Виктор ДЕРИНГ. Несоветский человек

Виктор Деринг.

Несоветский человек

Евгений СОКОЛОВ,

джазмен

В этом году исполнилось сто лет Виктору Дерингу — ветерану мирового джаза, заслуженному артисту РФ, народному артисту РТ, художественному руководителю и дирижёру Государственного оркестра кинематографии РТ.

Шестьдесят лет жизни и творчества мастера связаны с Казанью, куда он приехал из Китая в 1947 году, уже имея опыт работы на лучших концертных площадках Шанхая и Индокитая, как саксофонист и скрипач. В Казани он создал джазовый оркестр, основу которого составили музыканты, работавшие в биг-бенде Олега Лундстрема. Оркестр под управлением Виктора Деринга стал одним из лучших в России.

В честь Виктора Деринга названа улица в Казани. О нём снято несколько фильмов, написаны книга и множество биографических статей.

Но всегда интересны нюансы, подробности, детали. За ними я обратился к сыну мастера саксофонисту Дмитрию Дерингу. С ним я много лет работал в оркестре его отца и, воспользовавшись старой дружбой, взял у него интервью, дополнив некоторыми подробностями легенду о «шанхайцах».

Начав писать этот текст, я понял, что без реприз не обойтись, и взял их из заметок оркестрового летописца Николая Носова (в которых, по словам Димы, были неточности и пробелы) и Гузэли Максимовой-Тещиной, не доверять которой нет оснований.

Русские

В начале двадцатого века семья Деринг переселилась из Германии в Россию. Получили землю в селе Малиновка (сегодня — территория Западной Украины). Отец будущего мастера — Эдуард Фердинандович, известный на всю округу столяр-краснодеревщик, в молодости играл в духовом оркестре на тубе, и когда его призвали на военную службу, попал в расквартированный в Харбине оркестр Второго Заамурского железнодорожного полка. Он получил унтер-офицерское звание и вскоре познакомился со своей будущей супругой Анастасией Антоновной Рыкун, служившей на КВЖД. 14 августа 1921 года появился на свет Виктор Деринг.

Виктор Деринг. 1931

Харбин до революции в России жил тихой, провинциальной жизнью русского города. Всё изменилось в 1919 году после разгрома белого движения в Сибири. В Харбин устремились остатки Белой армии и десятки тысяч гражданских беженцев, спасавшихся от репрессий большевиков. Эта новая волна переселенцев прине­сла с собой культуру европейской части России, благодаря которой город переживал небывалый расцвет вплоть до сороковых годов ХХ века, став центром русской эмиграции на Востоке.

Вот что писал «Рубеж» — журнал, издававшийся в Харбине:

«В Маньчжурии среди русских сохранились такие обычаи, о которых даже в России уже успели забыть: рождественские и пасхальные визиты, святочные гадания, «Красная горка», свадебные поезда — всё это корнями уходит в глубинные пласты русской жизни. Многообразие и широта русского быта поражали всякого, кто побывал в Харбине впервые, и давали право считать его самым русским из всех городов за рубежом. Всё поражало — и повсюду звучавшая русская речь, и русские вывески на магазинах и учреждениях. Довольно часто можно было встретить на людных улицах настоящих русских мужиков в косоворотках, подпоясанных вязаными поясками с кисточками на концах, и баб, подвязанных пёстрыми платочками, в платьях с оборочками».

В Харбине было двадцать шесть православных церквей, целая сеть средне-учебных школ и шесть высших учебных заведений. Появилась Высшая музыкальная школа имени Глазунова, куда в 1931 году поступил Виктор. Там он учился играть на скрипке у бывшего капельдинера Преображенского полка господина Таирова, который приходил на урок с завитыми на бигуди огромными усами и со стеком в руках.

В 1932 году Северную Маньч­журию заняли японцы, и оставаться там стало небезопасно. В Харбине стали пропадать русские юноши. Японские солдаты во главе с офицером ночью приходили в дома, где по их сведениям проживали молодые люди, достигшие призывного возраста, и забирали на службу в японскую армию. За неподчинение шла физическая расправа над всей семьёй. В таких условиях Деринги решили уехать на юг, в Шанхай, под защиту иностранных концессий.

