Каюм Насыри и его семья

Ка­зань — наполненная драгоценным шкатулка без дна. В её старых двориках от добрых соседей порою услышишь семейные предания, да ещё и фотографии выцветшие подержишь в руках, и поймёшь, что далеко за настоящими казанскими историями ходить не нужно. Вот и се­го­дня о своей семье­ с древними корнями рассказывает многолетняя поклонница нашего журнала и моя соседка Наиля Махмутовна Игламова.

Наиля Махмутовна Игламова

В 1964 году она окончила Казанский строи­тель­ный институт и всю жизнь работала в Татаргражданпроекте, проектировала казанские жилые дома, школы, детсады, заводы, больницы в районах респуб­лики, в Казани — Респуб­ликанскую клиническую больницу. На Казанском молочном комбинате намучилась с проектом цеха адыгейского сыра,— никто не знал технологий его изготовления, а сыр народу был срочно нужен. В Оперном теа­тре переделывали отопление и вентиляцию — в зале нечем было дышать.

По маме Наиля Махмутовна из старинного татарского рода. Семья сохранила немало фотографий и преданий.

— Наиля Махмутовна, самые старые ваши семейные воспоминания уводят в какие времена?

Галим-мулла с женой, на её руках Факихя.

— Из нашего рода великий татарский про­светитель Каюм Насыри, двоюродный брат моего прадеда. Каюм ко всем своим достоинствам был ещё и исследователем истории и этнографии татар. Понятно, что он интересовался своей родословной, искал свои корни по записям в мечетях, по рассказам предков, по могильным плитам с надписями. По этим находкам и документам Каюм Насыри проследил историю нашего рода очень глубоко, и я ссылаюсь на эти исследования. Наш род происходит из Булгар. После распада Булгарии несколько человек поселились в Шерданах, теперь это Зеленодольский район, и быстро там освоились, стали зажиточными. У них были земля, лошади и коровы. Один из этих людей по имени Бираш имел сына Абдуразяка, муллу, образованного человека. Его сын Юсуф имел сына Гялькая, а у него был сын Муки, человек энергичный, деловой и сметливый, пользовался признанием у русского населения. Сын его Хусейн стал муллой, занимался исследованием синтаксиса и грамматики татарского языка, был имамом в Шерданах. Он прожил недолго, но оставил научные труды и умер в 1805 году. Это и есть дед Каюма Насыри и моего прадеда Бадыга. От Хусейна пошла ветка рода Хусаиновых, это уже наша близкая родня. У Хусейна нам известны три сына. Габдыннасыр — мулла, был образован и знал русский язык. Его считали одним из самых просвещённых людей своего времени. Но он оставил духовную карьеру и занялся общественными мирскими делами, переехал в Ка­зань и умер в 1872 году. Его сын Каюм, будущий Каюм Насыри Хусаинов, родился в Шерданах в 1825 году.

Раненный на Германской войне Газиз Саттаров.

— Каюм Насыри — один из светочей татарского народа. Что сохранил о нём ваш род в своей памяти?

— Об этом человеке в семье­ все­гда с радостью и гордостью говорили. И я ребёнком слушала бабушку Факихю, в девичестве Хусаинову.

— Бабушка общалась с Каюмом Насыри?

Галим-мулла с женой, на её руках Факихя.

— Конечно! Он учил бабушку русскому языку. Прадед не возражал, а в его приходе люди были недовольны этим. Ко­гда Каюм умер, бабушке было двена­дцать лет, она всё хорошо по­мнила. Каюм потерял жену рано, она умерла в родах, и вдовец долго жил один. Преподавал татарский язык в духовной семинарии, там и жил. Потом мой прадед пригласил его к себе в свой казанский дом, теперь там музей Каюма Насыри на улице Парижской коммуны.

Бадыг-муэдзин, слева маленькая Амина. Казань. 1914

— Бабушка вас в этот дом водила?

