Защитим Казань!

1
Поволжье — называется наш край. Красивы берега Волги. На берегах — деревни. Солнце заходит за околицу этих деревень. Лучи закатного солнца скользят по замшелым лыковым крышам, рассыпаются по верхушкам деревьев, поиграв с тёплым ветром, осыпаются на палую золотистую листву и сухую траву…
А как сядет солнце, молодухам пора корову доить. От которой — ведро, а от которой — ковшик. Ведро молока — редкость. В доме, где есть такая корова, у всех и нос, и рот в катыке да в сметане, и дети крепкие, и дочери красавицы. Видно, поэтому красивые девки не на каждом шагу попадаются.
Вот берег Волги. По тропинкам к берегу красные девицы по воду идут. Словно горячие угли светятся янтарные бусы; фигурка литая, красой своей личику под стать; только на селе встретишь такую нежную лёгкую застенчивость; серебряный голос подобен звону екатерининских монет, что к косам подвешены; порой пробежит улыбка, как лёгкая волна по воде, овеянной утренним ветерком — всё это добавляет красоты Волге, и оживает неодушевлённая река.
В зарослях тальника травы благоухают. Вся эта зелень угаром молодости пышет. Подрастают девушки, под ивами ходят по воду с голубыми вёдрами на коромыслах, катыком питаются, холсты ткут, кого-то под окошком ждут, о неслыханных-невиданных вещах сплетничают, и с каждым днём всё краше становятся. Словно румяное яблочко в молоке — наливаются, хорошеют. 
И пускай подрастают!
Сено косишь, денег заработаешь, а там, глядишь, и женишься.

2
Как же, женишься, куда там. Тревожные новости острыми кошачьими коготками сердце скребут.
— Вчера, оказывается, Симбирск взяли. 
— К Казани приближаются… — когда такое постоянно над ухом звучит, тут уж и не до женитьбы, и не до всего остального.
Наспех собранные красные отряды в большинстве своём разбежались под вражеским огнём, подставив тем самым и Казань под угрозу. В то время наши отряды взяли себе нехорошую привычку: если приходилось отступать из какого-нибудь города, то так и без остановки пятились до следующего города. Вот и сейчас такое произошло. Уже несколько дней как на улицах Казани стали попадаться красногвардейцы из отступивших отрядов. С каждым часом их число всё растёт. Теперь эту волну трудно остановить даже самыми жёсткими мерами. 
Сведений с фронта толком не поступает. Все надежды Казани связаны лишь с эшелонами, которые должны прибыть из Москвы. Так ведь когда они прибудут? Из Москвы-то они выехали, да где-то на полпути застряли. А враг их дожидаться не будет, он неуклонно сюда продвигается. 
Встал центральный вопрос: как защитить Казань. Если Казань будет сдана, если несмотря на беспримерный героизм и самоотверженное сопротивление неприятель войдёт в город, то будут разгромлены наши последние силы в Поволжье. Враг не остановится в Казани. Он двинется на Нижний… А затем на Москву… Нет, так не годится. Надо что-то делать. С невиданной доселе храбростью надо защитить Казань. Даже если не хватает сил, даже если знаешь, что сил не хватает, всё равно защищай Казань!
— Защищай Казань!
Потому что в голове не умещается, как можно отдать Казань в руки врага. Только как её защитишь?.. Как эти крохотные силы распределить на каких подходящих для обороны участках… Может быть, Верхний Услон подойдёт, а может, Нижний Услон… Может быть… Чёрт его знает, где удобнее… Но всё‑таки надо попробовать Верхний Услон. Говорят, батарею стоит разместить там — будет то, что надо. Говорят, если поставить здесь несколько орудий и подкараулить неприятеля, то, вероятно, удастся отстоять Казань…

3
К вечеру пришло известие, разрывающее жилы сердца: 
— Все наши отряды, погрузившись на пароходы и баржи, ретируются по Волге. Чтобы отрезать противнику водный путь, дан приказ затопить несколько барж. В Нижний Услон отправляются пушки. Но это нисколько не облегчает положение. Артиллеристы, поддавшись панике, разбегаются на полпути. Близится ночь, а с ней зловещая тишина — затишье перед бурей.
В эту ночь ни на одной из дорог, ведущих к Казани, не видно сил, способных остановить врага. Утром становится известно, что вражеский флот приближается к пристани, противник всего в двадцати верстах. Как назло, на наших вооружённых артиллерией пароходах снаряды на исходе. Подошли к пристани с намерением попытаться пополнить запас снарядов, застали там одинокого седобородого сторожа.
— Дед, не видал ли наших пароходов?
— Видал, уехали уж.
— Давно ли?
— Да порядком. Больше часа прошло… — не успел он договорить, как из-за песчаных береговых откосов показались пароходные трубы. Это были вражеские пароходы, подвозящие в Казань «непрошеных гостей».
Красивые пароходы, что твои лебеди. На буксире тянут баржи, на баржах — солдаты. Видимо, противник намеревался незаметно подкрасться к пристани, огонь не открывает. Наши не выдержали, из казарм на берегу послышались винтовочные выстрелы. Спрятанное где-то наше орудие неторопливо послало свой первый привет. Снаряд попал в один из пароходов, тот загорелся. Чехи развернулись в сторону Услона и принялись маневрировать.

