"Десятилетка": казанский феномен музыкального образования

Каких только названий не было у школы за её историю: Средняя специальная музыкальная школа при Казанской государственной консерватории; позднее в разные годы к слову «школа» присоединялись «лицей» и «колледж». С 2012 года приказом Министерства культуры Российской Федерации Средняя специальная музыкальная школа включена в структуру Казанской государственной консерватории и носит упомянутое в начале название.

В обиходе же все ученики, выпускники, педагоги и профессора консерватории называют школу родным и привычным именем «десятилетка». Откуда и ко­гда появилось такое название? Что оно подра­зумевает? Попробуем разобраться, а заодно познакомим читателей с этим уникальным видом музыкальных учебных заведений России.

К истокам

Начиная с 1930-х годов, в нашей стране накапливался опыт обучения детей с высоким уровнем музыкальной одарённости. Именно в этот период стали открываться музыкальные школы-десятилетки — особый, не имевший аналогов в других странах вид образовательных учреждений. Впоследствии они стали называться «средними специальными музыкальными школами», сокращённо — ССМШ1. Пройдя обучение у лучших педагогов, выпускники таких школ становились профессионалами высокого класса, многие из них составили музыкальную элиту нашей страны.

Историческая фотография здания бывшей частной женской гимназии Лидии Шумковой.

Работа с одарёнными детьми в России велась уже с последней трети XIX века. В Санкт-Петербургской консерватории с 1871 года существовало особое отделение — «приготовительное училище», в которое принимали детей до четырна­дцати лет. Туда поступали «одни только талантливые и вместе с тем те ученики, которые выбирают музыкальное искусство своею специальностью и единственным занятием в своей жизни», — писал Михаил Азанчевский, заведующий, а фактически — директор Санкт-Петербургской консерватории.

В 1887-м её основатель пианист Антон Рубинштейн определил младший возраст приёма на «приготовительное» отделение — с десяти лет. Срок обучения составлял шесть лет, а следующей ступенью были четыре года старшего или высшего отделения. При этом младшие отделения существовали только в классах фортепиано, органа и оркестровых струнных инструментов. То есть, был определён круг инструментов, на которых важно было начинать учиться с более раннего возраста. В дальнейшем отделение стало называться «учебная группа», в которую принимали детей с шести лет, а обучение продолжалось до пятнадцатилетнего возраста.

Средняя специальная музыкальная школа Казанской государственной консерватории 
имени Назиба Гаязовича Жиганова. Фасад после ремонта. 

Импульсом к созданию учебных заведений для одарённых детей стали и существовавшие в конце XIX — начале ХХ столетий частные музыкальные школы: школа-пансион профессора Московской консерватории Николая Сергеевича Зверева и частные курсы одесского педагога Петра Соломоновича Столярского. Все подопечные Зверева учились на младшем отделении Московской консерватории. Он приглашал наиболее способных пианистов с двенадцати до пятнадцати лет, которые переходили затем в классы профессоров старшего отделения консерватории. Воспитанники жили в пансионе круглый год — это было вызвано стремлением создать условия для максимального развития таланта и необходимостью материально поддерживать детей. В пансионе строго соблюдался график занятий на фортепиано — не менее трёх-четырёх часов в день. Вечерами проходили общие прослушивания и совместный анализ, в которых участвовали все дети и сам педагог. Николай Сергеевич заботился о всестороннем развитии учащихся: организовывал посещения концертов, спектаклей, творческие встречи с музыкантами-современниками Антоном Рубинштейном, Петром Чайковским, Сергеем Танеевым. Уделялось внимание и общеобразовательной подготовке. Зверев присутствовал на всех экзаменах по «научным» дисциплинам в консерватории, и, в случае необходимости, нанимал воспитанникам частных учителей.

Высокие результаты демонстрировали и воспитанники школы Столярского. В 1930 году на I Всеукраинском конкурсе юных музыкантов в Харькове все премии, предназначенные для скрипачей, завоевали ученики Петра Соломоновича. Вне конкурса были отмечены и совсем юные Елизавета Гилельс и Михаил Фихтенгольц. Этот феномен послужил причиной пристального внимания к выявлению юных музыкальных талантов на государственном уровне. Неслучайно именно в Одессе была открыта первая в СССР музыкальная школа-десятилетка. Она стала воплощением мечты Столярского о школе, в которой дети могли бы совмещать занятия по специальности с музыкально-теоретической и общеобразовательной подготовкой.

