Охота меня лечит

Мой лучший друг — легавая собака,

Да острый нож, да меткий карабин…

Николай Некрасов

Мы не представляем своей жизни без города. Здесь наши друзья, работа, комфортная среда. Но приходит весна, и мы стремимся сбежать из дома. Инстинкт зовёт поковыряться в земле, погладить шёлк травы на поляне, уйти подальше в лес, чтобы снова стать частью природы.

«Самое дорогое, поэтическое время для ружейного охотника — весна: пролёт и прилёт птицы! Целую зиму поглядывал он с замирающим сердцем на висящие в покое ружья, особенно на любимое ружьё. Не один раз, без всякой надобности, были вымыты стволы, перечищены и перемазаны замки. Наконец, проходит долгая, скучная, буранная зима…»

Из рассказа Сергея Аксакова «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии».

Он, облачившись в маскировочный костюм, достал из сейфа ружьё и расположился на стуле, как на пеньке. Под ноги брошена медвежья шкура, из угла, зло сверкая стеклянным глазом, скалится чучело матёрого волка. Со стены удивлённо смотрит сохатый и рычит секач. Не хватает только пения птиц и хвойного ветерка. Ничто в казанской квартире не напоминает, что хозяин по профессии — врач-хирург, доцент Арсен Курбангалеев, избравший своим хобби — охоту.

— Здесь только часть моих трофеев, — поясняет Арсен Ирекович. — Что-то есть в загородном доме, что-то уже раздарил. Всего я добыл шесть медведей. Вот этот, что под ногами, самый запоминающийся. Он мою лайку задрал. Стрелял я в него буквально с трёх метров! Вообразите, треск сучьев, рык, запах шерсти, мой Шаман отчаянно скулит, гремит выстрел, и туша падает… Зверь ещё тяжело дышит. Страшно подойти. Всё это до сих пор стоит у меня перед глазами.

Медведь — очень осторожный и хитрый зверь, он способен засечь боковым зрением инфракрасное пятнышко от прибора ночного видения на дереве в пятидесяти метрах от себя. Да, у меня огнестрельное оружие, но на его стороне — чутьё, ловкость, скорость и чудовищная сила: одним взмахом лапы он способен оторвать человеку голову! И какое же это убийство?

Да и по сравнению с массовой гибелью животных в результате хозяйственной деятельности человека, когда вырубаются леса, запахиваются луга, засыпаются водоёмы, где веками размножались звери и птицы, вред для природы от охоты минимален. Более того, каждый настоящий охотник любит природу и заботится о сохранении флоры и фауны. Например, он не станет стрелять в самку. В заказниках организуются кормушки и солонцы, а также зоны покоя для диких животных.

С другой стороны, люди покидают деревни и уезжают в города. И там, где раньше были колхозные поля, теперь лес шумит. Медведи захватывают всё новые территории. Кабаны совершают набеги на фермерские наделы. Зайцы тоже быстро плодятся, опустошая огороды и обдирая фруктовые деревья. Те, кто живёт в сельской местности, знают об этой проблеме. Главы поселковой администрации нередко обращаются за помощью в охотобщества, чтобы уберечь урожай. Поголовье диких животных необходимо регулировать.

Когда я беру ружьё и отправляюсь добывать зверя, то чувствую, как у меня в крови начинает пульсировать древний инстинкт охотника. Так устроена природа, где одни существа поедают других. Цепочка вроде бы замыкается на человеке, но и он может легко стать пищей для медведя или льва.

Разве можно назвать убийцами Аксакова, Тургенева, Пришвина, Паустовского, Мамина-Сибиряка? А ведь они были не только писателями, но и охотниками, на счету которых много добытого зверья. Но сколько любви в их книгах к родному краю, к лесным обитателям; как много точных наблюдений за повадками животных. Какие описания природы!

Охотник — ещё к тому же и следопыт, и натуралист, и непревзойдённый повар. А результативные снайперы во время Великой Отечественной войны из кого получались?

— Для меня охота — отличная встряска после работы, — признаётся Арсен Ирекович. — Если человек живёт активной жизнью, растрачивая энергию, силы и нервы, если он целиком погружён в какое-то дело, то в нём постепенно накапливается усталость, которая может выплеснуться в агрессию. Некоторые мужчины прибегают к традиционному средству — к алкоголю, а я уезжаю в лес и сразу забываю о своих проблемах. Свежий воздух, пение птиц и выплеск адреналина. Природа и охота меня лечат. Возвращаюсь в Казань уже другим человеком. У леса, особенно хвойного, есть мощное энергетическое поле. Чем сложнее профессия, тем жёстче хобби, чтобы перешибить стресс, который получаешь на работе!