Бесподданные

Шанхай в то время был открытым портовым городом, крупнейшим торговым центром в Азии. Он считался самым свободным городом на планете, где опиум и проститутки входили в стоимость гостиничного обслуживания. Здесь находились крупнейшие банки мира и знаменитые бордели, его переполняли кабаре, ночные клубы, театры и концертные залы. Везде звучал джаз.

Русские эмигранты считались там бесподданными, то есть не находившимися под опекой ни одного государства мира.

Семья Деринг поселилась во французской концессии, на улице Рю де Сер в доме 118, флэт 2. Анастасия Антоновна купила Виктору саксофон Conn, зная увлечение сына джазом, и его учителем стал сосед, саксофонист Анатолий Голов.

Опыта Виктор набирался, работая в портовых кабаках, где собирались матросы всех концессий. В регулярных драках и поножовщинах запрещалось трогать музыкантов, и дирижёр кричал шёпотом: «Играйте громче, сукины дети!»

Оркестр Олега Лундстрема. Виктор Деринг в первом ряду второй слева. 1947

Через месяц его уволили со странной формулировкой: «Вы великолепный музыкант, но завтра можете не приходить». Это означало, что музыкант играет так себе, и нашёлся лучше. Со временем Виктор стал слышать эту фразу всё реже, и однажды получил работу в Ханое в отеле «Метрополь», где играл почти два года. Днём — на скрипке в салонном оркестре, а вечером — на танцах в джаз-банде на саксофоне.

Осенью сорокового Виктор Деринг вернулся в Шанхай, где к тому времени уже имел большую известность джазовый оркестр Олега Лундстрема. У него работали лучшие музыканты Шанхая, и попасть к нему мечтали многие. Но манера игры Виктора и его особый subtone понравились Лундстрему, и он взял его на работу.

Через год началась война, закрылся зал, где играли лундстремовцы, с работой стало плохо. Решили открыть бизнес. Подобрались компаньоны: Олег Лундстрем, его брат Игорь, их близкий друг контрабасист Александр Гравис, трубач Жора Баранович и Виктор. Скинулись, купили у одного китайца фанзу с большим участком земли с намерением держать коз — хотели торговать козьим молоком. Из затеи этой ничего не вышло, потому что для оптимизации процесса Жора начал разбавлять молоко артезианской водой. Покупателям коктейль не понравился, и контору пришлось закрыть.

Наступил сентябрь 1945-го. В Шанхае на победивших русских смотрели с восторгом. В советском клубе был дан большой праздничный концерт, в котором участвовал и оркестр Олега Лундстрема.

Виктор Эдуардович стал одним из ведущих солистов-импровизаторов оркестра. В 1946 году он женился на Ольге Волк-Леванович, самой красивой девушке русской диаспоры Шанхая, с которой прожил всю жизнь.

Приезд репатриантов потряс

город: музыканты, их жёны,

американские саксофоны,

фирменные костюмы и ноты,

голливудские улыбки, манеры,

невиданные в Казани со времён последнего губернаторства, —

вся эта эстетическая

халява очаровала казанцев.

Оркестр Лундстрема снова стал играть в лучших клубах: болл‑рум «Маджестик», ночной клуб «Аргентина», болл-рум «Парамаунт». В Шанхае насчитывалось двадцать биг-бендов, была огромная конкуренция. Биг-бенд Олега Лундстрема считался лучшим, его называли «королём свинга восточных стран».

В 1946 году самый успешный оркестр самого богатого города мира всем составом подал заявления на репатриацию.

Очень неохотно Дмитрий Викторович рассуждает о причинах этого выбора: «Наверное, они были более русские, чем все мы сейчас, вместе взятые. Поэтому и приехали».

Репатрианты

Казань в 1947 году напоминала потёртую чёрно-белую фотографию, люди на ней застыли в нерешительности.

Приезд репатриантов потряс город: музыканты, их жёны, американские саксофоны, фирменные костюмы и ноты, голливудские улыбки, манеры, невиданные в Казани со времён последнего губернаторства, — вся эта эстетическая халява очаровала казанцев.

Виктор Деринг с супругой Ольгой Волк-Леванович и сыном Дмитрием. 1947

Первый концерт Олега Лундстрема в шанхайском составе прошёл в оперном театре при аншлаге. Городская пресса писала, что за билетами на второй в Доме офицеров наблюдались небольшие потасовки.

