В «Сосенках» или на «Горбатом»?

Во второй половине ХХ века дачная культура, как известно, приобрела особое значение для россиян. В послевоенные годы восприятие дачного отдыха сменилось с аристократичного времяпровождения в летней резиденции на семейное путешествие с обязательным выполнением хозяйственных работ. На сегодняшний день старые дачи, безусловно — объекты культурной и исторической ценности. В Татарстане таковых осталось не так много — например, в посёлке Ташёвка Верхнеуслонского района, дома казанских художников в Свияжске, а также в посёлке Октябрьский.

Посёлок Октябрьский получил своё сегодняшнее название после революции. В дореволюционный период, после введения в эксплуа­тацию железнодорожной ветки Зелёный Дол — Казань, станция называлась «Лаврентьево» в честь одного из первых владельцев дачных участков Лаврентия Азимова. В 1901 году она была переименована в Обсерваторию в связи с открытием здесь астрономической обсерватории. Место всегда считалось престижным для домов отдыха и купеческих дач, в которых проводили время известные в казанской губернии состоятельные люди.

Дачи представителей творческой интеллигенции — определённая укоренившаяся черта посёлка Октябрьский. И сегодня здесь можно гулять между дачными домами художников, музыкантов, писателей, деятелей науки. Одним из них является известный казанский художник, искусствовед, арт-критик, доцент Казанского государственного архитектурно-строительного университета Гузель ФАЙЗРАХМАНОВА. Прогулявшись по самым знаковым местам посёлка, мы поговорили об истории Октябрьского, особенностях старых строений дачного формата и недостатках новых, а также о самых тёплых воспоминаниях детства.

Гузель Файзрахманова: Посёлок располагается с двух сторон железной дороги между станциями «Обсерватория» и «774-й километр». Знаменитая и одна из старейших в России обсерватория дала название станции. Частично посёлок располагается на берегу волжского залива, образовавшегося на месте заливных лугов после возникновения Куйбышевского водохранилища. Мы живём на улице Чайковского. Наш участок граничит с территорией Садового некоммерческого товарищества (СНТ) «Волгарь». В 1980-е годы, когда я была маленькая, оно именовалось «Волга». В само СНТ наш участок не входит, мы лишь граничим с ним. Садоводческое товарищество было образовано в 1957 году, его первым председателем был мой прадедушка — Миргалим Ямалетдинович Каримов, работавший в те годы директором Казанской селекционной станции. Кроме того, он состоял в партийной ячейке старых большевиков (вступивших в коммунистическую партию сразу после революции 1917 года), и вот по партийной линии, как тогда говорили, прадедушке и остальным участникам товарищества выделили участки стандартной площадью 6 соток. Прадедушка на правах председателя взял себе участок с видом на волжский залив. Впрочем, половина участков товарищества располагаются вдоль берега. Как директор селекционной станции, снабдил всех сортовыми яблонями, вишнями, плодовыми деревьями. Казначеем был известный художник Байназар Альменов. К сожалению, большинство сортовых яблонь погибли в экстремально холодную зиму 1978 года.

Рядом с участком прадедушки был и дом профессора Хамида Музафаровича Муштари, который не входил в дачное сообщество. У его семьи был участок порядка 20 соток, который с конца 1980‑х наследники профессора стали продавать фрагментами. Так получилось, что часть участка стала нашей. Дом Муштари был прекрасен — деревянный, двухэтажный с красивыми балкончиками. Такие дома, типичные для 1950-х годов, на сегодняшний день — уходящая натура, их практически не осталось. В самом посёлке Октябрьском также исчезли почти все дома с оштукатуренным фасадом, покрашенные в розовые, голубые цвета, с резьбой на фронтонах. В основном, по соседству с нами жили интеллигентные семьи, поэтому сама атмосфера, по крайней мере, рядом с нами, была соответствующая…

Существуют ли особенности общения в самом садовом товариществе? Известно, что садовые товарищества в привычном для нас понимании начали образовываться в 50-е годы ХХ столетия, а также то, что сегодня порядок и правила создания садового товарищества регулируются на законодательном уровне.

Г. Ф.: Так как мы не входим в садовое товарищество, то не посещаем ежегодные отчётные собрания, а лишь платим за электричество. Однако порой я стою у ворот и наблюдаю за этим мероприятием, потому что собрания товарищества — каждый раз забавный перформанс. Действо напоминает сюжет кинофильма «Гараж» Эльдара Рязанова — все сдали деньги, но трубы не куплены, ворота не сделаны, и вечные споры по этому поводу:

— Нет, мы сдавали! Вы неправильно нас посчитали!

— Да как же? Мы у вас проводили поверку счётчика, но он у вас оказался неправильным.

— Нет, я не собираюсь платить!

— Вы не платите уже 6 лет, значит, освещаетесь за счёт…

Прения проходят часами, через некоторое время собрание становится всё более шумным, затем происходит кульминация и финал, итог которого неясен. Так было всегда, и в советское время тоже. Эта традиция весьма живучая.