Фото из личного архива Арсена Курбангалеева

У меня дед был профессором хирургии, мать — долгое время проработала главврачом. Так что моя судьба была предрешена. Когда я студентом впервые оказался в операционной, то сразу понял, что буду хирургом. Охотником тоже стал не случайно. Помню, как шестилетним пацаном надевал на валенки лыжи, брал игрушечное ружьё и целился в ворон. Когда мне исполнилось двадцать пять, родственник привёл меня в охотобщество железнодорожников с угодьями в Кайбицком районе. И я сразу оказался в родной стихии. Получил охотничий билет, купил подержанное двукурковое ружьишко, и ощутил себя настоящим охотником. Тогда у меня был ушастый «Запорожец», вот на нём мы и ездили добывать уток. Потом стал ездить за Вятку, в глухие края. Там на меня, начинающего охотника, как-то выскочил кабан, я растерялся, забыв про ружьё. Со временем пришли выдержка и уверенность.

Развитие охотника происходит по возрастающей: от утки и зайца к кабану и лосю, затем к волку и медведю. Так и у меня. Чтобы добывать крупного зверя, я купил бельгийский браунинг с цейсовской оптикой, из которого можно и слона завалить. Правда, когда впервые пошёл с этой «пушкой» на медведя, то оптика меня подвела. Косолапый вылетел внезапно из кустов, я вскинул ружьё, но с непривычки не смог поймать его в прицел оптики. Пальнул два раза и — мимо. Конечно, обидно. Было бы со мной старое ружьё, то уложил бы.

Бить надо в грудь. В голову лучше не стрелять, лобную кость не всякий патрон пробьёт. Контуженный зверь отлежится и вновь… оживает! Охотники уже празднуют победу — водку открывают, закуску раскладывают, а лось встал, отряхнулся и в чащу убежал. Таких историй много.

Но самое обидное — это подранок. И ты — дурак, и зверя мучаешь, и бед он может натворить, если, например, на грибников выскочит обезумевший, а потом издохнет где-то в глухомани, тебя проклиная. Подранка нельзя оставлять. Это неписаный закон. Обязательно надо добить, чтобы не мучился. Подранок — это укор охотнику. Профессионал бьёт по цели, только когда уверен. По нечёткой тени, по шевелящимся кустам нельзя стрелять. Мало ли? А вдруг там собака или человек?

Наконец, охотник возвращается домой с добычей. Из некоторых экземпляров можно изготовить чучела, звериные шкуры прекрасно смотрятся на стенах или на полу. Мясо пойдёт на блюда. Даже в ресторане такое вам не подадут! Я с удовольствием готовлю дичь, лосятину, кабанятину и медвежатину. Мясо диких животных суше, жёстче, но в нём больше гемоглобина. Специфический запах уходит после вымачивания. Я использую маринад на основе клюквы или ананаса. Потом тушу в фольге в духовом шкафу, делаю буженину или готовлю в чугунном казанке. Как врач, считаю мясо диких животных более полезным и безопасным, чем то, которое продаётся в магазине. В нём нет канцерогенов и улучшителей вкуса. Оно — натуральное!

Кстати, последнее время и среди охотников стали появляться женщины. Мужики подшучивают, говорят, что они охотятся ради воротника или шубы! Жена у меня тоже хорошо стреляет. Моя одноклассница Лена, по профессии стоматолог, этой зимой в 25-градусный мороз с нами ездила на косулю. Такие вот у нас пошли современные женщины!

Но манит природа, думаю, прежде всего, красотой. Сложно описать словами просыпающийся лес. Рассветные лучи проникают сквозь чёрные кроны, пронизывая глухую чащу. Первым в кустах гаркнет вальдшнеп, потом начинает токовать глухарь. Ты идёшь, осторожно ступая по опавшим иголкам, как по ковру. Лес просыпается, наполняясь птичьим многоголосьем. Это волшебство!

С возрастом становишься мудрее. Вспоминаю, как вышел на меня огромный лось. Стоит в тридцати метрах. Я машинально вскинул ружьё, прицелился. И вдруг подумал, ну, хорошо, сейчас положу его, а что потом буду делать? Надо тушу разделывать и потрошить. На это уйдёт часа два, а то и больше. Затем к машине мясо перетаскивать. Это большой физический труд. Когда был помоложе, то в пылу азарта уложил бы зверя не задумываясь. А теперь — нет. Так молча полюбовались мы друг на друга и разошлись.

Прочитав «Зелёные холмы Африки» Хемингуэя, я поначалу загорелся охотой в саванне. Помечтал, хорошо бы иметь среди трофеев шкуру зебры или льва. Но сейчас поостыл, ведь и в России ещё много интересных и неизведанных мест для охоты. Я бывал в Забайкалье, поднимался к Саянам. Друзья предлагают поехать на Камчатку. Говорят, там звери ходят непуганые, а медведи вообще считаются «сорным» хищником. Дикие нехоженые края, которые мне ещё предстоит открыть.