История первой Казанской гимназии

Разархивация
Казань №9, 2008

В восемнадцатом веке всё российское образование было сосредоточено в духовных и военных учебных заведениях. Первая светская гимназия возникла при Петровской Академии наук в 1726 году. С открытием в 1755 году первого российского университета в Москве при нём немедленно создали вторую российскую гимназию. Куратор университета И. И. Шувалов поставил перед ней задачу «подготовлять учащихся к слушанию университетских лекций». Очевидно, этого источника пополнения студенчества недоставало, и руководство университета возбудило вопрос о создании гимназии на периферии. Но где именно?

Императрица Елизавета

Академик У. Э. Фишер предложил: «Если новые в разных городах Российского государства гимназии употребить запотребно рассуждено, то, по моему мнению, прежде всего надлежит гимназию основать в Казани. А когда ученики, по прошествии двух или трёх лет, окажут своё прилежание и успехи, тогда по малу можно оные гимназии разводить и в других городах Российской империи».

Академик понимал выгоднейшее положение Казани, форпоста, открывавшего пути на Урал и в Сибирь, на север и южные просторы Туркестана, в низовья Волги и на Кавказ. Учтено было и то, что в Казани имелся кое-какой опыт обучения в цифирных школах Петровского Адмиралтейства, приходских училищах, Духовной семинарии, школах батальонных кантонистов.
21 июля 1758 года с подачи Московского университета Елизавета Петровна подписала Указ об основании Казанской гимназии. Это была третья гимназия в стране и первая в российской провинции. Ей суждено было сыграть уникальную роль в становлении регулярной системы российского образования. Оставаясь на протяжении почти полувека единственным учебным заведением подобного рода, Первая Казанская обеспечивала учительскими кадрами многие губернские города России, где постепенно появлялось много разных школ. Одновременно множество выпускников гимназии шли на государственную службу. Уже в первый период своего существования она дала путёвку в жизнь многим знаменитостям, среди которых выдающийся русский поэт и государственный деятель Г. Р. Державин, статс-секретарь Екатерины II и сенатор В. С. Попов, сын первого директора гимназии Михаил Верёвкин, ставший боевым генералом и в 1791 году отвоевавший у турок Анапу.
Елизаветинская гимназия развивалась трудно. Тогдашнее состояние средств сообщения делало почти невозможным управление ею Московским университетом. Квалифицированных учителей не хватало, деньги поступали нерегулярно, только в 1762 году гимназия получила собственное помещение — два свежесрубленных двухэтажных дома в приходе Грузинского образа Богоматери. Тем не менее число учащихся росло, в 1762 году их было сто девятнадцать, в 1773 году — сто двадцать пять.
Казанская гимназия создавалась по образцу Московской, однако сразу же в ней возникли существенные особенности. Особый Устав её разработал Юлий Иванович фон Каниц, возглавлявший гимназию с 1764 по 1781 год. Талантливый педагог и организатор, он сумел с учётом казанских обстоятельств упорядочить как учебную часть, так и бытовые условия, поддерживать дисциплину. Его Устав никем не утверждался, но введён был де факто и действовал до 1786 года. Именно фон Каниц расширил преподавание иностранных, в том числе восточных языков, ему принадлежит инициатива организации гимназических театральных постановок. Это по его настоянию Первую гимназию «для приращения её знатности и славы» стали называть Императорской.

И. И. Шувалов

А. Казем-Бек

С. Т. Аксаков
В 1774 году на город как ураган обрушилось пугачёвское восстание. Все учителя, обслуга и ученики старше шестнадцати лет участвовали в обороне города, но вынуждены были отступить в крепость. Пугачёвцы дотла сожгли гимназические дома. После такого погрома гимназия ютилась во временных пристанищах сперва в Татарской слободе, затем в доме купца Пушникова на Проломной, наконец генерал-губернатор князь Мещерский приказал поправить два казённых дома в Крестовоз­движенском приходе и вселил в них гимназию. В тот момент она насчитывала двенадцать учителей и девяносто учащихся.
25 августа 1785 года Екатерина II подписала Указ о народных училищах, предусматривавший создание в каждом губернском городе Главного народного училища. Первая Казанская гимназия включалась в число таких училищ и передавалась из ведомства Московского университета заботе Казанского Приказа общественного призрения. Гимназия теряла все свои привилегии и всё имущество. Она сопротивлялась, в 1787–1788 годах гимназисты всё ещё продолжали ходить учиться на квартиры к своим старым учителям. В 1788 году директор гимназии Листов представил в Приказ свой последний отчёт. Так в истории гимназии получился десятилетний перерыв.
В 1797 году генерал-губернатор князь П. С. Мещерский обратился к императору Павлу I с просьбой восстановить Казанскую гимназию. Реакция была на удивление скорой, царь ответил из Гатчины, что согласен. А приехав в Казань, император 29 мая 1798 года лично подписал Устав восстановленной гимназии и тут же дал указание передать ей почти построенное для губернского присутствия здание на улице Воскресенской и перевезти в Казань из Новороссийска богатейшую библиотеку покойного Светлейшего князя Потёмкина‑Таврического.
Пока достраивали здание на Воскресенской, гимназия открыла занятия в крепости в помещениях присутственных мест. В новый дом на Воскресенской она переселилась в сентябре 1799 года. Первыми учителями стали прибывшие из Московского университета Н. М. Ибрагимов, Г. И. Карташевский, Л. С. Левитский и И. И. Запольский. Первые директора гимназии часто менялись, плохо занимались делами и не оставили существенного следа в её истории. Фактически хозяином гимназии при них был весьма энергичный и властолюбивый учитель истории и географии И. Ф. Яковкин, который одновременно являлся гимназическим инспектором. В 1804 году его назначили директором гимназии.

