"...Сердце отдай людям, а честь оставь себе"

Журнал "Казань", № 8, 2013

Клятва шеф-пилота Хусаинова

Полвека назад произошло важное событие первого этапа Войны во Вьетнаме - южновьетнамские партизаны впервые нанесли поражение правительственной армии.

В том же 1963 году премьер-министр Южного Вьетнама Нго Динь Дьем был смещён в результате военного переворота и убит. Вскоре началось полномасштабное участие в гражданской войне во Вьетнаме США и их союзников, а также СССР, США и ряда других стран. А сорок лет назад было подписано Парижское мирное соглашение, в соответствии с которым США полностью вывели свои войска из Южного Вьетнама. Однако война продолжалась ещё больше года и закончилась взятием столицы Южного Вьетнама Сайгона североамериканскими войсками.

Вьетнамская война - один из крупнейших военных конфликтов второй половины XX века, пик «холодной войны». И хотя конфликт считается локальным, есть сведения, что за его время взорвано взрывчатых веществ в несколько раз больше, чем во Второй мировой войне на всех театрах боевых действий.

АН-12 плавно набирал высоту. Хусаинов прислушался. Кабину экипажа, отделённую от грузовой части борта герметичной перегородкой, наполнял ровный гул мотора. Руки привычно держали штурвал. Это был не его самолёт - он прибыл в Ханой сего­дня из Москвы. Когда начало смеркаться, к гостинице, где жил шеф-пилот транспортной авиации Хусаинов, подъехала чёрная «Волга», чтобы отвезти его в военный аэропорт Ной Бай. Оттуда он, подобно воздушному паромщику, перегонял прилетающие с родины ИЛ-18 и АН-12 в маленький гражданский аэропорт Залям. Вьетнамцы, наблюдая, как их советский товарищ регулярно сажал практически с первого захода на ограниченную полосу гигантские лайнеры с тоннами груза, стали относиться к нему как к своему счастливому талисману: «Если Хусаинова нет на борту - посадку не разрешаем - опасно».

…В 1968 году командир лётного отряда Кольцово Владимир Хусаинов собирал чемоданы для командировки в Гану. Предполагалось, что он возглавит лётный экипаж президентского самолёта этой африканской страны. Но тут его вызвал к себе начальник Главного управления Гражданского воздушного флота Евгений Фёдорович Логинов: «В канун восьмидесятилетия Хо Ши Мина в России прошёл обучение экипаж вьетнамских пилотов, которые будут обслуживать президентский самолёт. Машину надо перегнать во Вьетнам, обучить новоиспечённых летчиков полётам в условиях тропического климата и военных аэродромов. Пару месяцев работы - и назад».

Никто и не думал тогда, что эта командировка растянется на год.

Конец шестидесятых - это было время наиболее массированных атак американской авиации. Случалось, что до двух недель подряд ежедневно «Фантомы» бомбили Ханой и его окрестности. В этих условиях был дорог каждый мирный день, который можно было использовать для обучения вьетнамских лётчиков. Но учебный самолёт ИЛ-18 простаивал из-за отсутствия запасных частей и колёсных шин. Новые - прибудут не скоро. Китайские железные дороги были для нас закрыты: в марте 1969 года между Советским Союзом и Китаем произошёл пограничный конфликт на острове Даманский. В результате груз, который прежде доставляли в Северный Вьетнам товарные поезда, теперь шёл водным путём через Дальний Восток или летел с пересадками через Пакистан и Индию. На это уходило больше месяца.

Выручил опыт Хусаинова как авиатехника. Как-то, проходя мимо АН-24, он обратил внимание на его посадочные колёса. «Вроде размер основных колёс такой же, как у передних на ИЛ-18»,- обернулся он к главному инженеру, который шёл рядом. Проверили - подошло. На складах запасок для АН-24 было достаточно - обучение пилотов возобновилось. Устранение неисправностей в технике тоже не вырастало для него в неразрешимую проблему. Командир полка удивлялся: «Откуда такие знания, Владимир Николаевич?». Он отвечал: «Прежде чем стать пилотом, я два километра гаек покрутил».