Школы-десятилетки России

Перестройка системы музыкального образования в 1920-е годы привела к разнообразию образовательных учреждений и разграничению их целей, а «культурная революция» привлекла внимание власти к одарённым детям и проблеме их образования.

Как происходил процесс формирования сети школ-десятилеток по всей стране?

В 1932 году в Московской, а в 1934 году и в Ленинградской консерваториях были созданы Особые детские группы. Их опыт стал основой, на которой создавались первые музыкальные школы-десятилетки: были найдены некоторые подходы, но оставались и очевидные проблемы, что выявило необходимость создания специальных учебных заведений для одарённых детей.

Значительную роль в жизни школы играл Назиб Гаязович Жиганов. 
Ректор консерватории решал многие организационные вопросы, вникая в каждую мелочь. 1970

Первая школа-десятилетка была основана в Одессе по инициативе Петра Столярского в 1933 году и носила его имя. Сам Пётр Соломонович в шутку называл её «Школа имени мэнэ». Незадолго до того его учеников после блестящего выступления на Первом Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей  пригласили в Кремль, где они играли в присутствии Иосифа Сталина и членов правительства.

В течение 1930-х годов в СССР были открыты музыкальные школы-десятилетки при консерваториях в Киеве, Москве2, Ленинграде, Минске, Баку, Тбилиси, Ереване. Так реализовывалась установка Всесоюзного Комитета по делам искусств СССР «с целью серьёзного улучшения подготовки музыкантов организовать музыкальные школы-десятилетки (с интернатом) при всех консерваториях Союза ССР».

Позднее, в 1940-е, подобные школы были открыты при Свердловской консерватории и при Государственном музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных. К 1945 в СССР функционировали уже четырнадцать музыкальных школ-десятилеток, в 1950-х их стало девятнадцать, а к началу 1990-х открылось ещё шесть.

Казань

Весной 1945 года открывается Казанская государственная консерватория. Благодаря энтузиазму первых преподавателей и студентов молодой вуз быстро встаёт на ноги в непростое послевоенное время. Однако в конце 1950-х годов становится понятно, что консерватории нужен мощный родник, который будет питать её новыми силами — будущими лауреатами.

Идея открытия музыкальной школы‑десятилетки активно начала обсуждаться в 1958 году на фоне хрущёвской реформы народного образования. По мнению ­основателя и первого ректора вуза Назиба Жиганова, система музыкального образования страны была хорошей, но нуждалась в повышении качества обучения. Он был уверен в необходимости расширения сети музыкальных десятилеток страны: «Почему Украина имеет право на музыкальную десятилетку, а Татария не имеет этого права? Может быть, они не нужны для Саратова, для Воронежа, но для Татарии, для Узбекистана, безусловно, они нужны! Я считаю, что число десятилеток должно быть увеличено. И обязательно они должны быть с интернатом», — выступал он на Учёном совете 6 октября 1958 года. Примечательны высказанные там же слова пианиста Эммануила Александровича Монасзона: «Пользуясь общеизвестной формулировкой, кадры решают всё. <…> Один из бичей периферийных консерваторий заключается в том, что у нас нет таких студенческих дарований, которыми располагают Московская или Ленинградская консерватории. <…> Для нас создание музыкальной десятилетки — это вопрос первой необходимости. Музыкальные вузы должны чем-то питаться».

Важные мысли относительно роли десятилеток прозвучали из уст музыковеда Якова Моисеевича Гиршмана: «Мы должны подумать о том, чтобы где-то росли и воспитывались выдающиеся, талантливые наши музыканты, которые будут представлять советскую музыкальную культуру в её высшем проявлении. А выдвинуть эти кадры из детских музыкальных школ, как они сейчас существуют, через музыкальные училища и консерватории в дальнейшем — невозможно! Выдвинуть лауреатов международных конкурсов при таком положении будет чрезвычайно трудно. Как вы знаете, они обычно выходят из стен десятилеток и консерваторий».

