Задача

Дело, конечно, не в гимназии, а в том, что была Пасха, а я был влюблён в гимназистку Ни­ночку Шамраевскую, которая разбила взлелеянную мной надежду похристосоваться с ней, заявив, что она с мужчинами не христосуется…

- Почему, Нина Аркадиевна?

Она только пожала плечами и вспыхнула.

Это было после Светлой заутрени, когда и в церкви и около неё звенели поцелуи, а я, после долгих мук ожидания подходящего момента, поймал Ниночку при выходе из церкви и, воскликнув многозначительно вопросительно «Христос Воскресе?», сделал соответ­ствующее ожидаемому поцелую движение.

- Почему? Древний обычай. Поём «и друг друга обымем», а вы даже похристосоваться отказываетесь! А я целый год ждал этого…

- И вот поэтому‑то и не хочу.

И вот задача № 1299! Кто‑то купил карету, седло и лошадь за довольно значительную сумму и заплатил за карету вдвое больше седла, а за лошадь втрое боль­ше кареты,- узнать, сколько этот «некто» заплатил за каждый предмет…

Когда я зашёл к Шамраевским, чтобы поздравить родителей Ниночки, их не оказалось дома. Нельзя сказать, чтобы я, встреченный Ниночкой, огорчился отсутствием её родителей. Я торопливо повесил пальто на вешалку и последовал за Ниночкой, как подобает визитёру, в зал, где сверкал Пасхальный стол и весен­нее солнышко, пахло сдобными куличами и цветущей сиренью, куст которой украшал нарядный стол и был похож на Ниночку, нарядившуюся во всё белое и укра­сившую свою головку веточкой от этого куста.

- Хотите пасхи… или ветчины… Пожалуйста, не церемоньтесь! Вера! Иди к нам.

Появилась Ниночкина подруга Вера, некрасивая белесоватая девушка с веснушками на лице и с косич­кой, напоминавшей телячий хвост.

- Что, не решила?

- Нет, не выходит.

- Проклятая задача!

Поинтересовался, в чём дело. Как ни бьются, не мо­гут решить заданной на пасхальные каникулы задачи.

- По алгебре, с иксом, легко решить, а вот без ик­сов не можем…

- Вы, женщины, вообще не математики…- ска­зал я, играя перчатками.- Отвлечённое мышление не ваша область!

- Скажите, пожалуйста! А Ковалевская?

- Только и есть, что Ковалевская. Одна ласточка весны не делает.

- Попробуйте - решите! Папа и то не решил…

- Хотите на пари?

Девушки переглянулись, молчаливо обменявшись согласием:

- На что? Хотите на веточку сирени?

- А дискресион!

На лице Верочки застыло недоумение, Ниночка вспыхнула.

- На что?

Нина, смущённо краснея, объяснила подруге:

- Если решит, то может потребовать, что взду­мается.

- А если у меня нет этого? - испуганно спросила Вера.

- Я не потребую невозможного.

Молчание. Переглядка. В глазах Верочки - во­прос, глаза Ниночки - в стыдливой туманности.

- Так как же? Согласны?

- Он всё равно не решит! Я в этом уверена,- бросает Верочка.

- А вдруг решит?

Отошли в сторонку, пошептались. Издали:

- А если не решите?

- Тогда вы требуйте, что угодно! Конечно, исклю­чая невозможного…

- Сочинение о значении монастырей написать можете? - спросила Вера.

- Зачем ты открываешь свои карты? Потребуешь и кончено!

- Я - сочинение… А ты?

- Я не скажу. После узнаете…

Снова совещание шёпотом и потом:

- Идём в мою комнату! Мы согласны.

Девичья комната. Радостная, сверкающая белиз­ной и непорочностью. А на столе - хаос: решали про­клятую задачу. Уселись.

- Вот! № 1299,- подставляя раскрытый задач­ник, сказала Нина и, ткнувши ручкою в задачу, сделала кляксу.

