не собираясь, точно Колизей,
лежать в забвенье десять тысяч лет,
иной готовит сам себе музей,
лишь из пелёнок выбравшись на свет.
И новый гений гения под зад
из очереди выбить норовит,
чтоб собственное имя на фасад
повесить веку, вбив его в гранит.
Им невозможно пропустить момент,
когда откроют к вечной славе вход,
чтоб превратиться сразу в монумент
и не томиться ни века, ни год.
Я в магазин «Дом книги» захожу,
на полках вижу «Избранных» парад.
Кто их «избрал»? - сам у себя спрошу.-
История? Или редактор‑брат?
Стоят в витринах сотни новых книг,
а сердце сводит болью от тоски.
То ль даст мне жизнь - быть нужным, как родник,
то ль занесут меня,
шурша, пески…
ТЯЖЁЛЫЕ ДНИ
Бывает так, что даже тишина
на плечи давит грузом, как гора.
И, опьянев сильней, чем от вина,
спит под забором Время до утра.
Печаль закрыла двери на засов,
чтоб я не вышел раздышаться в сад.
И даже стрелки верные часов
по циферблату двинулись назад.
Словно лицо с разбитою губой,
сочится кровью бедная душа.
Влача обломки крыльев за собой,
бредёт Мечта дорогой, чуть дыша.
А ты, Надежда? Помнишь, как вчера
с тобой, смеясь, мы мчались за судьбой?..
Ещё чуть‑чуть - и налетят ветра,
страницы жизни унося с собой.
Тоска плетёт в углу, словно паук,
из паутины сетку для меня.
Ещё вчера - я был всем лучший друг,
а нынче вслед плюётся и родня.
Сижу над тёмной тиной забытья
и, так боясь в ней всё похоронить,
пытаюсь снова склеить счастье я:
ещё - чуть‑чуть… но снова рвётся нить!
Стоят толпой Ошибки за спиной.
Вместо друзей приходят всё - не те!
Мне б соловья услышать за стеной,
но только вьюга свищет в темноте.
***
В грядущем - мрак. А в прошлом - тёмный лес.
Душа не в силах взмыть, сломав крыло.
И возвещают ангелы с небес,
что время Страшных Сроков подошло.
Ещё чуть‑чуть - и Рок нас поведёт
туда, где холод выжег все цветы.
Кто нас там встретит?
Что нас дальше ждёт?
Великий Омут Вечной Пустоты…
***
Как белый бинт, лежит в ночи тропа -
та, что меня уводит от любви.
По ней назад вернуться - не судьба.
Ночь гасит звуки, так что - не зови.
Кругом всё сладко дремлет в тихом сне.
И даже тени - созерцают сны!
Над сонным миром - в синей вышине -
плывёт корона грустная Луны.
По той тропе, что, как из раны кровь,
в себя впитала чувства стольких лет,
я уношу навек свою любовь,
и прах её мой заметает след.
И мне б на землю с тем же прахом лечь!
В душе - ни сил, ни слабого огня.
Бежит тропа, не обещая встреч.
Всё дальше берег счастья от меня.
Бежит тропа. Ты ей - не прекословь.
Судьба, как речка: коль вступил - плыви!
Земля - кругла. Но приведёт ли вновь
кольцо тропы - меня назад к любви?..
СКАЛА
(Из «Геленджикской тетради»)
Мы на скалу залезли, а вокруг -
лишь горный лес из сосен небольших,
чьи корни, будто пальцы цепких рук,
вцепились в твердь, чтоб на откосе жить.
Бушуют чувства в душах, как прибой,
то затихая, то вскипая вновь.
А мир вокруг - безбрежно голубой
и наг, как мы, и светел, как любовь.
Вершина дня. С пылающих небес
на землю льётся жаркая волна.
От глаз чужих нас укрывает лес,
и наша тайна людям не видна.
Но в миг, когда сплетаются тела,
не говори: «Кто нас увидит тут?»
Волна прибоя, если бы могла -
была бы здесь уж… Да подъёмчик крут!
Скала скрывает нас, как балдахин,
за ней - уют, покой и тишина.
Как в море остров - я стою один,
а ты вокруг играешь, как волна.
О, как накал страстей твоих высок!
Я бы всю жизнь им отдаваться мог.
Переполняет грудь мою восторг,
а в теле молний пробудился ток.
Как сладко молвить: «Я люблю тебя!» -
всю силу чувств своих дождём излив,
так, что аж скалы рухнут, всё губя,
и море вдаль отступит
от земли…
ПОСЛЕДНИЙ ПРАЗДНИК СИРЕНИ
Словно костёр зажёгся голубой -
так, отцветая, буйствует сирень!