Идея была хороша и своевременна, но для открытия школы требовались здание, финансы, кадры. Трудно представить, сколько порогов пришлось обойти Жиганову, прежде чем Казань смогла гордиться особенной школой. Будучи удивительным стратегом, в первую очередь Назиб Гаязович озаботился вопросом здания для школы. Решением ­Исполкома Казанского городского Совета ­депутатов трудящихся № 702 от 7 октября 1959 года Казанской консерватории была передана часть исторического здания 1890 года постройки на пересечении улиц Большой Красной и Жуковского, в котором до революции 1917 года располагалась частная женская гимназия Лидии Шумковой. После революции здание передали медицинскому училищу, а с 1934 по 1959 год в крыле по улице Жуковского находился городской Дом пионеров.

Всего через месяц, 6 ноября 1959 года был издан приказ Министерства культуры РСФСР № 898 об открытии с 1 сентября 1960 года средней специальной музыкальной школы при Казанской государственной консерватории (с интернатом).

Однако школа смогла обосноваться в здании на Жуковского лишь в 1961-м. Первый же учебный год занятия проводились в здании консерватории на улице Пушкина. Здесь велись только музыкальные дисциплины, остальные предметы ученики посещали в своих прежних общеобразовательных школах (в 1960 году набора в первый класс не было, ученики были отобраны в десятилетку из более старших классов других детских музыкальных школ).

Вадим Алексеевич Афанасьев на уроке

В здании консерватории функционировали всего двадцать девять кабинетов. По воспоминаниям профессора Владислава Георгиевича Лукьянова, который вёл хор в школе-десятилетке с 1960 по 1975 год, консерваторцы с большим воодушевлением приняли учащихся школы в свою семью.

В спецшколе изначально был сформирован блестящий коллектив, основную часть которого составили педагоги консерватории. Первым директором был Георгий Христофорович Ходжаев. Учебной частью заведовали В. Г. Хабибуллин и Л. В. Печникова. Первым заведующим фортепианным отделом была назначена Эра Абдулхаковна Сайфуллина, первым заведующим струнным отделением — Вадим Алексеевич Афанасьев.

Учащиеся-духовики появились в школе позже, с приходом Анатолия Петровича Колпинского.

Важно, что к моменту открытия ССМШ в Каза­ни среди педагогов консерватории было несколько выпускников школ‑десятилеток. Это окончившие Центральную музыкальную школу при Московской консерватории пианисты Эммануил Александрович Монасзон и Наталья Александровна Фомина, выпускник Бакинской школы-десятилетки Георгий Христофорович Ходжаев, проучившаяся несколько лет в Киевской школе-десятилетке Фаина Львовна Бурдо. Словом, рядом с Жигановым были музыканты, не понаслышке знавшие о том, как организован учебный процесс в музыкальной десятилетке. Поэтому при выборе первого директора, думается, неслучайно ректор консерватории отдал предпочтение именно Ходжаеву.

Первоклассный скрипач, Георгий Ходжаев получил образование в консерваториях Баку, Еревана, аспирантуре Ленинградской консерватории. Особо ценно, что он успел впитать опыт подготовки музыкальных кадров и за рубежом. Но самое главное, Ходжаев был незаурядной, выдающейся личностью, превосходным музыкантом и талантливым организатором.

Фаина Львовна Бурдо с ученицей

Из воспоминаний выпускника школы 1967 года профессора Казанской консерватории, директора Средней специальной музыкальной школы с 1996 по 2013 год Александра Аркадьевича Михайлова: «В первые годы вступительные экзамены проходили в здании консерватории на Пушкина, в 106‑ом кабинете, где ныне концертмейстерский класс. А потом все экзамены проходили здесь, в здании школы, в зале. Все сидели большой солидной комиссией. Было очень волнительно. И открылась школа, никому неизвестная. Что за школа? Из подобных только ЦМШ знали. Я помню, был фильм художественный, в котором герой ­писал своему профессору: «Я занимаюсь по три часа…» Для нас это было что-то из ряда вон — три часа за роялем! Директор Ходжаев приехал тогда из-за границы, из Вьетнама. Поначалу Георгий Христофорович со всеми ребятами знакомился, не все сразу попадали на сцену. Но он был такой человек, который мог здорово к себе расположить!»