- Ах, проклятая!…

Верочка слизнула кляксу и долго полоскалась око­ло умывальника. Я погрузился в чтение и обдумывание задачи, а Ниночка стояла за моей спиной и благоухала сиренью. Это мешало мне сосредоточиться. Я ощущал близость любимой девушки и плоховато соображал. Уже Верочка привела свои толстые губы в порядок и посмеивалась, стоя напротив меня. Я мычал, погла­живая свою голову, и начинал краснеть.

- Ага! Что? Вот и не хвалитесь в другой раз.

Удивительно! Я мастерски решал арифметические задачи более сложной конструкции, со множеством водоёмов и спускных и напускных кранов, а тут не уз­навал самого себя.

- Гм… Допустим, седло стоит икс рублей…

- Э! С иксами? Этак‑то мы и сами решили!

- Да, да… вам надо без иксов?

- Вот то‑то и есть!

Ниночка склонилась над моей головой, пожирая глазами знаки, бросаемые мной пером на лист бу­маги. Дышала мне в затылок, щекотала завитком во­лос, и все мои математические способности улетали, как дым раскуриваемой в волнении папиросы.

Девушки радостно хихикали и уже совещались в уголке около окна, что им от меня потребовать, когда любовная взволнованность на минуту освободила моё сознание, и я точно прозрел вдруг и победно ухмыльнулся. При помощи приведения к единице! Нет ничего проще… Самое дешёвое - седло = 1, тогда карета - 2, а лошадь = 2½З, то есть 6. Всего частей…

- Готово!

- Сколько? Сколько?

Ниночка выхватила задачник и устремилась в отдел «ответов». Вспыхнула до ушей и прошептала:

- Верно…

- Ну, как вы решаете? Без икса?

- Без всяких иксов! Извольте…

Всё проделал на бумаге ещё раз и победно обозрел смущённых девушек.

Растерянность. Досада. Точно не рады, что я сделал им задачу.

- Хотите ветчины? Вы так мучились, что навер­ное - проголодались?

- Ветчины не надо, а вот… проигрыш… требую.

- А что вы хотите от нас? Только без глупости, пожалуйста! - говорит Ниночка, а сама уже в испуге и волнении.

- Я требую один поцелуй!

- Ни за что! Я так и знала…- обиженно бросает Ниночка.

- А если знали, то зачем же согласились?

Опять в уголке. Совещаются шёпотом. Слышу об­рывки фраз. Верочкин шёпот: «на Пасхе можно… все христосуются!»

- Согласны!

Подошла смущённая Верочка и сказала:

- Ну, Христос воскресе!..

Трижды поцеловался с Верочкой. Поднял глаза на Нину, стоявшую у окна и насмешливо смотрящую на нас с Верочкой.

- Нина Аркадьевна! Я жду!

- Чего? Вы уже получили! Вы потребовали один поцелуй и получили его…

Но тут я нашёл горячую поддержку со стороны Верочки:

- Почему я одна должна платить пари? Это уж жульничество с твоей стороны! Если бы я знала, то…

- Я назначал поцелуй для каждой из вас…

- Конечно! Нинка, не вздорь! Зачем же ты меня подвела?..

Подруги поссорились. Верочка выпорхнула из ком­наты. Я сидел у стола в трагической позе. Нина побе­жала за подругой и вернулась:

- Вот не ожидала! Верка обиделась и ушла…

- Разрешите и мне…

Я пожал плечами.

- Ну, не сердитесь на меня… Я не могу… Мне… стыдно…

Умоляющий взгляд, виноватый и покорный…

- Христос воскресе!

- Ну… воистину…

Опустила головку. Закрыла глаза. Спрятала губы. Трижды поцеловал горящую пунцовую щёку. Нина убежала в дальние комнаты. На полу осталась веточ­ка сирени с её головки. Поднял, поцеловал веточку и ушёл, полный победной радости и ликования. Шёл и хотелось плясать под музыку красного Пасхального звона…