Она пьянит собой, словно прибой,
лиловой пеной затопив весь день.
Застыв у всех знакомых на виду
и всё забыв, гляжу я на кусты…
О, как же грустно видеть, как в саду
последний праздник празднуют цветы!
Печаль затянет душу, как петля,
оставив в сердце горечи миндаль.
И, словно белый парус корабля,
мечта уйдёт в сиреневую даль.
И через память, как сквозь океан,
я поплыву, качаясь на волне.
И, разорвав сиреневый туман,
любовь, как чайка, прилетит ко мне.
И, обновляя дней ушедших ток,
в меня войдёт, взорвав всё существо,
моя любовь…
Сиреневый цветок…
Пять лепестков, дарящих волшебство…
ЗДЕСЬ ТОЖЕ…
(Письмо от умершего друга)
…Ну что ж - здесь тоже можно жить,
давая шанс надежде.
И если боль не ворошить,
то будет всё - как прежде.
Как прежде, станет песни петь
буран зиме‑подруге.
И угодит, как рыба в сеть,
луна в объятья вьюги.
Потом весна в степной простор
метнёт цветов порошу.
А позже - в осени костёр
я грусть свою подброшу.
И вновь нагрянут холода,
дыша рассветной стынью,
и с неба скатится звезда,
горча во рту полынью.
И будет свет, и будет тьма,
и сад с яблокопадом…
Но этот мир - он как тюрьма,
где никого нет рядом.
СОН
Оборвался мой сон. И, как чётки,
раскатились, стуча в тишине
каблучками, как в танце‑чечётке,
мои мысли, что зрели во мне.
Оборвался. Как фильм в середине!
Снился мне мой народ - и пропал.
Не горели в осаде твердыни
и окопы никто не копал.
Просто взяли все и - растворились,
словно серые тени во мгле.
Даже надписи не сохранились
на табличках, лежащих в земле.
Я проснулся от зарева в поле
и шепнул себе тихо: «Смотри -
почему‑то татарская доля
очень схожа с рожденьем зари!..»
Как горбатый ребёнок не может,
мать не муча, явиться на свет,
так татар вечно точит и гложет
мысль о славе за далями лет.
Огляжу горизонты в тревоге -
что за зверь там стоит без лица?
Мой народ не прошёл всей дороги,
рановато ему ждать конца.
А коль дни, словно парус, провисли,
то кого мне за это винить?..
…Я беру свои тёмные мысли
и нижу их на белую нить.
«Я - ЗДЕ‑Е‑Е‑ЕСЬ!..»
Я кричу, что есть мочи: «Я зде‑е‑е‑есь!..» -
Но безмолвны мои небеса.
Видно, правит судьбой моей бес,
если солон мой мир, как слеза.
Нет ни звёзд надо мной, ни луны.
Кто‑то солнце убрал с неба прочь.
Ну зачем эти ночи длинны,
будто в сутках - одна только Ночь?!.
Даль темна, как могила, где смерть
поджидает во тьме простаков.
Я, как птица, попавшая в сеть,
рвусь на волю из тесных силков.
Кто‑то шёл же вот здесь до меня,
раздвигая судьбу, словно лес?
До сих пор ещё тает, звеня,
вдалеке его голос: «Я зде‑е‑е‑есь!..»
До сих пор он во мраке кричит,
потеряв своей жизни причал…
Или, может - то просто звучит
эхо слов, что я сам прокричал?
СВОБОДА
Когда Свободы ветер прозвенел
и холод начал рощицу терзать,
любой бы лист, как птица, улетел,
родную ветку бросив замерзать.
И листья ль только? Даже - дерева
ушли б туда, где солнце и тепло.
Свобода - это неба синева,
где можно вольно распрямить крыло!
Но мы разбили крылья о скалу,
не разглядев её на вираже.
Свободы ветер чуть развеял мглу,
но нашей Вере - не взлететь уже.
Холодный ветер Веру вдаль несёт,
но в райских кущах не дано ей жить.
Как ангел, рухнув с ледяных высот,
она нас всех готова придушить.
В каких ключах нам с перьев грязь отмыть,
чтоб без усилий бросить шар земной?
Живём без крыльев. Хоть родились мы -
с прекрасной парой крыльев за спиной…
…Как быть свободным, позабыли мы,
хоть дух Свободы - он у всех в крови.
Он - как дошедший сквозь завесу тьмы,
завет далёких предков о Любви.
