Кукольный мир Дилюса

Дилюс ХУЗЯХМЕТОВ окончил Казанское театральное училище и Институт социальных и гуманитарных знаний. В 2002–2012 годах — ведущий актёр Театра кукол в Набережных ­Челнах, на сцене которого сыграл более 50 ролей в 40 спектаклях. С 2012-го — актёр Татарского театра кукол «Экият». Роли: Айболит («Айболит», К. Чуковский), Трёхглазка («Хаврошечка», Л. Савчук), Уолт Дисней («Сны Диснея», И. Зай­ниев), Деф («Пой, курай!.. Играй, Шомбай!», С. Дорожко), Князь Вано Пантиашвили («Ханума», А. Цагарели), Чуб и Пацюк («Ночь перед Рождеством», Н. Гоголь), Посланник смерти («Старик из деревни Альдермеш», Т. Миннуллин), Гарай («Адәмнәр» («Люди»), Г. Ибрагимов), Иннокентий Платонов («Авиатор», Е. Водолазкин). В 2020 году, как режиссёр-постановщик, поставил дебютный спектакль «Волк и семеро козлят» Э. Гилемхановой. Заслуженный артист Республики Татарстан.

— Дилюс, добрый день! Давайте начнём с самого начала — расскажите о себе.

— Я родился и вырос в Набережных Челнах, но называю себя деревенским парнем: все выходные и каникулы проводил в деревне у бабушки с дедушкой. С малых лет всегда был впереди — активно участвовал во всяких конкурсах, где‑то— побеждал, так что мой путь к творчеству начался, можно сказать, ещё с детского сада. Ко­гда я пошёл в школу, действовала интересная экспериментальная система: набирали специальные первые классы — художественный, театральный, хореографический, хоровой. Я очень хотел попасть в хоровой, но в тот год туда принимали почему-то только девочек, и меня не взяли, хотя пел я неплохо. (Смеётся.) Так что я попал в театральный класс. Всё это происходило на базе Седьмого музыкального лицея, где мы полдня изучали общеобразовательные предметы, а потом занимались творчеством. 
И вот однажды, уже после восьмого класса, мы с мамой сидели на кухне, пили чай и вдруг ­услышали объявление по радио: «В Набережночелнинский театр кукол набирают артистов с последующим заочным обучением в Казанском театральном училище». Меня это заинтересовало. Продемонстрировал перед комиссией то же самое, что сдавал на экзаменах в лицее, после чего главный режиссёр театра Игорь Клюев отвёл меня в специальную комнату, говорит: «Вот куклы, справишься?» А куклы там были самые разные — тростевые, перчаточные, марионетки… Не раздумывая, ответил: «Да». Получил ответ: «Что ж, заканчивай девятый класс, и через год мы тебя ждём, приходи!» Так и вышло. Пришёл с красным дипломом музыкального лицея, и меня взяли сразу на второй курс, ведь первый уже набрали годом ранее. Так с 2002 года я стал работать в Набережночелнинском театре кукол — и параллельно учиться. 

— То есть в момент поступления в театр вам было пятнадцать лет?

— Даже четырнадцать! Это — интересный жизненный опыт, я ведь был, по сути, совсем ещё мальчишкой…

— Какой была ваша первая роль?

— Сыграл Морского конька в спектакле «Волшебная раковина». Вообще, когда я пришёл в театр, конкуренция была невероятной: у нас работали два­дцать два артиста! В основном они были воспитанники нижегородской, питерской, ярославской школ — очень мощная труппа. Ко­гда мы были студентами, почти каждый спектакль наблюдали за игрой старших товарищей (у нас была даже специальная «студенческая» скамейка), а нам самим роли никто не давал. Разговор был таким: «Хочешь сыграть? Берёшь кусок, который тебе понравился, делаешь его и показываешь. Мы приходим и смотрим. Если ты хотя бы немножко попал, мы ставим для тебя репетицию, и ты начинаешь с каким-то (далеко не первым!) составом этот спектакль репетировать». Всё так и происходило. Хочешь — работай! И я работал. До двенадцати ночи торчал в репетиционном зале, мне нужен был результат.

— А как шёл учебный процесс?

