Варткес, шампанское, вторая жизнь

Коронное блюдо и карточный король

Встречи Нового года в общежитии Московской консерватории были шумными, весёлыми и запоминающимися. Наверное, поэтому я никогда не уезжал в Казань, а, наоборот, Зельфира и до, и после замужества сама приезжала в Москву, чтобы в шумной компании встретить любимый всеми праздник. Это было для всех священнодействием, к которому готовились загодя. И это адреналинно-волшебство-ожидательное состояние иногда совершало настоящие чудеса! Вот одно из них.
Так сложилось, что основное мясное блюдо к праздничному столу всегда готовил я. Это делалось без всякого рецепта. Лакомства, которые, кстати говоря, нико­гда не повторялись, создавались по наитию и при этом вызывали всеобщее одобрение. Так должно было быть и в тот новогодний вечер, когда утром 31 декабря я проснулся абсолютно больным с температурой под 40 градусов. Не то что готовиться к празднику, а затем и встречать его, но даже просто сидеть в кресле я не мог — только лежать. Всю нашу компанию это повергло в сильное уныние, и в первую очередь, думаю, потому, что кроме меня никто (даже среди девочек) не решался взяться за мясное блюдо. Все понимали, что праздник испорчен. Но я не мог этого допустить! Обратившись к ребятам, с уверенностью заявил: «Сейчас 10 часов. Оставьте меня в комнате одного и не беспокойте. Постараюсь ­уснуть, а в 16 часов, чтобы оставалось достаточно времени для приготовления блюда, вы меня разбудите. Обещаю вам, что встану абсолютно здоровым». Не могу объяснить, откуда возникла эта уверенность, но всё произошло именно так, как я придумал. Проснулся без всякого намёка на болезнь, и успел приготовить вкусную еду. Это ли не новогоднее волшебство!
Бой курантов вперемежку со звоном бокалов с шампанским мы слушали в относительно небольшой компании, но после этого выходили из комнат и бродили по длиннющим коридорам всех пяти этажей, непременно обнимая и поздравляя каждого, кто встречался на пути. Особо разгулявшиеся студенты выносили из комнат в коридоры пианино, другие изобретали невообразимые музыкальные инструменты из всего, что попадало под руки, и начинался всеобщажный музыкальный гвалт, по сравнению с которым какофония нововенской композиторской школы воспринималась как пение ангелов. Это были ночи всеобщего консерваторского братства!

Но что-то я отвлёкся от Варткеса! Чтобы было понятно, как наш герой в считанные дни очаровал всё общежитие, нужно привести несколько примеров его повсе­дневного поведения. На вопрос: «не можешь ли одолжить немного денег до стипендии?», он снимал пиджак и со словами «посмотри там» эффектно бросал его в твои руки. Просящий залезал в один из карманов и извлекал оттуда впечатляющую пачку денег, из которой скромно брал парочку купюр, а остальные с уважением возвращал на место. Когда Варткес присоединялся к нашей компании для похода в театр или на концерт, на обратном пути он всех усаживал в несколько такси, которые колонной направлялись в общежитие. По ходу наш красавец останавливал движение возле одного из многочисленных киосков, в считанные мгновения (было даже ощущение, что для него всё было готово заранее) расплачивался, выхватывал из рук продавца полный пакет чебуреков или какой-то другой снеди и царственным движением отправлял кавалькаду дальше. А в общаге благодаря его пакету мы были обеспечены вкусным ужином.
Но довольно скоро ситуация резко поменялась. Варткес стал у всех просить в долг, объясняя это временными трудностями. Ребята, которые не сомневались в кредитоспособности товарища, ссужали его деньгами. Пару раз и я одалживал. Но вскоре узнал, что кроме меня он никому больше долги не возвращает. Не знаю, чем это можно объяснить, но даже когда за Варткесом окончательно закрепилась репутация некредитоспособного обманщика, произошёл такой случай.
В нашей компании мы любили играть в карты. Игры были разные, но все — на деньги: перебрасываться картами «на интерес» считалось бездарной потерей времени. Должен признаться, и я принимал участие в этих азартных нарушениях норм советской морали и даже преуспел в этом, завоевав славу удачливого игрока. Варткес, которому не давало покоя отсутствие у него этой «пальмы первенства», как-то, когда я остался на несколько дней в одиночестве (Лёшка, мой сосед, куда-то уехал), зашёл ко мне в комнату и предложил карточную дуэль, так сказать, один на один, чтобы окончательно определить, кто из нас Мастер. Я выразил сомнение, что в случае проигрыша, он сможет отдать долг, но в конце концов согласился. Битва была нешуточной! В результате он оказался должен мне внушительную (конечно, по студенческим меркам) сумму. Варткес встал, начал одеваться, зачем‑то взял самую большую кастрюлю и коротко бросил: «Пошли!» На улице поймал такси, привёз меня в ресторан «Домбай». Не раздеваясь, мы прошли сразу на кухню (!), где он что-то сказал поварам и оставил кастрюлю. После этого на той же машине подъехали к гастроному, где он предложил мне выбрать вино. С парой бутылок красного снова оказались в ресторане, где уже были подготовлены кастрюля шашлыка, разные закуски и зелень. С этим богатством вернулись в общежитие, где Варткес накрыл «поляну» и спросил: «Квиты?» Разумеется, я согласился, после чего мы пригласили друзей и хорошо посидели за этим богатым столом.
Все эти эпизоды были нужны, чтобы представить образ и прочувствовать сущность нашего приятеля, поскольку без этого было бы трудно понять, что же произошло в тот новогодний вечер, к рассказу о котором я так долго подбираюсь. 
Итак, 30 декабря 1979 года. Все приготовления к новогоднему празднику практически завершены: подарки приобретены, продукты, включая две бутылки «Советского шампанского», закуп­лены, настроение предпраздничное — кайф! Я в комнате один. Все, даже Зельфира, куда-то смотались. Стук в дверь, входит Варткес. «Слушай, старик, такое дело: у меня гости — очень нужно шампанское. Одолжи, пожалуйста, а я завтра же верну». Вы можете себе хоть на секунду представить, что в той ситуации на моём месте, зная всё, что нам было известно об этом человеке, вы бы рискнули расстаться с бутылками, весьма дефицитными, между прочим, в то время? Вот и я не могу. Сейчас не могу, а тогда, увидев молящие глаза, поняв, что для него это шампанское сейчас ­дороже и важнее, чем для кого-либо, почти не задумываясь, отдал обе бутылки. Конечно, взял с него обещание, что до завтрашнего вечера он их вернёт, иначе наш праздник будет безвозвратно испорчен, конечно, он эту клятву велеречиво дал, не раздумывая и не сомневаясь, но…