Будучи директором, Георгий Христофорович много сделал для привлечения в школу талантливых ребят из других регионов. Сам он вспоминал: «Успех первых лет школы был обеспечен тесным, выходящим за формальные рамки контактом с консерваторией. Залогом была чрезвычайно кропотливая работа по отбору поступающих. Мы с Берлин-Печниковой3 объездили республики Поволжья и районы Татарии. Привезли из Уфы Рустема Кирдана, Лялю Исмагилову, Марата Сиразетдинова. Комиссия по приёму в школу работала совместно с консерваторией. Приём происходил в зале, заполненном преподавателями и профессорами».

По словам старейшего педагога ССМШ, виолончелистки Тамары Маннановны Гильфановой, некоторые приезжие дети не знали русского языка, далеко не у всех были инструменты. А сейчас многие учащиеся из первых наборов — профессора консерватории. «Трудность была и в наборе сразу во все классы, и в психологической ломке стереотипов учеников, пришедших из районных школ. Всё это преодолевалось благодаря живой творческой атмосфере и высокому педагогическому уровню, большому энтузиазму всех педагогов», — вспоминает она.

Немного о механизме работы ССМШ

При открытии ССМШ в Казани Назибу Гаязовичу и его сподвижникам было на что опираться — в 1958 году было утверждено Положение о средней музыкальной школе, второе по счёту в стране — первое появилось на свет в 1938 году. Согласно этому положению, школа являлась профессиональным учебным заведением, созданным при вузе. Срок обучения составлял одиннадцать лет, дети учились бесплатно. Кроме утверждённых в 1938 году специальностей — фортепиано, скрипка, альт, виолончель, контрабас, арфа, флейта, гобой, кларнет, фагот, труба, тромбон, валторна, были добавлены народные и ударные инструменты, а с восьмого класса — теоретическая и дирижёрско‑хоровая специальности.

Урок Ирины Сергеевны Дубининой с учащейся ССМШ Д. Абдуллиной

Учащиеся первых шести классов, не выявившие достаточных музыкальных данных и продвижения, отчислялись по решению педагогического совета. Те, кто не выдерживал переводные экзамены из седьмого в восьмой класс, также отчислялись. Так в практике ССМШ возникло понятие «конкурсного» класса, где экзамен являлся решающим для определения целесообразности дальнейшего обучения ребёнка. Учащимся старших классов выплачивалась стипендия с учётом успеваемости, дисциплины и материального положения родителей.

Часто возникает вопрос: почему школа называется «десятилетка», а учатся в ней одиннадцать лет? В первом учебном плане, разработанном в 1936 году Управлением музыкальных учреждений Всесоюзного Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР для Центральной музыкальной школы, срок обучения был определён как десятилетний, однако в план включался также «нулевой» класс. Он ограничивался дисциплиной «Музыкальное воспитание». В учебном плане 1946 года в нулевом классе уже была указана подготовка и по специальным, и по общеобразовательным дисциплинам, он являлся частью основного курса. С 1961 года «нулевой» класс в ССМШ официально стал первым, а обучение — одиннадцатилетним.

Единая система

Внимания заслуживают особенности взаимосвязи десятилеток с консерваториями, на базе которых они создавались. В первую очередь, связь заключалась в участии директоров консерваторий в вопросах художественного руководства школами: приёма педагогов по специальным дисциплинам, назначения заведующих отделениями и заведующего учебной частью, осуществления концертной деятельности учащихся. Преподаватели консерваторий также работали в школах, включались в составы экзаменационных комиссий, в том числе при проведении Государственной итоговой аттестации. Директора школ присутствовали на заседаниях Учёных советов консерваторий, а по Положению 1966 года обязывались выступать на них с отчётами. Преподаватели школ-десятилеток приглашались на расширенные заседания Советов и совещания дирекции консерваторий.

ССМШ в Казани всегда отличалась доброжелательной, творческой и тёплой обстановкой. Особенно в первые годы становления администрация, педагоги, воспитатели интерната делали всё, чтобы создать ту самую семейную атмосферу. Это было особенно важно для иногородних детей, которые находились вдали от своих родных.