Отец Володи, всю жизнь проработавший сталеваром на челябинском заводе, хотел, чтобы сын не уезжал далеко от родного дома. Но судьба распорядилась по-другому. Пройдя в Троицке хорошую школу авиатехников, он уехал в Якутск, где два года проработал бригадиром бригады, обслуживавшей самолёты восточносибирского управления. Там приобрёл не только технический опыт, но и опыт ответственности за свою работу и за работу подчинённых. От её качества в буквальном смысле зависели жизни людей, поднимавшихся в небо. Разрешение на полёт, который вместе с пилотом подписывает авиатехник, подготовивший самолёт, они так и называли между собой - «клятва».

В 1952 году его приняли в Бугурусланское лётное училище. Но, став пилотом, он не переставал смотреть на самолёт как «технарь», с точки зрения его конструкторских достоинств, особенностей двигателя, новшеств по сравнению с предыдущей модификацией. А осваивать новые машины приходилось постоянно. В его биографии есть уникальный для гражданской авиации случай: по инициативе Главного управления Гражданского воздушного флота он и его друг Борис Грубий, начальник лётно‑штурманского отдела Уральского управления, сдавали экзамен по новой технике экстерном. Специально прибыли для этого в Ульяновск. Преподаватель, к которой они явились, не захотела и слушать: «Вы у меня программу не проходили». Но заместитель начальника Главного управления был непреклонен: самолёты стоят, принимать некому. В результате комиссия их аттестовала.

Учёба давалась Хусаинову легко. Поэтому логичным пунктом в его биографии стало поступление в 1959 году в Высшее авиационное училище под командованием дважды Героя Советского Союза маршала А. А. Новикова в Ленинграде. Туда принимали пилотов не ниже второго класса и с хорошим налётом.

Говорят, тем, кому нравится учиться, жизнь преподносит приятные сюрпризы. Почти пятьдесят лет спустя они с женой заметили, что их любимая внучка Манюня («Я не Манюня, я - Мария! Или ты будешь Дудулей!» - заявила как-то она строго своему шутливому деду) не расстаётся с книжками. Семья гордится титулом, полученным ею в школе - Мисс Интеллигентность.

Летать во Вьетнаме приходилось чаще всего по ночам. Случалось, что объявлялась воздушная тревога, а он уже находился в воздухе. Тогда в ожидании, когда вражеский «Фантом» освободит воздушное пространство, приходилось уходить к китайской границе. Днём во время массированных налётов американских бомбардировщиков их экипаж вьетнамцы прятали под сводами пагоды. Под москитными сетками среди буддийских святынь, окружённых маленькими зажжёнными свечами, они проводили иногда безвылазно по нескольку дней. Вьетнамские товарищи шли на большой риск: если бы американцы обнаружили здесь советских специалистов, пагода была бы приравнена к военному объекту и стала мишенью для бомбардировщиков.

Во Вьетнаме Хусаинов подготовил два экипажа здешних пилотов, подтверждая своей подписью их квалификацию. Так его «клятва» получила интернациональный характер. На его кителе среди других наград есть вьетнамский орден «За боевой подвиг».

Много лет спустя Хусаинова в числе двухсот лучших российских авиаторов пригласили в Соединённые Штаты на Первую русско-американскую конференцию по проблемам авиации. В анкете приглашающей стороны был вопрос: «Принимали ли вы участие в борьбе с американскими вооружёнными силами?» Он ответил: «Принимал». Больше его никто ни о чём не спрашивал.

Хусаинов не участвовал в военных действиях. Он был гражданским лётчиком, и это звание носил гордо.

Лётное братство

Он сам подбирал себе экипаж из сослуживцев лётного отряда, которым к тому времени командовал в гарнизоне Кольцово. Второй пилот Забков, штурман Александр Смыков, бортмеханик Николай Скуратов, радист Евгений Борисов…