— Параллельно с работой. У нас были свои педагоги, и каждый день, помимо спектаклей, проходили занятия. Изучали мастерство актёра, кукловождение, сценодвижение. Два раза в год приезжали в Казань и месяц-полтора учились уже здесь, сдавали экзамены. 

«Дитя Аллаха». Режиссёр — заслуженный деятель искусств Республики Беларусь Олег Жюгжда.

— Никогда не жалели о том, что выбрали именно кукольный, а не драматический театр?

— Нет. Идти в драматический театр никогда не было особого желания, хотя меня туда звали, и даже сегодня порой зовут. Когда я сдал госэкзамен, Ильдус Насихович Зиннуров (долгие годы — главный режиссёр Казанского театра кукол «Экият». — Ред.) предложил: «Приезжай в Казань, в Челнах тебе делать нечего!» Но я, молодой мальчишка, гордо ответил: «Нет, я свой театр не предам». Впрочем, времена меняются, и так случилось, что предать пришлось, хотя я и не считаю это предательством: в Челнах я проработал десять лет, выкладывался на совесть. И результат был, и награды… Помимо актёрской деятельности, был заведующим радиоэлектроцехом, то есть отвечал и за свет, и за звук — можно сказать, жил в театре!
А потом началась чехарда со зданием, его закрыли, нам пришлось мыкаться по садикам, школам, районным ДК… Это уже не было творчеством в чистом виде, и я задумался о дальнейшем развитии. В это время меня снова пригласили в Казань. Я согласился. Было это в 2012 году.

— Дилюс, а до того, как вы услышали судьбоносное объявление по радио, вы вообще задумывались о кукольном театре?

— Да, это искусство мне нравилось с раннего детства. Очень любил сказки Роу. Меня интересовал именно детский театр. И работать я шёл для детей. Потом уже понял, как много в куклах взрослого…

— С чего началась ваша работа в Казани?

— Первым спектаклем стали «Глаза змеи» на татарском языке, который восстановили специально для меня. Я сыграл роль Нихати. Да, я ведь состою одновременно и в русской, и в татарской труппе — один такой на весь театр. (Улыбается.) Мне очень дорог татарский язык, и из Казани я точно никуда не уеду — хочу, чтобы мои дети росли в среде национальной культуры. 

«Аладдин». Режиссёр — Ильгиз Зайниев.

— Сегодня вы заняты практически во всех спектаклях театра. Сколько раз в неделю выходите на сцену?

— Много! Помимо дневных, у нас сегодня есть и вечерние (наконец, те самые, взрослые спектакли!), число которых существенно увеличилось с приходом в театр нашего художественного руководителя Ильгиза Газинуровича Зайниева. Это космический, невероятный человек! Ему в голову приходят такие идеи, которые, кажется, и невозможно реализовать. Но он говорит: «А ты попробуй!» — и в итоге всё получается. Это — фантастика!

— На страницах нашего журнала (№ 11, 2022) Ильгиз Газинурович как раз рассказывал о важности «взрослого» репертуара. 

— Да! Первой его «взрослой» постановкой в Театре кукол стала «Альфия» — о великой Альфии Афзаловой. Потом был «Старик из деревни Альдермеш». Замечательные спектакли, поначалу они не несли какого-то особого новаторства. А вот когда мы взялись за «Адәмнәр» («Люди») (пронзительный спектакль о голоде в Поволжье по мотивам произведения Галимджана Ибрагимова), случилось нечто удивительное. Это было безумно классное время! Мне кажется, все получили максимальное удовольствие от процесса создания именно этого спектакля.

— Для вас есть разница в ощущении пространства малой и большой сцены?

— Да. Я люблю в малом зале играть для детей, потому что я их чувствую, понимаю, они меня тоже понимают, слышат, видят. В этом, конечно же, помогают компактность, домашняя обстановка, уют.

«Адәмнәр». Режиссёр — Ильгиз Зайниев.

— А если дети кричат?

— Их просто надо уметь чувствовать. Если у тебя внутри есть чувство ритма и зала, то ты можешь их победить в любом случае, какие бы шаловливые дети не пришли! Это на сто процентов так, я проверял не единожды! Но нужно уметь поймать момент, где-то ужать, где‑то — наоборот… Простым криком их не проймёшь. Ты можешь орать в микрофоны, и да, они вроде бы тебя слышат, но они тебя не понимают, ты не затащил их в историю… В этом отношении малый зал намного удобнее. Там мы работаем без микрофонов. Можно своим взглядом поймать пару взглядов ребят, и всё, они твои, они — само внимание, даже если сидят в наушниках на татарском спектакле.