— Нико­гда. Зато мама мне о нём рассказывала. Этот дом построил мулла Галим для своего сына Бадыга рядом с мечетью, в которой тот служил. Дом был большой, двух­этаж­ный, и семья у прадеда была немалой. Даже внуки там выросли. А вокруг был двор с садом, два­дцать пять соток. В этом доме с 1887 года до смерти в 1902 году жил Каюм Насыри. У него были две большие комнаты с огромной биб­лио­текой. Мама вспоминала этот дом, где выросла. Все стены были в полках с книгами. В саду было много кустов крыжовника и ходили индюки. Однажды один индюк вышел за ворота и пропал. Бадыг дал в газету объявление о пропаже. Но в ответ посыпались в газетах эпиграммы о его индюке, будто тот уехал путешествовать в Америку, и многое другое. Габдулла Тукай тоже опуб­ликовал саркастическое четверостишие об этом индюке, прославив птицу и её хозяина Бадыга‑муэдзина. Прадед выписывал много журналов, в том числе «Ниву». И ещё — усаживал внуков за стол и поил чаем на травах с добавлением чёрного перца и сливочного масла, что называлось шир‑чай.

Факихя Хусаинова (вторая слева). Казань. 1908

— Что ещё о Каюме Насыри по­мнят в вашей семье­?

— Он был фантастический человек! Его сравнивают с Михаилом Ломоносовым. Каюм Насыри не только занимался исследованием истории и языка, фольк­лора татарского народа, но и писал учебники по новым прогрессивным программам, рисовал, чертил, любил геометрию, музыку, играл на нескольких музыкальных инструментах и делал их сам, переплетал книги, изу­чал целебные растения, выпускал книги и календари на татарском языке, научные и даже кулинарные. Писал сказки. И любил слесарничать.

Сын Бадыга-муэдзина Ахмет с женой. Казань. 1922

— Эти календари Каюма Насыри были его важной идеей. Отрывные календари массово несли знания в народ. Там каждый день на маленькой страничке было что‑то интересное и полезное. Хочешь не хочешь, а оторвёшь листочек и прочтёшь.

— Но вернёмся на поколение назад. Второй сын Хусейна был Галим, тоже образованный человек, имел духовное звание и свою школу. Сыном Галима муллы был наш прадед Бадыг, он родился в 1857 году, умер в 1929‑м. Могила его на татарском кладбище сохранилась. Галим и отец Каюма Насыри были родными братьями.

— Вы что‑то знаете о прадеде Бадыге‑муэдзине?

— Это был талантливый человек. Кроме службы в мечети, переводил арабские и турецкие книги. Его рукописи сохранились в университетской биб­лио­теке. Темы их обширны: собственные сочинения, переводы, критические статьи, хроники 1886 – 1894 годов. Например, в 1888 году потерпел крушение пароход общества «Самолёт». В 1892 году в Одессе на празднике Крещения провалился лёд, тысяча человек утонула. В 1891 году были сильная жара, засуха и голод. Люди погибали. В мечетях собирали средства и раздавали еду. В 1892 году свирепствовал тиф. Немало прадед оставил автобиографических заметок и даже стихов. Отсюда мы знаем по­дробности о нашей семье­. Прадед писал на старотатарском арабским шрифтом. Его тексты мне прочёл профессор Казанского университета Масгут Гайнутдинов. Он опуб­ликовал статьи о моём прадеде.

Факихя Бадыговна с внучкой. Казань. 1953

— Вас растила ваша бабушка, дочка Бадыга. Поколение его детей вам знакомо?