4
Утром у пушек окончательно развязались языки. Над Казанью одну за другой смертельную траекторию чертят снаряды. Звуки выстрелов приближаются к центру Казани. Каждый переулок под огнём. Снаряды начали разрываться прямо рядом со штабом. Оконные стёкла изрешечены свинцом. 
Попавший в один из складов рядом с вокзалом снаряд вызывает пожар. Огонь распространяется во все стороны. И — начинается паника… Паника — другими словами страх, которому не видно конца. Человек, охваченный паникой, не осознаёт, что происходит вокруг, не понимает, что делать. Бросается то туда, то сюда. В голове лишь одно: любыми путями спастись от неминуемой гибели.
Однако вокзал пока по-прежнему в наших руках. Поезд готов к отправлению. Но куда запропастился машинист — неизвестно. После некоторых поисков его находят. Поезд, с трудом набирая скорость, отдаляется от вокзала. Ни осыпающие его со всех сторон пули, ни брошенные гранаты не могут его остановить. Постепенно звуки стрельбы стихают и наконец совсем не слышны. 
На пути попадаются красные эшелоны, направляющиеся в Казань. Все едут освобождать Казань от чехов. Наш отряд тоже хотел бы присоединиться к ним, но отдан приказ ехать в Свияжск, его нельзя не выполнить. Возможно, там нас ждут не менее важные дела и ещё большие, чем здесь, трудности. Будь что будет, вверили всё паровозу. 
— Кр-рути, Гаврила-а-а…

5
Возле Свияжска выстроилась живая плотина, чтобы преградить путь противнику — но также и остановить отступающих. В мозгу у каждого красноармейца прочно засела мысль:
— Не сдадим Свияжск и мост через Волгу!
Даже шестидесятилетний Садык-бабай это твердит.
Разместились в грязных бараках, безвылазно здесь пребываем. Настроение поднялось, когда возле нашей маленькой станции остановился громадный поезд со стальными стенами. Вслед за поездом один за другим подходят новые отряды. Свияжск грозно ощетинился хребтом, усеянным стальными шипами, готовясь вонзить их в противника. И вот — начинается битва за то, чтобы вернуть Казань.
Вскоре быстрые, как ласточки, прибыли с Балтики миноносцы со скошенными носами. Это прибавляет всем бодрости, веры в победу.
Опираясь на поддержку береговой артиллерии, миноносцы с беспримерной храбростью атакуют врага. Тем временем отряд противника, подойдя с тыла к станции Тюрлема, открывает оттуда огонь. Отправленный против него бронепоезд, наехав на повреждённый участок железной дороги, сходит с рельсов. Выход из строя этого прикрывавшего нам спину железного богатыря всех нас приводит в замешательство. Войска противника находятся от нас всего в двух-трёх верстах. Тыл и фронт сливаются. Граница между ними стирается. Все взялись за оружие, чтобы во что бы то ни стало не дать продвинуться ни на шаг врагу, вплотную подступившему к станции. Окрестности усеяны лошадиными трупами и телами людей.
И вот в этот момент героическим порывом защитников Свияжского участка, которым не оставалось путей отхода ни вперёд, ни назад, противник опрокинут. Только что выстрелы гремели у порога, теперь звуки стрельбы перемещаются вслед за отступающим врагом в соседние сёла, на берега Свияги, к Услону. Наша победа начинается отсюда: с обгоревшего здания вокзала, со злосчастных останков опрокинутого бронепоезда, его искорёженных стальных рёбер на опушке леса. А в начале сентября пароходы с нашими отрядами плывут к Казанской пристани.

6
Гладь Волги тиха. В небе мерцают бесчисленные рои звёзд. Лунный свет озаряет разрушенные печи в развалинах изб, развевающиеся рыжие шевелюры берёз и волны, плещущие в борт парохода. Неожиданно просторы Волги огласились грохотом. Спрятанная на берегу батарея белых открыла по нам прицельный огонь. По палубе парохода стелется едкая пороховая гарь. Стаей золотых галок слетают с бортов парохода искры и рассыпаются по поверхности воды. Пушке отвечает пушка. Ответ этот суров. Безжалостен. Наши орудия не скупятся на такой ответ. В результате батарея белых подавлена.
Когда пароходы приближаются к Казани, на пристани по-прежнему ни души… Только на улицах Бишбалты идёт перестрелка. Скоро и она стихает… И вот, спустя месяц после того, как была оставлена Казань, под красными знамёнами батальоны победителей стройными колоннами входят в город.
Красивы берега Волги. По берегам — деревни… По листьям тальника вдоль кромки воды скользят солнечные лучи. По тропинкам меж ив ходят по воду красивые девушки. Льются по просторам Волги их песни про храбрых джигитов.
Сентябрь 1927