— Какие роли у вас самые любимые?

— Пожалуй, нет как такового — люблю или не люблю. Мой мастер Игорь Юрьевич Клюев учил нас так: «Всё равно, кто сидит в зале, ­неважно, какой спектакль — вы должны сыграть так, как будто работаете в последний раз». Такая установка позволяет всегда держать себя в форме и выкладываться полностью, что бы ты ни делал. Так что я не делю спектакли на любимые и не любимые. Но если говорить о недавних, скучаю по «Аладдину». Его мы показываем сейчас не так часто, как бы мне хотелось. 
Для каждой роли стараюсь найти что-то новое. И более молодым коллегам всегда говорю: «Не придумывайте одну фишку, придумайте три!» Потому что бывает такое, что отыщут одну интересную штучку и радуются, а я говорю: «А если она не сработает, дальше что? Придумай три». Никогда не нужно почивать на лаврах, надо быть в постоянном движении!

Изготовление ледяной куклы 
к спектаклю «Авиатор». 
С главным художником театра 
Сергеем Рябининым. 

— Когда артист играет на драматической сцене, он — сам за себя, а у вас кукла в руках. Она — одушевлённый или неодушевлённый предмет?

— Конечно, неодушевлённый! Ещё во время учёбы нам говорили: «Если вы думаете, что кукла — живая, вы с ней разговариваете, значит, вам надо идти лечиться». (Смеётся.) Так что кукла для меня — это рабочий инструмент. Примерно как пластилин, из которого я могу слепить то, что мне нужно. Для меня очень важно попасть в маску (это то, что нарисовал художник, я под неё делаю характер, всякие фишки типа картавости). В этом плане было непросто с героем «Авиатора» — он ледяной, и как таковой маски у него нет. Даже когда обсуждаем с Ильгизом Газинуровичем работу над какой-то ролью, он говорит: «А давай вот так», но это не я, а художник должен сделать вот так.

— То есть это такой коллективный труд?

— Да. И перед «Авиатором», и перед «Адәмнәр» мы с Ильгизом Газинуровичем и Сергеем Николаевичем Рябининым (главным художником Театра кукол «Экият». — Ред.) втроём садились и крутили-вертели пьесу. Так появляется «винегрет» идей, от которого можно оттолкнуться и потом уже идти дальше. 
Тандем режиссёра и художника — залог успеха спектакля, потому что, если художник поймёт режиссёра и нарисует правильные маски, это, можно сказать, уже девяносто процентов успеха, актёр его поймает. Каким художник нарисует, таким я его и сыграю — и хромым, и косым, и картавым… Любым! А вот если этого в маске не будет, что я буду играть? 
Сколько крутых идей мы придумали и реализовали вместе! То же морковное поле в «Адәмнәр», ледяного героя и многие другие фишки в «Авиаторе»… И это очень здорово! Такой театр делает меня счастливым.

«Авиатор». Режиссёр — Ильгиз Зайниев.

— А во сне вы тоже видите театр?

— Конечно! Я же ненормальный. (Смеётся.) Я вообще всегда говорю: «Если ты нормальный, тебе в театре делать нечего», ты должен быть чуть-чуть безбашенным. Если ты слишком правильный, вряд ли ты сможешь сработаться в театре. Всё-таки здесь надо и ломаться, и ломать, чтобы произошло что-то новое. А если будешь делать всё по книжечке, то просто будешь сидеть и деградировать, и ничего хорошего не получится. И когда артисты говорят: «Я не привык так делать, нас так не учили», я думаю: «Да какая разница, что тебя учили, сделай, что тебе режиссёр сказал, ломайся!» Поэтому мне нравится, как Ильгиз Газинурович ломает, ломает конкретно, я говорю: «Кукла не может так», а он отвечает: «А пускай здесь сможет, ничего не хочу слышать». И кукла действительно может! И я вместе с ней. 

Фотографии предоставлены Татарским государственным театром кукол «Экият»