Первый приём детей в интернат состоялся в 1961 году. Воспитателями были преподаватели общеобразовательных предметов А. П. Егоров (впоследствии завуч) и Н. В. Мухаметова. Первые годы детей водили в столовую Казанского авиационного института на Площади Свободы. По многочисленным воспоминаниям учеников школы тех лет, педагоги всегда старались поддержать, накормить и, насколько это было возможно, помочь с бытовыми трудностями.

Первый выпуск школы состоялся в 1964 году, и первыми выпускниками стали две пианистки и два скрипача — Резеда Сабитовская, Галина Исхакова, Владислав Маклецов и Михаил Аладжев.

Школьный интернат

За первые десять лет работы Средняя специальная музыкальная школа превратилась в прочную базу консерватории, куда начали поступать отлично подготовленные музыканты. В 1970 году контингент учащихся превысил двести человек, работали отделения фортепиано, струнных инструментов, духовых инструментов, теоретическое отделение.

Виолончелист, преподаватель школы и профессор Казанской консерватории ­Афзал Насретдинович Хайрутдинов писал, что успеху деятельности десятилетки способствовал тщательный отбор поступающих, а благодаря работе в коллективе школы наиболее опытных педагогов консерватории был достигнут высокий уровень преподавания в специальных классах. Немаловажным было обучение в соответствии с основными требованиями исполнительских кафедр консерватории. «Многие абитуриенты, подготовленные в музыкальных училищах у разных педагогов, принадлежавшим разным педагогическим направлениям и исполнительским школам, вынуждены пройти на первых курсах консерватории болезненную перестройку так называемой «постановки игры», что на некоторое время отключает от активного творческого процесса, заставляя заниматься исправлением допущенных ошибок в технических навыках игры. В условиях ССМШ при консерватории это можно полностью исключить, добившись единых принципов воспитания игровых навыков в школе и консерватории», — отмечал Афзал Насретдинович.

Первые результаты

Итоги работы не заставили себя долго ждать.

Первый успех школы — победа ученицы седьмого класса Наталии Савиновой на конкурсе Кабалевского в Куйбышеве (ныне Самаре) в 1962 году. На гала-концерте конкурса она исполнила Третий фортепианный концерт Дмитрия Кабалевского под управлением автора.

В последующие годы лауреатами становятся пианисты классов Эммануила Александровича Монасзона и Ирины Сергеевны Дубининой. Среди них — Юрий Егоров, Рубин Абдуллин, Гузель Абдуллина, Мунира Мазунова, Людмила Леонтьева, Ирина Лазарева.

Концертные выступления талантливых детей из ССМШ неизменно привлекали внимание широкой общественности.

Успешно прошли отчётные концерты учащихся в Москве (1963 год), Ленинграде (1966 год), во многих городах Поволжья.

Уже в первом наборе ребят, поступивших в школу в 1961 году, ярко проявил себя Юрий Егоров. Будучи десятиклассником, он удостоился звания лауреата престижного международного конкурса имени Маргариты Лонг в Париже и впоследствии стал знаменитым пианистом.

Вместо заключения назовём лишь некоторые имена учащихся казанской десятилетки 1960-х годов. Широко известны публике стали пианисты Михаил Плетнёв, первый органист Татарстана и ректор Казанской консерватории Рубин Абдуллин. Более двадцати лет Казанское музыкальное училище возглавляла Резеда Сабитовская, камерным оркестром «La Primavera» руководит Рустем Абязов. Не только активно концертирующими музыкантами, но и наставниками молодых поколений в Казанской консерватории и ССМШ стали Альберт Асадуллин, Альберт Гильфанов, Камиль Монасыпов, Динара Галеева, Александр Михайлов, Ольга Майорова, Николай Лаптев, Марат Зарипов, Марина Михайлова, Оксана Лемешко, Марат Сиразетдинов. В музыкальных академиях Иерусалима и Тель-Авива преподаёт Людмила Басовская, Союзом композиторов Башкортостана руководит Лейла Исмагилова, кафедрой специального фортепиано Астраханской консерватории заведует Людмила Леонтьева.

Этот перечень неполон — воспитанников десятилетки в Казани, которые повлияли и продолжают влиять на развитие музыкального искусства, гораздо больше. Их путь в исполнительстве, педагогике, общественной деятельности — лучшее доказательство состоятельности Средней специальной музыкальной школы Казанской государственной консерватории имени Назиба Гаязовича Жиганова.