Примерно в это же самое время, в Москве, премьеру оперы Вано Мурадели «Дружба народов» посетил Иосиф Сталин. Покинув Большой театр после первого акта, он приехал домой и написал статью о формализме в музыке, которую опубликовали в газете «Правда» как Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об опере «Великая дружба». Там ни слова не было сказано о джазе, но чиновники от культуры не стали выяснять значение термина «формализм», и джаз внесли в чёрный список, началась эпоха «выпрямления саксофонов».

Из интервью Виктора Деринга газете «Вечерняя Казань»:

«…Странно, в Шанхае меня принимали за советского шпиона, а в Казани говорили: «Вы — не советский человек!..»

…Мы плыли на теплоходе «Николай Гоголь». Я там впервые в жизни «Беломорканал» попробовал — меня матрос угостил. А я его — сигаретами «Честерфилд»... Помню, у нас выбор был, в каком городе обос­новаться — предлагали Свердловск, Челябинск. Мы Казань выбрали. Знали, культурный это город, да и консерватория здесь была…»

«Нет джаза без свинга» — эту

фразу Дюка Эллингтона Деринг

повторял на каждой репетиции

молодым музыкантам, пришедшим

в оркестр из консерватории,

в которой к джазу стали относиться с прохладой, после

того, как дочь ректора запела

джаз на профессиональной сцене.

Виктор Деринг и ещё несколько «шанхайцев» устроились в оркестр Алексея Тещина при кинотеатре «Электро» (потом — «Татарстан»). Репертуар в ту пору контролировался цензурой, поэтому конферансье использовал всяческие ухищрения, объявляя джазовую композицию.

Однажды вечером в кинотеатр «Электро» зашёл томский писатель Яков Веточкин, посетивший Казань проездом. Накануне за халтуру в местном Доме учёных он получил гонорар — десять рублей и билет в кино на фильм «Смелые люди». Приехав домой, Веточкин в газете «Томский вестник» опуб­ликовал рассказ «Перед сеансом». Привожу отрывок из него:

«Приятный тенор с лёгким американским акцентом пел про влюблённого бригадира Николая. Я сумел пройти в небольшой зал, где перед вечерними сеансами играл оркестр «шанхайцев», про которых я услышал накануне от старого знакомого, композитора Александра Ключарёва, зачем-то посетившего мою лекцию на тему «Субъективность советской журналистики в провинциальной прессе».

Узнав, что я иду в «Электро», он посоветовал прийти за час до сеанса, рассказав о таинственном оркестре репатриантов, недавно приехавшем в Казань из Китая — «ты услышишь настоящий американский джаз, старичок, обещаю». Легенду, похоже, Саша пересказывал не в первый раз — сюжет её был выстроен, паузы делались в нужных местах...

В зале было накурено, гул от голосов перекрывал оркестр, аккомпанируя певцу. В четвёртом куп­лете Николай вывел свою бригаду на первое место в соцсоревновании, одновременно обезвредив американского шпиона, и наконец-то добился взаимности бухгалтерши Кати.

Стихли аплодисменты, зазвучала увертюра из оперетты Кальмана «Баядера», после, как в насмешку, оркестр заиграл краковяк.

Я уже начал думать, что Саша большой шутник, но тут вышел конферансье в чуть потёртом фраке и с немного усталым лицом. Этот образ вызывал доверие — его встретили аплодисментами.

Один из аншлаговых концертов на сцене Театра им. Качалова. Виктор Деринг — второй слева. 1957

— Добрый вечер, дорогие друзья! Мы рады приветствовать вас на этом великолепном концерте, где для вас звучит музыка, бодрящая душу и наполняющая здоровьем тело. Однако...

Он обвёл взглядом зал и поче­му‑то уставился на меня.

— Среди нашей молодёжи есть ещё немало сорняков, которые, едва дождавшись вечера, садятся у приёмника, накручивают ручку, ловят Америку и часами слушают тле­творный джаз... Маэстро, будьте любезны, продемонстрируйте..., — и неожиданно подмигнул мне.

И тут оркестр сначала очень тихо, потом всё громче заиграл «Поезд из Чатануги» из американского фильма «Серенада солнечной долины». Я вдруг почувствовал приступ безнаказанности. Хотелось танцевать степ, как Фред Астер, пить виски с содовой и курить сигару Cohiba. Финальный аккорд слился с аплодисментами, я вскочил, легкомысленно крича «браво».

