Как я попал в казанские джунгли

Казанский зооботсад. В оранжерее 1955. НМРТ. Фото: С. Токарев

В 1830 году для старейшего в Европе Казанского ботанического сада был приобретён обширный участок в Архангельской слободе на живописном берегу озера Средний Кабан. Именно здесь, в соседстве с экзотическими растениями, высаженными в оранжереи, стали появляться вольеры с невиданными животными со всех континентов. Для детей это была возможность увидеть флору и фауну вживую, а не по телевизору или на страницах журнала «Юный натуралист». Несколько поколений казанцев познавало здесь разнообразную природу нашей планеты, открывая для себя этот фантастический мир.

Как-то воскресным утром дедушка сказал мне: «Айда в зоопарк!» Счастливый, я запрыгал по комнате. Буфет с посудой зазвенел, радуясь вместе со мной. Меня помыли, расчесали, приодели в новую рубашку. И вот мы пошли. Светило солнце, дырявые тени от деревьев шевелились на тротуаре, дворники в кожаных фартуках брызгали из шлангов на асфальт. Дедушка надел свою летнюю шляпу, сплетённую из тонкой соломки. Его тень была большая, а моя — маленькая. На уровне моих глаз изумрудно сверкала костяная пластина его пряжки с серебряным оленем. Этот олень скакал вместе со мной в зоопарк! 
В Казани 60-х годов развлечений для детей было немного. Цирк, Театр кукол в бывшей церкви, карусели Парка имени Горького, кинотеатр «Пионер», кафе «Экият» и — зоопарк.

Казанский зоопарк. 2010

В зоопарке. Два верблюда. Осень. 1954. НМРТ

Идём пешком по проходным дворам. Мне казалось, что все дети завидуют мне. Я даже заговорил с какой-то незнакомой девочкой: «А я иду в зоопарк!» И её ответ: «Ну и дурак» меня нисколько не смутил. 
Подойдя к кассе, дедушка купил один взрослый. Сунул в оконце, где светился нос, жёлтую бумажку, а взамен получил пригоршню монет и синий билетик. До семи лет пускали бесплатно, что меня огорчило. Помню, как было приятно, когда мама первый раз заплатила за меня в троллейбусе. Тётенька‑кондуктор придирчиво смерила мою фигурку взглядом и сказала: «Гражданка, надо взять детский». О, я сразу же вырос на несколько сантиметров, и гордым взором окинул салон. Пассажиры закивали, соглашаясь с ней: «Да‑да, подрос! Надо купить билет». 

Итак, мы вошли под навес из плюща. За воротами пыльные ЗиЛы пыхтят, а здесь в тени — птички щебечут, от белоснежной тележки с мороженым веет прохладой. В моей руке эскимо само снимает одёжку из фольги. Зубы ломит зима. Дедушка просит: «Не спеши». Эскимо не плоское, а круглое, как перевёрнутый стакан. Шоколад толстый. Сам он пьёт шипучий нарзан. В тени стоит бочка на колёсах с надписью «Квас». К ней боятся подойти, потому что по жёлтым бокам ползают осы. Продавщица, девушка в белом халате, прячется в кустах. Охает и ощупывает опухшее веко. 

В Казанском зоологическом саду. 1926. НМРТ. Фото: В. Лаптев

«Хозяин» старого Казанского зоопарка. 2010

Оказавшись в стеклянном доме, похожем на гигантскую теплицу, я почувствовал себя путешественником в джунглях. Огромные и широкие листья просвечивали в солнечных лучах, надо мной свисала тяжёлая гроздь бананов. Вспыхивали яркие цветы. Высоченная пальма завораживала. Под ногами бежал ручеёк, сверху капал сок. Было душно. Казалось, что из зарослей сейчас выскочит дикое племя в набедренных повязках и выпустит стрелы!
Направляемся вглубь по аллее. На нас смотрят посеребрённые скульптуры зверюшек. Среди них, кажется, был аист. Чуть в сторонке стоял человек с бородкой и в шляпе: то ли Мичурин, то ли Тимирязев. 
Детей по дорожке катали в колясках с рессорами расчёсанные на пробор пони. Детишки были в ярких панамках. Их щёлкал дяденька-фотограф. 
Мы идём вдоль клеток. Павлин торжественно, как веер в царской ложе, раскрывает свой хвост. И вдруг начинает противно орать. Почему природа не одарила его сладкозвучным голосом? Соловей — невзрачный, зато как поёт! Значит, либо то, либо другое. 
Суетились игрушечные белые куропатки, клевали пшено невзрачные курочки и яркие петушки. Орлы презрительно оглядывали посетителей. Орангутанги чесали друг другу спины и трясли оттопыренными губами. Толстушка с упитанным сыночком стояли у вольера с верблюдами, бросая им булку. Вожак с дряблыми горбами вальяжно подошёл поближе и прицельно плюнул. Женщина успела прикрыться сумочкой, но желтоватая пена шалью накрыла ей волосы и повисла на ушах. Она побежала к питьевому фонтанчику умываться. 
Клетки с бурыми и белыми медведями можно было отыскать по запаху. Медведи изнывали от жары и не находили себе места. Равнодушный ко всему лев лежал в тенёчке, рядом валялись мослы. Кажется, он только что позавтракал. Кем? Чем? В голове рисовались страшные картины.
Кругами мы приближались к центру зоопарка. Кульминацией осмотра был — индийский слон! Это была тёмно-серая гора, которую окатывали из шланга. Она качалась. Огромные уши, рваные у краёв, колыхались и обдували тщедушного паренька в выцветшем рабочем халате. Тот надраивал бока щёткой с пеной, а затем вынес ведро с какой-то зелёной кашей и вывалил в лохань. Слон сунул туда хобот. Вокруг были разбросаны яблоки. Люди стояли зачарованные и смотрели на великана, хлебающего кашу. А когда он вдруг пошёл на них, переваливаясь, все отшатнулись. Никаких железных прутьев не было. Между посетителями и слоном лишь каменный поребрик с четырьмя или пятью рядами кованых гвоздей, остриём вверх. 
Когда слон умер, появились слухи, что с него содрали шкуру, из неё жена директора зоопарка на машинке «Зингер» сшила сто плащей, которые потом продавали фарцовщики! И вообще, у директора в доме, якобы, все полы были устланы медвежьими и тигриными шкурами. На шкафу — чучела орлов и попугаев. На стене — оленьи рога, на входе — огромный медведь. Диван накрыт пледом из шкуры зебры. А на завтрак он ест яичницу из страусиных яиц и запивает молоком верблюдицы. Во, живёт, а ещё коммунист!
Долгое время, как память о своём первом посещении Казанского зоопарка, я хранил перо страуса, которое подобрал у птичника. Сначала втыкал его за ленточку на голове и играл в индейца, потом заточил и стал рисовать тушью разных зверюшек. Зоопарк произвёл на меня сильное впечатление, я как будто бы попал в джунгли!