Это было настоящее лётное братство. Кольцово - посёлок авиаторов в Свердловской области, куда в 1941 году был эвакуирован Научно-испытательский институт Военно-воздушных сил Красной армии, проводивший испытания новых типов самолётов, и с аэродрома которого взлетел первый в мире истребитель БИ-1 с ракетным двигателем. Лётчики гордились тем, что это событие стало началом эры реактивных полётов в мировой воздушной практике. Когда в 1943 году институт передислоцировали на место прежнего базирования, было решено передать аэродром гражданской авиации. Впервые в истории страны на единой базе объединились военно-воздушные силы и гражданский воздушный флот. В посёлке по инициативе лётчиков кольцовского авиаотряда был установлен бронзовый бюст Героя Советского Союза капитана Григория Бахчиванджи, погибшего на испытаниях БИ-1. (В домашнем архиве Владимира Николаевича есть фотография, на которой он запечатлён среди участников парада лётчиков‑испытателей в Жуковском в 1967 году. Они держат портрет Бахчиванджи, неподалёку стоит его вдова - дочь Героя Советского Союза лётчика-испытателя Анатолия Серова.) Такие люди превращали профессию лётчика в миссию. Во внутреннем кармане кителя шеф-пилота Хусаинова хранилась запись чьего-то высказывания, которое он переписывал из истрепавшегося блокнота в новый много раз: «Жизнь отдай Родине, душу отдай Богу, сердце отдай людям, а честь оставь себе». Этот блокнот до сих пор с ним.

Уроки чести и братства судьба преподнесла Володе Хусаинову, когда ему было девятнадцать лет. Его школьная юность пришлась на годы Великой Отечественной. Каждое лето их, ещё зелёных пацанов, в то суровое время готовили на сборах защищать Родину. И первое его распределение, когда был получен школьный аттестат, тоже произошло не без участия военкомата - он попал в Троицкое техническое училище. Старинный купеческий город Троицк возник в своё время как крепость пограничной линии на главном караванном пути, который проходил через Южный Урал из Азии в Европу. Этим определилась беспокойная жизнь городка, который за свою историю не раз становился местом ожесточённых социальных столкновений. Здесь царили свои нравы, и это сразу почувствовали курсанты-новобранцы училища, с которыми у троицких хулиганов случился неразрешимый мирными средствами конфликт.

Местные группировки, в военные годы жившие с ощущением власти беспредела, не могли смириться с тем, что их незыблемый криминальный авторитет пошатнули военные, среди которых были и те, кто побывал на фронте. Подкарауливали и избивали то одного, то другого. И вот - трагический случай, жертвой которого стал преподаватель училища. Фронтовик, Герой Советского Союза, он не мог оправиться от горя: на Украине в годы войны погибла вся его семья. Курсанты относились к нему с пониманием и сочувствием. И вдруг - шок: в один из тёплых осенних дней его нашли на лавочке городского сквера задушенным гитарной струной.

Это была последняя капля. Возмездие не заставило себя ждать. Группировщиков застали всех вместе врасплох на городской танцплощадке, собиравшей по субботам до восьмисот человек. Хусаинов и ребята из его роты окружили танцплощадку по периметру и никого не выпускали - перелезавших через ограду бравые хлопцы закидывали обратно. А там с ними разбирались другие - курсанты знали преступников в лицо.

Город ахнул. ЧП получило огласку. Организатору из числа курсантов-фронтовиков дали срок. Активисты были исключены из комсомола и партии. «Наверх» из горкома пошла депеша о «бандитском гнезде» в стенах училища. Два месяца спустя в город приехал командующий военным Уральским военным округом маршал Жуков. Живая легенда фронтового братства, он шёл вдоль шеренги вытянувшихся по струнке курсантов. Окинув их взглядом - начищенных, поблёскивающих фронтовыми наградами,- обронил семенившему рядом представителю горкома: «Ну, так где же "бандиты"?».

Владимир Хусаинов в числе других был вызван к Жукову как секретарь комсомольской организации роты. Маршал задавал им лаконичные вопросы и внимательно слушал. А потом принял судьбоносное для молодых людей того времени решение: «Комсомольские билеты курсантам вернуть!». Честь и принципы курсантского братства были спасены.