С поднятыми руками вышел конферансье, успокаивая зал. Уже как к старому знакомому, обратился ко мне:

— Как вы уже поняли, сейчас прозвучала легкомысленная композиция. Какофония меди и вакханалия ударных инструментов позволяют со всей ответственностью сказать, что это музыка духовной нищеты, и попавших под её влияние граждан нужно перевоспитывать, — тут он снова подмигнул, — как Вано Мурадели..., — в зале раздался смех. — Маэстро, будьте любезны, для заблудших овец повторите экзекуцию...

Зазвучала мелодия необыкновенной красоты, её вела группа саксофонов. Музыка была влажная и тёплая, как джунгли Индии. К микрофону вышел саксофонист, похожий на голливудского актёра, и заиграл solo. В звуке его инструмента слышался запах жжёного кешью и звуки моря в  полный штиль. Стало жарко».

Джазовая столица

Наступила «оттепель», джаз амнистировали. В 1956 году вновь собрался биг-бенд Олега Лундстрема и дал десять аншлаговых концертов подряд на сцене Драматического театра имени Качалова.

Выяснилось, что настоящий джаз есть только в Казани. Лундстремовцы, имея опыт работы в лучших джазовых клубах Азии и получив академическое образование в Казанской консерватории, были недосягаемы для московских и питерских коллег.

Оркестр Олега Лундстрема начал работать во Всероссийском гастрольном концертном объединении. Первая же программа театрализованного концерта в Москве буквально ошеломила публику. Потом были блестящие выступления на Всемирном фестивале молодёжи и студентов, и начались гастроли по всей стране. В конце 1959 года из оркестра ушли несколько ведущих музыкантов, в числе которых был и Деринг.

И «шанхайцы» вновь появились в Казани. Городские чиновники от культуры решили не упустить такой случай, создав джаз-оркестр казанской киносети, который бы поочерёдно обслуживал все кинотеатры, и в 1966 году руководителем оркестра киносети «Экран» стал Виктор Деринг.

С этого времени оркестр в свой репертуар, состоящий в основном из произведений Каунта Бейси, Гленна Миллера, Дюка Эллингтона и Бенни Гудмена, последовательно включал композиции новых лидеров мирового джаза: Сэмми Нестико, Тэда Джонса, Мел Льюиса, Куинси Джонса. Оркестр по своему составу увеличился и стал полноценным биг-бендом, с не похожим ни на один другой оркестр в СССР саундом, основу которого составили свинг и импровизация — то ритмическое состояние, от которого приходят в экстаз настоящие поклонники джаза. «Нет джаза без свинга» — эту фразу Дюка Эллингтона Деринг повторял на каждой репетиции молодым музыкантам, пришедшим в оркестр из консерватории, в которой к джазу стали относиться с прохладой, после того, как дочь ректора запела джаз на профессио­нальной сцене.

Пик популярности оркестра пришёлся на девяностые годы, когда оркестр сменил статус на «Государственный джаз-оркестр кинематографии Республики Татарстан». Он оказался единственным на постсоветском пространстве оркестром кино. Наступила монополия, и оркестр часто стали приглашать в Москву, включив в культурную программу всех мероприятий, связанных с кино.

Два концерта на юбилее российского кино в Москве в зале «Россия» и десятидневный марафон из двадцати концертов на ХХ международном московском фестивале заставил московских журналистов вспомнить, что Виктор Деринг — корифей мирового джаза, а Казань в пятидесятых была джазовой столицей. В «Литературной газете» вышла статья музыкального критика Кирилла Якимеца о Деринге, где его биг‑бенд получил восторженные рецензии.

Мне повезло, я тогда работал в этом оркестре и был свидетелем того, как Николь Кидман, Софи Лорен и Роберт Де Ниро танцевали чечётку под Little Brown Jug на болл-руме «Президент-отеля».

Говорят, что сразу после фестиваля оркестр пытался купить московский бизнесмен Рашид Ахунов, но в последний момент почему-то передумал и приобрёл биг-бенд Анатолия Кролла.

Оркестр не прекращал концертной деятельности и в нашем веке, когда Деринг был уже серьёзно болен и сам редко вёл репетиции. Но когда он появлялся — оркестр снова начинал играть настоящий свинг.

Виктора Эдуардовича Деринга не стало 18 мая 2009 года, он похоронен на Архангельском кладбище Казани.

Фото из архива семьи Деринг

В кинотеатре «Татарстан». Виктор Деринг в первом ряду третий слева. Начало 1980-х