М. Н. Мусин-Пушкин

В. С. Попов

Первая гимназия
Крутой поворот в развитии российской системы образования произошёл с воцарением Александра I. В его реформах образованию придавалось приоритетное значение. В 1802 году было создано Министерство народного просвещения и Главное правление училищ при нём. Страну разделили на шесть учебных округов. Самым большим оказался Казанский — полтора десятка губерний, включавший Поволжье, Урал, всю Сибирь и Кавказ. Пока в Казани ещё не открылся университет, фактическим центром округа была Первая гимназия. По сути дела, она исполняла эти функции до 1812 года, до создания в Казанском университете педагогического института и училищного комитета.
Образовательная система должна была строиться в четырёх звеньях: приходские и уездные училища, губернские гимназии, университет. Гимназия предполагалась в каждом губернском городе. Конечно, это требовало времени, но процесс пошёл. В начале девятнадцатого века в Казанском учебном округе гимназии открылись в Пензе, Астрахани, Нижнем Новгороде, Перми, Симбирске, Тобольске и Вятке.

Преподаватели

В общем «Уставе народных училищ, подведомых университетам» от 5 ноября 1804 года провозглашалась всесословность образования: «в гимназии принимаются всякого звания ученики». Категорически запрещались телесные наказания. Вообще, этот устав отражал либеральные идеи, характерные для «дней Александровых прекрасного начала», как его назвал Пушкин. К сожалению, нельзя сказать, что этот благой порыв был необратим. Дворянство яростно сопротивлялось новым веяниям, и к Николаевской эпохе в гимназиях насчитывалось не более четверти детей из разночинцев. Что касается Казанской гимназии, то в ней и в первое её столетие разночинцев было больше, чем дворян. Она всегда была наиболее открытой в ряду подобных заведений.
Почему так получалось? Эта особенность, как, впрочем, и другие особенности Казанской гимназии, во многом определялась её первородством. Возникшая раньше других, она свой собственный положительный опыт всегда ценила выше пожалованных регламентов. Именно поэтому в ней трудно приживались новые нормативные акты. Даже с введением регулярной образовательной системы Казанская гимназия не могла стать типовой. Особенностью её и великой заслугой было то, что в ней преподавались восточные языки, что делало гимназию уникальной.
Начало этому положил ещё первый директор елизаветинской гимназии М. И. Верёвкин, когда было введено преподавание татарского, а следом калмыцкого языков. Дальше пришла настоящая слава, потому как Первая Казанская всё более расширяла изучение восточных языков. Кроме арабского и персидского в разные время преподавались монгольский, китайский, маньчжурский, армянский, санскритский, не говоря о турецком, татарском, калмыцком... Среди преподавателей были очень квалифицированные специалисты, в том числе носители языка «из природных азиатцев». Именно гимназия заложила основу создания знаменитой востоковедческой школы Казанского университета, которая оплодотворила и европейскую ориенталистику.
В гимназии преподавали три поколения Хальфиных — Сагит, Исхаки Ибрагим, долго и успешно работал там Мухамед Галей Махмудов, персидскому обучали Александр Казембек и его брат Абдюсеттар (Николай), а чуть позднее Николай Сонин (Ибрагим Багиров), монгольскому языку учили лама Никитуев, А. В. Попов, К. Ф. Голстунский, китайскому — архимандрит Даниил, подготовивший себе смену из гимназиста Н. И. Зоммера. Когда открылся университет, а в нём Во­сточный разряд, в Казани возникла блестящая последовательность подготовки востоковедов самой высокой пробы. Особенно процветала эта замечательная связка в эпоху Н. И. Лобачевского. Попечителем Казанского учебного округа в то время был М. Н. Мусин‑Пушкин, неравнодушный к ориенталистике, а директорствовал в гимназии в течение четверти века Николай Алексеевич Галкин, тоже немало содействовавший развитию этой традиции.