Когда вечером наша компания собралась и ребята узнали, что произошло, в их глазах я тут же превратился в предателя, изменника Родины и лоха-неудачника. Я же стоял на своём: «Варткес обязательно вернёт бутылки — он же обещал!» На меня смотрели как на последнего идиота, с которым и говорить-то не о чем.
31 декабря прошло в тревожном ожидании. В 16 часов в комнату ворвался Варткес и чуть не со слезами на глазах стал рассказывать, что объездил пол-Москвы — шампанского нигде нет. Я понял, что всё пропало, и только сумел промямлить: «Ты меня очень подвёл». Варткес исчез. Настроение у всех пропало, его не мог улучшить даже очень недурной праздничный стол, накрытый совместными усилиями. Тем не менее, торжество никто не отменял, мы расселись вокруг стола в ожидании новогодних курантов, под бой которых нам уже не светило запить глотком шампанского задуманное желание. Вдруг в 22:15 дверь широко распахнулась, и в её проёме нарисовался, как часто пишут в книгах, усталый, но довольный Варткес, который держал в руках две бутылки «Советского шампанского». С победным видом оглядев изумлённых окружающих, я как бы нехотя взял бутылки и поблагодарил его за то, что не подвёл. Позже мы рассмотрели на бутылках штампы легендарного ресторана «Арагви». Представляете, сколько стоило это шампанское вечером 31 декабря в топовом ресторане?! Так праздник был спасён, а мой рейтинг знатока человеческих душ резко пошёл вверх.

Год новый, жизнь «вторая»
В Казани, особенно в моей «второй» жизни, когда сформировалась полноценная ячейка общества, состоящая из детей, жены, мамы и меня, любимого, Новый год стал тихим, уютным домашним праздником. От этого он не потерял свою волшебность, тем более, что чувство ожидания новогоднего чуда мы прививали детям с раннего детства. Никогда не забуду восторженного изумления сынишки Фархата, ко­гда в полтора года он, проснувшись предновогодним утром, обнаружил вместо привычной гостиной волшебный сказочный лес. Он, этот лес, конечно, состоял всего из одной ёлки, но для малыша это было настоящим превращением. А самым большим чудом для наших пострелят, как, наверное, для большинства представителей подрастающего поколения, было и остаётся до сих пор ожидание подарка от Деда Мороза. Сколько ни пытались они поймать момент, когда же всё-таки волшебный дедушка умудряется незаметно для всех оставить свои дары под ёлкой (даже несколько раз по очереди просыпались в разное время ночи, чтобы подкараулить балагура), пока всё безуспешно. Дети уже подросли, но мне кажется, что до сих пор вера в Деда Мороза в глубине души у них сохранилась. Некоторое время назад на наши семейные посиделки стали приезжать из Самары моя сестрёнка с мужем. Стало ещё уютнее. 
31 декабря прямо с утра мы с Юлей начинаем готовить свои коронные новогодние блюда. На мне — непременный гусь с яблоками и изысканный салат из креветок, подаваемый в салатнице из кожуры ананаса. Юля специализируется на всевозможных закусках и салатах, в том числе, непременных оливье и селёдке под шубой. После обеда мы прерываем подготовку, садимся в авто и объезжаем городские ёлки, по пути забегая поздравить близких и друзей. После возвращения домой, доготавливая блюда, начинаем ожидать недостающих членов семьи. Когда все в сборе, садимся за стол, проводить Старый год. Тут обязательно нужно обратить внимание на убранство стола. Пару лет назад я понял, что жить так дальше нельзя! Стол на Новый год должен кардинально отличаться от повседневного! Немало времени и сил потратил на то, чтобы найти в интернет-магазинах необходимую посуду, ещё и подобрать её в одном стиле, а потом многократно получать в различных пунктах выдачи. Но оно того стоило! Теперь наш стол — настоящая зимняя сказка! Описать сложно, лучше раз увидеть. За культурно-развлекательную программу у нас отвечает дочь. Ляляша готовит всевозможные конкурсы, представления и другие приятные дурачества. 
Кульминация праздника — обращение Президента с гимном, бой курантов с брызгами шампанского, загадывание желаний с уверенностью, что они сбудутся! Весь вечер где-то в параллельном мире вещает включённый телевизор, но с каждым годом он нам становится нужен всё меньше и меньше, поскольку наши новогодние «старости» всегда гораздо более «свежие», чем поднадоевшие лица звёзд шоу-бизнеса, кочующие с канала на канал. А после всего этого — на улицу! Зажигать бенгальские огни, взрывать хлопушки, кататься на ледянках и просто дышать свежим морозным воздухом.