Не могу сказать, было ли что‑либо особенное в порядке проживания садового товарищества при моём прадедушке, так как он умер в 1981 году, когда мне было 7 лет. В целом, я с ним мало общалась, видела только летом и несколько раз в году, потому что ему тогда уже было почти 90 лет. Знаю только, что есть Устав общества, и помню, что он лежал у дедушки в комоде, напечатанный ещё на печатной машинке…

Очевидно, что сегодня дачная культура несколько сменила формат. Каковы главные отличия времяпровождения на даче в советском периоде от современности?

Г. Ф.: Как и у многих советских детей, моё детство проходило в формате трудового воспитания. На даче обычно мы — я, моя родная младшая сестра Дания и двоюродные сестра и брат Юлия и Тимур, жили с бабушкой и ещё с кем‑нибудь из взрослых. Дядя Рустэм, мамин брат, давал нам задания — кому что-нибудь прополоть, кому картошку окучить, кому собрать колорадского жука — и уезжал в Казань на работу. День был чётко распланирован. Мы сами носили воду из единственной на всё товарищество колонки. Дядя строго следил за дисциплиной. С утра мы делали зарядку, потом шли купаться в речке, потом — завтрак. Затем моем посуду, полы, таскаем воду и — на огород. Потом купаемся и — обед. Снова мытьё посуды, уборка, сельхозработы. Несмотря на такой «спартанский» распорядок дня, были и отдых, и чтение, и общение, и купание пять раз в день. Мы играли в интеллектуальные игры — шарады, ребусы, «Эрудит»... Не знаю, как сейчас проводят время дети, но купаться уже ходят меньше. Пляж садового товарищества раньше был песчаный, большего размера, а сейчас, к сожалению, он стал заброшенным и неухоженным. В нашем с сестрой детстве на пляж выходило всё товарищество, устраивались пикники, люди проводили время семьями. А потом берег стал осыпаться, и его решили укрепить, посадив ивы. Они достаточно быстро выросли, действительно укрепив берег своей корневой системой. Но вся песчаная полоска заилилась… Поражает, какое количество мусора появляется после того, как вода опускается и берег открывается. Так что теперь, когда идёшь купаться, обязательно берёшь с собой пакет, чтобы собрать мусор. Раньше было меньше пластиковой упаковки, но больше разбитых стеклянных бутылок, из-за чего дети часто резали ноги. В такие моменты очень стыдно за наших людей. Не хватает экологического активизма…

Когда мы едем за город, взгляд повёрнут к окну, за которым мелькают многочисленные дачные дома. Однако рассмотреть и погрузиться в эстетику деревенской жизни сполна не удастся…

Г. Ф.: Заборная культура — отдельная история в нашей стране. Печально смотреть на дома, ограждённые профнастилом, напоминающим эстетику мест УФСИН. Понятно, что это экономично, но... В 90-е наш дом несколько раз вскрывали, забирали всё, вплоть до алюминиевых кастрюль, подушек, старой одежды. Тогда и возникла необходимость в «защите»… В нашем детстве никаких заборов не было. Помню, как родители иногда оставляли нас одних и уезжали в Казань. Нам было 10-12 лет. До 90-х годов были открытые пространства, участки разделяли лишь водопроводные трубы, колышки или очень низкие заборчики, выполняющие функцию условной границы, к примеру, от коз, овец, кур и т. д. Сегодня я уже на таком открытом участке, наверное, не смогла бы жить, было бы страшно. Сейчас я приезжаю со своими собаками на дачу и чувствую себя более или менее защищённой. Тем не менее, года три назад, в один день мои собаки по непонятной причине жутко взбесились, начали громко лаять. Я выбежала на звук и увидела на верхней части забора мужские руки — кто-то пытался перелезть через забор. Увидев собак, мужчина убежал. А если бы собак не было?..

С одной стороны, хочется быть защищённым, и крепкое ограждение действительно этому способствует. С другой — существует проблема обособленности. Впрочем, нельзя сказать, что раньше общение отличалось большей теплотой. Доверия определённо было больше, но и склоки тоже присутствовали.

Обращают на себя названия поселковых улиц: Чайковского, Гоголя, Тукая, Набережная и т. д. Помимо явного сходства с городом, без сомнений остаётся и факт проживания в этом посёлке людей из сферы культуры и искусства. На улице Тукая выделяется старый дом с выступающим вперёд балконом и стеклянной верандой, завораживающий своим живым «уставшим» видом…

Г. Ф.: У профессора Муштари был примерно такой дом, только балкончик меньше. Раньше у всех были такие дома и заборы. Конечно, и сейчас хочется такую дачу, чтобы с удовольствием проводить время на красивом участке. Моя мечта — стеклянная веранда с круг­лым столом, чтобы с утра туда проникали лучи солнца. Построить подобное, конечно, возможно, но хочется отреставрировать старый дом. Сего­дня многие о таком мечтают, создают паблики в социальных сетях об уходящей архитектуре старых дач. Но причина застройки посёлков кирпичными домами во многом — в ограниченности средств, ведь построить новый кирпичный дом гораздо дешевле, чем реставрировать старый деревянный. Кроме того, кирпичная кухня была одним из условий газификации, когда она началась. Таких милых старых дач, которая когда-то была у нашего прадедушки, уже почти совсем не осталось...