Преподаватели и гимназисты

Впрочем, в ту эпоху имперское правительство также проявило большой интерес к восточной проблематике и поощряло как исследования, так и подготовку соответствующих кадров. Переезд в Санкт-Петербург Мусина-Пушкина, назначенного попечителем столичного учебного округа, имел последствия. Без него не обошлось в подготовке Указа Сенату от 22 октября 1854 года, провозгласившего открытие в Петербургском университете факультета восточных языков. В связи с этим в Казани в гимназии и университете прекращалось преподавание восточных языков (оставался только татарский), финансирование переадресовывалось в Санкт‑Петербургский университет, туда же переводились профессора-ориенталисты и многие студенты, туда же ушли восточные манускрипты, книги и коллекции.
Так казанская школа востоковедения, основание которой положила Первая гимназия, стала широко известна не только в стране, но и за её пределами. Высокий авторитет этой школы выразился в том, что семь её представителей были избраны в Императорскую Академию наук. И этим стоило гордиться. Однако так хочется присоединиться к сожалениям попечителя Казанского учебного округа П. Д. Шестакова, который писал в отчёте за 1865 год: «Я не могу сродниться с грустной мыслью, что восточный факультет навсегда оставил Казань; я остаюсь в надежде, что этот факультет рано или поздно возвратится на свою настоящую почву и чем скорее это сделается, тем лучше для него и для России».
И ещё одна особенность Казанской гимназии, вытекающая из её первородства, состояла в том, что она изначально действовала как ответственный и полномочный центр культурной жизни края. Не случайно именно при ней была создана знаменитая Азиатская типография. Инициативу проявил муфтият, который в ту пору находился в Оренбурге: мусульмане просили царя об организации изданий Корана. По Высочайшему Указу Сенат выделил стан и шрифты и решил, что такая типография должна обосноваться в Казани под эгидой Первой гимназии. В 1801 году отставной прапорщик Габдельгазиз Бурашев привёз оборудование в Казань. Типографию разместили в одном из лучших помещений нового дома. В 1806 году её переместили во вновь выстроенный дом, который стал называться типографским. Печатали не только Коран. В 1809 году вышла «Азбука и грамматика татарского языка с правилами арабского чтения» Ибрагима Хальфина, который занимал должность цензора. Чуть позже он издал ещё ряд работ. Служители типографии из природных татар накопили богатый опыт книгопечатания, стали прекрасными мастерами и впоследствии распространили книжное дело среди других тюркских народов Центральной Азии и Кавказа.
Университет получил и другую важную составляющую наследства Первой гимназии — библиотеку. Когда Павел I повелел привезти её из Новороссийска, директор гимназии П. А. Соколов в том же 1798 году командировал учителя немецкого языка Богдана Линкера с двумя инвалидами со строгой инструкцией точно по описи принять и доставить книги в Казань. Линкер нашёл библиотеку в заброшенном состоянии, без учёта и документов хранившуюся навалом. Он добросовестно описал все книги и предметы из потёмкинской коллекции редкостей и в марте 1799 года привёз в гимназию более четырёх тысяч томов и значительное количество коллекционных предметов. Общий вес этой добычи составил 429 пудов, для перевозки потребовалось восемнадцать подвод. Так было положено начало будущей университетской библиотеки.
Предтеча университета Первая Казанская гимназия сыграла огромную роль в период его становления. Возникший на её базе университет долго составлял с гимназией одно целое. Парадокс: поначалу создавалось впечатление, будто университет открыт при гимназии, а не наоборот, как утверждалось в Уставе 1804. И дело не только в том, что база была одна — прекрасный дом на Воскресенской, но и в том, что административную власть передали в одни руки — директор гимназии получил ещё необычный пост профессора‑директора университета. К тому же в первое время финансирование университета шло через гимназию. Что касается высшего начальства, то попечителя Казанского учебного округа академика С. Я. Румовского, крупного учёного, но к этому времени одряхлевшего, такое положение устраивало. Трудно сказать, что могло бы развиться из этой ситуации, будь во главе гимназии и университета другая личность. Но Илья Фёдорович Яковкин обладал недюжинной волей, большой изворотливостью ума и огромным властолюбием. Правдами, а чаще неправдами он умудрялся держать в порядке эту двуединую структуру.