Я слышу, как ко мне из далека,
сон отгоняя, долгий зов летит.
И как в меня - Свобода сквозь века
глазами древних пращуров глядит.
Она глядит, глядит, глядит, глядит,
пытаясь что‑то важное сказать.
Тут даже лист, как птица, улетит,
родную ветку бросив замерзать.
Пускай летит. Ну кто не без грехов?
К чужим краям не стоит ревновать.
«Свобода» - супер‑слово для стихов,
с ним что угодно можно рифмовать!
НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ
…А дома снова розы расцвели
и день восходит, золотом горя.
И только я среди чужой земли
брожу в тоске, сгорая, как заря.
Я всё брожу и всё себе твержу,
что я вернусь назад, но ни гроша
на долгий путь домой не нахожу…
И истлевает в горечи душа.
Я вспоминаю милые снега -
и слёзы сами движутся к глазам.
И вслед за тонким дымом очага
в своей тоске лечу я к небесам.
И с тех высот - смотрю на дом родной,
давясь слезой и дымом тем седым.
Вернись, душа…
Вернитесь все домой,
как на маяк, спеша на этот дым…
СТИХОТВОРЕНИЕ О СБЕЖАВШЕМ СТИХОТВОРЕНИИ
Ну, где ж оно?
Где мне искать его,
стихотворенье, что сбежало прочь?..
Душа не хочет видеть никого,
ей день - не день, и больше ночь - не ночь.
Боль, как пиявка, кровь из вен сосёт.
От горя чахнет естество моё.
Где панацея? Кто мне принесёт?
Мне и со свечкой не найти её!
Оно сбежало!.. Словно ангел, ввысь
на белых крыльях взмыло, трепеща.
А, может, в сеть попалось, точно рысь?
Ну, как я мог сказать ему: «Прощай?..»
Вспорхнули рифмы, точно стайка птиц.
Как будто - сам я от себя сбежал.
Но кто же там, держа копну страниц,
лёг на диван, где раньше я лежал?
Но кто же там до третьих петухов,
корпит над словом, утирая пот?
Знать, не один я с дерева стихов
сорвался вниз, как перезрелый плод…
Ушло стихотворенье от меня.
Как солнце - в тучи. Как луна - в туман.
А день назад иль, может быть, два дня
оно казалось - длинным, как роман.
Оно ко мне в окно из‑под небес
влетало в мае с криком журавлей,
и расцветал в сознанье строчек лес,
и становилось в сердце мне теплей.
Оно дрожало на краю земли,
словно июльский переспелый зной,
и этот образ, что вставал вдали,
меня манил куда‑то за собой.
И край любой - меня встречал, любя,
и лил мне в сердце песен благодать…
И вдруг - всё стихло. Я смотрю в себя -
и, чья душа там - не могу узнать.
***
Казалось: счастьем - дышит вся Земля,
любовь живёт за каждым поворотом.
Я дали дум, как агроном поля,
прошёл сто раз, не видя в том работы.
Я столько раз шагами измерял
любви необозримые просторы.
Я в небеса, как ласточка, нырял
и ливнем падал на леса и горы.
Но всё - погасло… Вести о тебе -
едва доходят… Ну куда всё делось?
То ль ветер дунул, то ль самой судьбе
свечу любви задуть вдруг захотелось?
Слезою капнув, наших чувств свеча
прикрыла вдруг дрожащие ресницы.
Ещё душа светла и горяча,
ещё в глазах огонь любви искрится,
ещё, бросая взгляд из‑за плеча,
она мне что‑то рассказать стремится…
Но уж подходят грозы, грохоча,
и грозно блещут молнии‑зарницы.
…Но есть - надежда. Ведь свеча любви -
вновь может вспыхнуть от удара молний,
и снова счастье загудит в крови,
и дали дум - дыханье рифм наполнит…
СУДЬБА
Тёмной ночью,
раздирая юбку в клочья,
кто сквозь лес идёт, сметая пот со лба?
Ты - судьба?..
Кто, как в сказке,
в сумасшедшей скачет пляске,
сунув сдуру пальцы в щель столба?
Ты - судьба?..
Кто волною
на скалу идёт войною,
не боясь ни смерти, ни суда?
Ты - судьба?..
Кто с пелёнок
жизнь ведёт, как кукушонок,
говоря, что жизнь на радости скупа?
Ты - судьба?..
Слёз - не надо.
Кто всегда прочней каната?
Кто, как Бог, права, хоть и - слепа?
Ты - судьба.
Перевод Николая ПЕРЕЯСЛОВА
Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа
Нет комментариев