Когда мы были маленькие, поездка на дачу была настоящим путешествием. Хотя от Казани до 774-го км ехать 35 минут, в электричку все запасались бутербродами, брали кроссворды. У детей же время по-другому тянется. Пока мы доезжали, нам казалось, что мы чуть ли не до Москвы едем. Потом долго шли, неся всё на себе. У бабушки с дедушкой были сумки на колёсах с вещами. Редкие выезды с дачи в город летом становились событием, тут мы дичали, ходили в дачных одеждах 50-х годов.

Повернув от старого дома направо, начинается путешествие по тропинке, возвращающей в то самое дачное детство с высокой травой и дачными участками по обе стороны. Она, как и всегда, кажется бесконечной, из-за деревьев, скрывающих конец дороги. Мы идём мимо уже привычной стройки, под предупреждение рабочих «Аккуратнее, не вляпайтесь!». Дорога заканчивается, и появляется возможность наблюдать полёт фантазии местных жителей во внешнем оформлении своих домов. Сказочная цветовая гамма, нарисованные павлины на воротах или рыбак на фоне огромной планеты сочетаются с примитивной дачной архитектурой. Впереди виднеются пляж и знаменитый «Горбатый мост».

Г. Ф.: «Горбатым» мост называется исключительно из-за своей формы. Он действительно с горбом. Сейчас мост в аварийном состоянии, но люди ходят и даже ездят по нему на велосипеде. «Горбатый мост» всегда считался далёким путешествием. Пляж нашего садоводства был расположен на другой стороне, где сейчас растут пушистые ивы. Люди со всех улиц посёлка ходили купаться именно туда, поскольку он ближе, и ещё на один пляж, в сосновой посадке. Среди местных это называлось и называется «купаться в Сосенках»: «Вы где купались? В «Сосенках» или на «Горбатом»?»

Помимо дач, на том берегу раньше были детские лагеря и базы отдыха. Жители посёлка ходили туда на дискотеку. Точно не знаю, какова судьба детских лагерей и баз отдыха на сегодняшний день. Возможно, их кто-то купил. Очень жаль, что подобные базы в некоторых местах завалены мусором, как и пляжи. Даже сейчас можно наблюдать много бутылок под ногами. Тем не менее, когда погода особенно жаркая, песок на пляже становится белым и более чистым.

Прогулка по «Горбатому мосту» — своеобразный аттракцион. Сооружение накренилось, кажется, будто каждый шаг в особо проблемных участках моста — это самый рискованный поступок в жизни. Ко­гда же под ногами снова чувствуется земля, можно пройти чуть дальше и наблюдать вживую всеми любимый контраст — глэмпинг с полностью стеклянными построениями в стиле модерн и полуразвалившиеся деревянные домики…

Г. Ф.: Часть территории посёлка занимали заливные луга, поэтому до сих пор остались высокие острова. На одном из островов есть дачи без электричества. Атмосфера как в самом настоящем фильме ужасов. Валяются куклы с вываливающимися глазами, а куклы, как известно, один из самых ярких и стереотипных образов в фильмах подобного жанра. Кажется, что сейчас из густого кустарника выбежит сумасшедший клоун. Не знаю точно, живут ли там сейчас, но на днях видела объявление в Интернете с единственным прикрепленным фото и надписью: «слабонервных, сразу предупреждаю, не звонить! это для любителей островного отдыха!»

На пути к участку самой Гузель Файзрахмановой особое внимание привлекает ещё одно раритетное строение 1957 года — дом Галии Ниязовны Субаевой, принадлежавший ранее её родителям — известным учёным (её отец был сотрудником ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова), с удовольствием разрешившей запечатлеть свой удивительный дачный участок, который можно разглядывать вечно и находить интересные детали. Помимо этого, тётя Галя — активный организатор культурно-массовых мероприятий для детей в СНТ: «Мы здесь проводим детские праздники. Вешаем надпись, рядом организовываем выставку, играем с детьми. В следующую субботу, в 9:30 утра, на детской площадке будет Сабантуй. Приходите в гости!» Как и почти у всех домов на этой линии СНТ, около дома тёти Гали есть лестница, ведущая к берегу.

Г. Ф.: Сейчас мы с сестрой живём в доме, который мои родители построили по соседству со старым домом прадедушки 1957 года. Когда дети разъехались, соседи из нашего СНТ купили и дачу прадедушки, и дачу бабушкиного брата на высоком берегу с огромной красивой сосной над домом. Всё продали, заборы развалились, дом прадедушки перестроили, из двухскатной кровли сделали четырёхскатную. Но, как ни крути, это всё равно наше любимое место, потому что, сколько мы себя помним, с самого раннего детства мы с сестрой много времени проводили именно здесь. Как сейчас говорят, это наше место силы.

Фото Юлии Калининой