Территориальное сожительство гимназии и университета продолжалось полтора десятка лет. За эти годы помещения стали тесными для двух учебных заведений, хотя к гимназическому дому были прикуплены соседние дома Тенишева, Кастелли и Спижарной. Только в 1811 году для гимназии был куплен и перестроен дом X. А. Молоствова на Воздвиженской улице, и она перебралась туда. Но в 1812 году из двух московских женских пансионов, подведомственных Опекунскому Совету императрицы, эвакуировали сто шестьдесят благородных девиц под присмотром тайного советника Баранова, и губернатор Б. А. Мансуров попросил Яковкина вернуть гимназию на Воскресенскую. Когда прогнали Наполеона и беженки вернулись в Москву, в 1813 году гимназия, наконец, перешла в своё здание. Однако 3 сентября 1815 года в страшном пожаре гимназические дома сгорели дотла. И вновь гимназия с оставшимся скарбом вернулась назад. Только 27 августа 1820 года она окончательно освободила помещения на Воскресенской и переехала в восстановленное здание на Воздвиженской.
С открытием университета главной задачей гимназии стала подготовка молодых людей к учёбе в нём. Уже в феврале 1805 года в студенты были переведены успешно закончившие гимназический курс. Первым в списке стояло имя Петра Кондырева, будущего профессора университета. Среди других знакомые имена: братья Василий и Дмитрий Перевощиковы, будущие академики, Александр Княжевич, будущий имперский министр финансов, Сергей Аксаков, братья Панаевы, Василий Тимьянский, Андрей Кайсаров, тоже будущие профессора университета. И с этого времени ежегодно Первая гимназия пополняла ряды студентов.
Попечительство Магницкого и ужесточение политики в двадцатые годы в какой-то мере воспринималось как искупление за либеральные грехи М. М. Сперанского. Подобные движения российской политической жизни (шаг вперёд — два назад) были характерны для ­всего девятнадцатого века. Но они вовсе не означали абсолютного застоя в развитии науки и образования. Гимназия и университет продолжали наращивать свой потенциал, накапливать опыт воспроизводства новых поколений интеллигентов. В Николаевскую эпоху, усилившую охранительную тенденцию в политике, университетские профессора формируют ряд заметных научных школ. Новый университетский Устав 1835 года окончательно разделил двуединую структуру, подчинив гимназию непосредственно попечителю и ликвидировав университетский училищный комитет. Гимназия перешла от павловского Устава 1798 года к Уставу 1828 года, который был общим для всех гимназий. Но и в это время Казанская гимназия сохранила свои особенности, в частности, востоковедческую подготовку. Больше того, число восточных классов возросло и гимназии пришлось купить в 1838 году стоявший рядом дом Уездного училища, а в 1839 году пристроить к главному зданию вместительное восточное крыло. В 1835 году в Казани открылась 2-я гимназия с исключительно своекоштным составом учащихся. В 1865 году её преобразовали в реальную.
Сильный удар был нанесён Первой Казанской гимназии Высочайшим решением 1854 года о переводе Восточного разряда в Санкт-Петербург. Она сразу же утратила свою главную изюминку, делавшую её уникальной. Однако уровень подготовки гимназистов оставался весьма высоким, и Первая Казанская в практиковавшихся тогда смотрах гимназий регулярно занимала первое место среди десятка в учебном округе. Достигалось это за счёт того, что в гимназии продолжали работать многие профессора и адъюнкты университета.
В 1868 году Первая Казанская гимназия широко и торжественно отметила столетний юбилей. Торжества длились три дня. Гимназия принарядилась, украсилась портретами царей-благодетелей и яркой иллюминацией. Над портретами Петра I, Елизаветы, Павла и царствовавшего Александра II было начертано: «Монаршими щедротами существует с 1758 года». В Казань приехало много гостей из разных гимназий учебного округа. На торжественном собрании всеобщий восторг вызвал Высочайший рескрипт на имя министра народного просвещения, зачитанный попечителем. Император среди прочего провозгласил: «Мы признали за благо присвоить Казанской первой гимназии наименование Императорской».
Пятнадцать преподавателей и чиновников гимназии были пожалованы орденами, младшим чиновникам и служителям выдали денежные премии. С общим обзором пути гимназии за сто лет выступил автор Исторической записки В. Владимиров, удостоенный ордена Святого Владимира 4-й степени. В обзоре говорилось, в частности, что за сто лет в гимназии учились семнадцать тысяч человек. Только для университета гимназия подготовила семьсот студентов. 
Юбилей проходил в благоприятных условиях. Россия становилась на путь общей модернизации, реформы шестидесятых-семидесятых годов значительно меняли лицо страны. Устав учебных заведений 1864 года утверждал принцип всесословности образования. Гимназия объявлялась главной формой общего среднего образования, в гимназиях вводились полномочные педсоветы.