— У Бадыга было трое детей. Старший Рафик 1880 года стал муллой и хаджи. В три­дцатые годы его пригласили в Москву служить в мечети, потом в Ленинград. В вой­ну в блокаду он умер там от голода. Младший Ахмет 1895 года рождения был учителем в школе. Хорошо его по­мню. Он был очень образован и музыкален. Моя бабушка по маме — дочь Бадыга Факихя Хусаинова 1890 года рождения. В семье­ долго хранилась родословная роспись, составленная Каюмом Насыри. На одной из ветвей рода была указана и бабушка. В три­дцатые годы вместе с другими семейными документами и вещами эту родословную попросили передать в казанский исторический музей. Всё там. Но бабушка об этом очень сожалела. Она вспоминала беседы с Каюмом‑абы, разговоры о музыке­ и музыкальных­ инструментах. Она носила ему еду на второй этаж и была с ним очень дружна. Жаль, что я мало в детстве интересовалась этим. Бабушка была левшой. Играла на гармони. Вырезала интересные фигурки из бумаги. Составляла букеты, сушила их. Хорошо шила и изу­ми­тельно вышивала. Она была хозяйкой дома и матерью пятерых детей.

История её замужества сохранилась в семейных преданиях. Будущая свекровь моей бабушки пришла по делам в дом к муэдзину Бадыгу. Её встретила молодая приветливая девушка. Она понравилась этой женщине, и та сказала себе, что я буду не я, если не возьму её в жёны своему сыну. Бадыгу показалось, что это не очень достойная партия для дочери. Но он вспо­мнил несчастную судьбу своей сестры, которую он отдал за богатого человека. Брак был несчастливым, молодая жена скоро умерла. И то­гда Бадыг согласился, и бабушка вышла за нашего деда. Свекровь любила свою невестку, советовалась с ней, делилась переживаниями и воспоминаниями, сетуя, что с собственной дочерью такого тепла нет. Бабушка была счастлива замужем за Газизом Саттаровым, добрым, красивым, музыкальным. Он пел в самодеятельности, был гостеприимен и щедр. Его очень любили. До революции он работал приказчиком. В 1914 году ушёл на Первую мировую вой­ну, был ранен. При большевиках руководил артелью кооператоров, работал в районах Башкирии и Татарстана, где пришлось жить с женой и младшими детьми. В 1930 году в Свияжске заразился тифом его сын Абдулхай. Газиз ухаживал за мальчиком, сам заболел и умер. Его похоронили в Казани с почётом. Бабушка осталась с тремя детьми без средств, вернулась в Ка­зань в дом отца. Бедствовали. Моя мама училась в фармацевтическом техникуме, и пока бабушка была ещё в Свияжске, жила в общежитии впроголодь. Ночью на столе замерзала вода в стакане. Но выучилась и стала фармацевтом в пятой казанской аптеке. Тут была история с заведующим аптекой Валентином Кешнером. Он упросил маму поехать в Атню ровно на год, там не было спе­циа­листа. Через год мама приехала в Ка­зань, а заведующий аптекой другой, ничего не знает. Мама нашла Валентина Кешнера заведующим аптекоуправлением и явилась к нему. Тот с благо­дарностью устроил маму в Казани. А уволиться то­гда было очень непросто, начало три­дцатых годов. Вскоре Валентина Кешнера арестовали на улице и расстреляли как врага народа. Мама сказала, что этот замечательный человек не мог быть врагом.

— Расскажите о ваших родителях.

— У бабушки было пятеро детей, мама старшая, 1913 года. Мой папа Махмуд Камалович Игламов был известным архитектором. Он ушёл на фронт в 1941 году, воевал в инженерных войсках. На Курской дуге в бою потерял ногу. В Казани папа автор проектов зданий мединститута на улице Бутлерова, здания Академии наук на Лобачевского, киноте­атра «Победа» и очень многих жилых «сталинских» домов. Мой брат Рауф родился в 1941 году, окончил Ленинградский институт те­атра, музыки и кино и стал те­атральным педагогом, профессором Института культуры, заслуженным деятелем искусств Татарстана.

— Наиля Махмутовна, как это приятно, услышать такой по­дробный семейный рассказ и увидеть всё это на старинных фотографиях! Вот она, наша культура с древних истоков до се­го­дняшних дней!