Лучший диагност — патологоанатом

Микроскопы, стёкла, реагенты… Вооружившись этими инструментами, заведующая патологоанатомическим отделением ГАУЗ МКДЦ, Насима ГИЗАТУЛЛИНА проникает в саму суть вещей, в глубину, видит то, чего не увидит ни терапевт на приёме, ни хирург во время операции.

Вопреки устоявшемуся мифу, её работа — это работа для живых.

Люди думают, что…

Патологоанатом это тот, кто работает в секционном зале и занимается вскрытием. На самом деле всё иначе: если взять весь объём нашей работы за 100 %, окажется, что на вскрытие приходится меньше 10 %. Всё остальное — это прижизненная диагностика, работа с материалом живых людей. Именно от того, насколько точной будет эта диагностика, в конечном итоге зависит жизнь человека. Кардиологи занимаются только сердцем, пульмонологи лёгкими, а патологоанатом должен знать всё о строении абсолютно всех органов и тканей.

Мой путь

Когда я только поступала в вуз, я хотела быть хирургом. В процессе обучения решила стать анестезиологом, а к окончанию учёбы поняла: буду либо судмедэкспертом, либо патологоанатомом. Мне интересно видеть сам субстрат, саму патологию изнутри. Ведь терапевт ставит диагноз на основе анализов, рентгеновских снимков, того, как он послушал больного, пропальпировал, расспросил его жалобы, а я вижу сам источник болезни.

С каким материалом мы работаем?

С операционным и биопсийным. Это значит, что кусочки органов и тканей, а может быть, и целый орган, берутся у пациента во время операции или биопсии и присылаются нам. Мы проводим гистологическую обработку, готовим микропрепараты и исследуем их под микроскопом. Изготовлением микропрепаратов занимаются фельдшеры-лаборанты, от точности и аккуратности работы которых зависит результат исследования. В нашем отделении работают высококлассные специалисты по обработке гистологического материала, являющиеся главными помощниками врача-патологоанатома.

До и после

Исследовав материал до и после лечения, мы помогаем клиницисту оценить эффективность проведённой терапии: все препараты, которые принимал больной, отражаются на строении его клеток и тканей. Мы можем определить степень активности воспалительного процесса, наличие инфекционной патологии.

Цена вопроса

На нас лежит большая ответственность, особенно в дифференциальной диагностике онкологических заболеваний, ведь если мы не увидим изменения, которые характерны для опухоли, и не поставим вовремя диагноз, последствия могут быть весьма плачевными. Гипердиагностика тоже опасна: только представьте, что будет, если неопытный специалист увидит рак там, где его нет!

Интересные случаи? Конечно!

Например, сегодня: в брюшной полости человека протекал воспалительный процесс, но его причины определить не получалось. Вот, смотрите (даёт заглянуть в микроскоп, подробно объясняет, что там видно): оказалось, что всё дело в… паразитах! Глистная инвазия в кишку способствовала развитию воспалительного процесса. Стало ясно: лечение будет направлено на ликвидацию инфекционного паразитарного заболевания. Если бы нашлась другая причина воспаления, то и лечение было бы другим.

Алгебра и гармония

Наша работа очень интересная. С одной стороны, она имеет что-то общее с математикой, когда на основе набора признаков, параметров, изменений в тканях нужно сделать точный вывод о том, что это именно та, а не иная болезнь; в то же время, всегда присутствует элемент творчества, потому что надо уметь увидеть взаимосвязь всех признаков, всю совокупность факторов и причин.

Плечом к плечу

В нашей специальности как нигде развито взаимодействие с коллегами. Мы постоянно общаемся, консультируемся, обмениваемся опытом, обсуждаем сложные и необычные случаи. Без этого совершенствоваться в профессии невозможно.

Что там внутри?

Да, мы занимаемся и вскрытием. Для чего? Чтобы определить причину смерти. Спросите: разве без этого она непонятна? Да, многие вещи ясны и так: если к смерти привела сердечная недостаточность, то картина будет одна, если почечная — совсем другая. Так что это не основная задача вскрытия, хотя надо понимать: врач-патологоанатом ставит патологоанатомический диагноз, который в итоге может совпасть с клиническим, а может и отличаться. Вскрытие, в первую очередь, важно для клинициста, поэтому на каждом вскрытии обязательно присутствуют лечащие врачи, хирурги, реаниматологи. Им обязательно нужно видеть «изнутри», что одна и та же болезнь может проходить по разным сценариям.

Рro et contra

Что делать, если родственники против вскрытия? В основном законе № 323-ФЗ «Об охране здоровья граждан» прописано, что вскрытие может не проводиться по желанию родственников, например, по религиозным соображениям, за исключением некоторых ситуаций, когда оно обязательно: если человек умер в больнице в течение первых суток, или если у него было инфекционное заболевание или хотя бы подозрение на него, если он умирает во время или после операции, при переливании крови... Здесь пожелания родственников могут быть отклонены.

Суд да дело

Вскрытия бывают не только патологоанатомические, но и судебно-медицинские. Патологоанатом работает только с умершими от естественных причин — от болезней или старости. Последнее в чистом виде встречается крайне редко. А вот насильственная смерть, травмы, отравления, аварии, катастрофы — прерогатива судебной медицины. Бывает, что во время патологоанатомического вскрытия обнаруживаются признаки насилия. Например, доставленный в медицинское учреждение человек был найден на улице без сознания. С подозрением на инсульт он попадает в больницу, умирает, а во время патологоанатомического вскрытия у него обнаруживается перелом основания черепа, клинически по ряду причин не диагностированный. Согласно регламенту, вскрытие в этот момент приостанавливается и переводится в разряд судебно-медицинского. Тогда экспертиза трупа проводится в бюро судебно-медицинской экспертизы, где судмедэксперты работают в тесном контакте с правоохранительными органами.

Мне никогда не было страшно

Кровь, запах? Ну и что? Я не фокусируюсь на этих вещах, мне важно узнать, какие процессы происходят внутри человека, постичь их самую суть.

Бывает, что количество или качество материала не позволяют поставить диагноз, тогда испытываешь огромное разочарование. Я рада, что это бывает очень редко, ведь всегда хочется, чтобы была поставлена точка и дан точный ответ на вопрос клинициста, требующий подтверждения или опровержения диагноза.

Работа для живых

Патологоанатом —лучший диагност, дальше уже некуда. После проведения вскрытия тот диагноз, который он выставляет, является последней инстанцией. И в прижизненной диагностике за патологоанатомом всегда остаётся последнее слово, ведь он оперирует данными и макроскопических, и микроскопических исследований. Я отказалась от судебной медицины в пользу патанатомии потому, что большую часть времени мы работаем для живых. Это наша основная задача.