Салям, Залям

ИЛ-18Д, который Владимир Хусаинов перегнал во Вьетнам, Хо Ши Мин приходил осмотреть лично. Это была одна из последних машин данной модификации, в дальнейшем советская авиапромышленность сделала ставку на повышение скорости воздушного транспорта. Однако сверхзвуковые лайнеры в два раза увеличили потребление топлива, что сократило длительность их пребывания в воздухе. А самолёт, который был прислан вьетнамскому президенту, при экономичном расходе горючего мог беспересадочно лететь до десяти часов. Хо Ши Мин, конечно же, этого не знал, когда взошёл на борт. Он осмотрел салон, в котором для него были оборудованы кабинет для работы и бытовые помещения, заглянул в кабину пилота. Спросил, есть ли у советских товарищей вопросы по организации их пребывания в стране. Занял своё пассажирское место. В сопровождении двух истребителей Хусаинов поднял ИЛ-18Д в воздух, пролетели несколько кругов. Президент остался доволен. Этот самолёт носил название BH-195. «BH» - латинское обозначение «Бак Хо», что означало «Дедушка Хо»,- так Хо Ши Мина ласково называли вьетнамцы. Число 195 - это «девятнадцатое пятого месяца», день его рождения. Всего несколько месяцев не дожил он до своего юбилея.

Климат в тропиках был совсем не таким, какой Хусаинов наблюдал, летая после окончания училища над хлопковыми полями Узбекистана. Здесь, во Вьетнаме, он надевал свою лётную форму только в кабине самолёта. В остальное время влажная сорокаградусная жара вынуждала ходить в шортах, в шлёпанцах, вырезанных из протектора. А осенью при плюс двадцати становилось холодно. Буйволов, которые большую часть времени проводили в водяной жиже, укрывали одеялами, оберегая от замерзания и гибели, в воздухе стояла неприятная морось. Кто бы мог подумать, что, вернувшись на родину, он под смех жены так же будет кутаться летом в тёплый свитер.

…В лучах заходящего солнца блеснула Хонг Ха, что означает Красная река. Её сравнивают с главной артерией Северного Вьетнама. И не только потому, что она является второй по величине в стране и её водами орошаются сотни километров рисовых полей. Но и потому, что взвесь, которую перемещают её потоки, придаёт воде красноватый оттенок. В струившихся через пороги водах лежало темнеющее южное небо. Оно было совсем другим, не таким, какое Хусаинов наблюдал, когда летал на ИЛ-14 над Енисеем - почти четыре тысячи километров с юга на север - в места, куда, как поётся в песне, «только самолётом можно долететь», а потом - обратно. В полёте над стальной гладью сибирской реки, подёрнутой туманом, принесённым с Ледовитого океана, он проводил по сто двадцать - сто сорок часов в месяц. Если надо было посадить самолёт на льдину - сажал. По семь часов в воздухе почти каждый день. Больше этого запрещала медицина.

Здесь расстояние от Ной-Бая до Заляма - тридцать километров. Сложность была в другом: для таких гигантов, как ИЛ-18 и АН-12, аэропорт не был приспособлен. Надо было перелететь через двенадцатиметровую дамбу Красной реки, сразу за которой начиналась взлётно‑по­садочная полоса длиной тысяча шестьсот метров, другой конец дамбы упирался в железную дорогу.

Много лет спустя вьетнамское землячество в Казани организовало поездку на свою историческую родину казанцев - ветеранов вьетнамской войны. Владимир Николаевич смотрел с борта подлетавшего к Ханою самолёта на рельеф местности, над которой он летал тридцать лет назад. Там, где чернела изрытая воронками земля, сегодня цвели розовые плантации. Ещё немного - и должен появиться аэропорт Залям. Но он не появился. «А его уже нет - расформировали»,- сказали сопровождавшие почётных гостей вьетнамцы.

Старший сын Владимира Хусаинова тоже стал пилотом, его лётный стаж - уже тридцать лет. Младший - майор налоговой полиции. Оба - в отца, рослые богатыри, косая сажень в плечах. Дочь осталась жить в Литве, где он продолжил службу, вернувшись с войны.

В книжном шкафу ветерана есть полка, на которой стоят книги об авиаторах, своими подвигами писавших историю страны. Среди них и он. Тут же - книги с дарственными надписями. Рашит Абубакиров, заместитель командира лётного отряда, написал Владимиру Хусаинову на своей книге: «Одному из лучших пилотов гражданской авиации СССР второй половины двадцатого столетия, прекрасному руководителю авиапредприятия и человеку…»