Преобразования получили поддержку общественности, в том числе крупных чиновников и просветителей. Но и в эту новую эпоху проявилась хроническая российская болезнь, синдром попятного движения. Возглавил его граф Д. А. Толстой, ставший в 1866 году министром народного просвещения, он же был и обер-прокурором Синода. «Распространение между мещанами и крестьянами гимназического образования бесполезно», — утверждал он и повсеместно насаждал так называемые благородные пансионы, то есть закрытые для недворян учебные заведения.
Устав 1864 года предполагал деление гимназий на классические и реальные. В споре классицистов и реалистов Толстой выступил сторонником суперклассицизма. Этот метафизический спор на самом деле скрывал социально-политическую основу разногласий. Сторонники Толстого: известный консервативный публицист и издатель Катков, профессора Георгиевский и Неволин, чиновник и публицист Леонтьев настаивали на том, чтобы образование получалось «по состоянию». Позже Толстой принимает идею реальных гимназий или училищ, но рассматривает их как бесперспективные гетто, в которых неблагородные сословия лишены возможности продолжить образование в университете. Идеи, выдвинутые Толстым, настолько одиозны, настолько противоречат духу эпохи, что в Госсовете за его проект голосуют девятнадцать членов, а против — двадцать семь. Тем не менее Толстому удаётся получить у Александра II желаемое «быть по сему» и сформулировать свои идеи в Уставе 1871 года. Охранительная линия вновь одержала победу, как и в Николаевскую эпоху. Линию Толстого до конца девятнадцатого века продлил граф И. Д. Делянов.
Между тем гимназии, которых в России было к концу века многие сотни, развивались и совершенствовались, и далеко не в соответствии с регламентами, данными волей начальства. В значительной мере образовательная система и её составляющие действовали как автономный механизм, не зависящий от политической конъюнктуры. В условиях, когда новейшие социально-педагогические идеи становились достоянием широкой общественности, гимназия жила своей жизнью и часто поступала не по нормативам, а вопреки им. Первая Казанская всегда испытывала влияние университета. Лучшие университетские профессора были последовательными и страстными просветителями и глубже вельможных чиновников понимали проблемы народного просвещения.
Среди руководителей Первой Казанской гимназии встречались настоящие подвижники народного образования, талантливые педагоги и неординарные личности. Таким являлся Николай Алексеевич Галкин, замечательный врач, храбрый морской офицер, талантливый организатор. Сейчас мало кто помнит, что он был участником первой Антарктической кругосветки на шлюпе «Мирный» под командованием М. П. Лазарева. Закалённый моряк и опытный командир, он с 1826 по 1851 год являлся директором Первой гимназии, и она тогда достигла своего расцвета. Огромной любовью гимназистов и уважением казанской образованной публики пользовался Иван Александрович Сахаров. Выпускник словесного отделения Казанского университета, он всю свою жизнь посвятил делу образования. Работал в Казани инспектором гимназии, позднее был её директором, окружным инспектором казённых училищ учебного округа, а с кончиной попечителя Грубера фактически управлял им. Когда Иван Александрович скончался, на погост Кизического монастыря его проводила вся Казань. Тридцать пять лет у руля гимназии стоял способный педагог и отличный организатор Генрих Иванович Креленберг.
На рубеже XIX–XX веков Казанская Императорская (она единственная в России носила такой титул) гимназия превратилась в образцовое среднее общеобразовательное заведение классического типа. Как и прежде, она была главным источником пополнения Казанского университета. В последней трети девятнадцатого века его студентами стали многие выпускники гимназии, чьи имена составляют непреходящую гордость старейшего университета России. Среди них замечательные медики A. С. Догель, И. А. Праксин, В. М. Аристовский, B. Л. Боголюбов, А. Д. Сперанский, представители славной казанской химической школы А. Е. Арбузов, А. Я. Богородский, Д. М. Марко, А. Н. Реформатский, астрономы и математики Е. А. Болотов, А. А. Михайловский, В. А. Баранов, словесники и историки В. А. Богородицкий, И. А. Стратонов, М. К. Корбут, Н. Ф. Калинин... Многие из этих имён станут широко известны уже в XX столетии. Но и тогда было известно, и сейчас хорошо знают и помнят, что они вышли из старейшей российской гимназии.