Здесь жили‑были: купчиха и ветеринар, химик и художник…
Журнал «Казань», № 7, 2017 В день открытия второго по счёту в Казани фестиваля Тома Сойера начался дождь. Быстрый, летний и очень тёплый. Хозяйка дома на Волкова, 42, литер 1, который был выбран первым для реставрации в нынешнем году, приветливо распахнула свои двери, не дав промокнуть, по меньшей мере, трём...
Столпившись в прихожей, все обратили внимание на буфет невероятной красоты.
- Что за чудо такое? Сколько ему лет? Из какого он дерева? - вопросы посыпались один за другим.
- Буфет мне достался от свекрови,- ответила хозяйка, небольшого роста, аккуратно причёсанная, с удивительно живым взглядом женщина.- Сделан он из карельской берёзы. И, может быть, он старше меня. А мне девяносто лет.
Так мы познакомились с Раисой Константиновной Капитановой.
Дом на улице Волкова, 42
Дом № 42 - 1 был выбран для обновления не случайно. Вообще на Волкова (девяносто лет назад она называлась улица Вторая Гора) целых два дома под номером 42. Оба когда‑то принадлежали известному казанскому химику профессору, заслуженному деятелю науки и техники ТАССР Алексею Яковлевичу Богородскому.
Сведения о доме можно почерпнуть из архивного фонда Казанской городской управы в окладных книгах сбора налога с недвижимых имуществ за 1894 - 1916 годы:
«Имущество принадлежит казанскому купцу Фёдору Тихоновичу Васильеву. Имущество приобретено у купчихи Екатерины Ивановны Новиковой и доцента Ветеринарного института Леонида Апполоновича Третьякова».
И перечислены строения: одноэтажный деревянный дом, в ширину 31 / 2 и длину 8 саженей, четыре комнаты, прихожая и кухня; деревянные службы: каретник, конюшня и два погреба; усадебной земли 1037,72 саженей.
Дом на улице Волкова, 42
В окладных книгах сбора налога с недвижимых имуществ за 1900 - 1916 годы значится: владелец Богородский Алексей Яковлевич, приват‑доцент университета. Деревянный дом, усадебной земли 667 квадратных саженей.
Хотя в архивах дом значится как одноэтажный, оба дома № 42 на Волкова имеют два этажа.
Потомки Богородского и по сей день живут в одном из них. А вот второй, который, по некоторым сведениям, был построен Алексеем Яковлевичем для двух дочерей, по другим сведениям - для прислуги, и стал первым объектам «Том Сойер феста» нынешнего года.
Сейчас в доме живёт пять семей. Но дольше всех - пятьдесят семь лет - Раиса Константиновна.
Долгожительница
- У нас была большая семья,- начала свой рассказ Раиса Константиновна.- Мы жили в Ульяновске. Там прошли военные годы. Трое моих братьев ушли на фронт. Вернулся только один. В день Победы 9 мая, когда я, счастливая, вбежала в комнату родителей сообщить, что война закончилась… отец вытащил из очечника извещение. Мама, побледнев, только спросила: «Который?» Папа ответил: «Оба!»
Раиса Константиновна Капитанова. 1946
Причём, один из братьев сгорел в танке в 1942 году, а отец все эти годы не решался показать маме «похоронку». Второй был лётчик‑радист, его самолёт сбили над Кёнигсбергом 8 мая 1945 года. Молодые совсем, у них даже девушек не было…
Как мама потом рассказывала, не помня себя, пошла к Волге, решив, что жить больше незачем. Когда была уже по пояс в воде, вдруг кто‑то сильно тряхнул её за плечо. «Анастасия, что ты делаешь? Это же грех!» - голос за спиной был слышен отчётливо. Опомнилась уже на берегу. Но слух с того момента мама потеряла навсегда…
До сих пор не могу без слёз вспоминать это. Сколько лет прошло, а всё равно в День Победы каждый раз плачу.
Спустя год после окончания войны я вышла замуж. Ухажёров у меня было много, но я выбрала своего Юру. Он прошёл всю войну, горел в танке. Военную службу продолжил в Болгарии. Знакомство наше было коротким. А когда он решил сделать мне предложение, то попросил своего друга‑сослуживца привезти меня к нему в часть. «Попроси моих родителей посвататься к Лялечке (так он меня называл). И если она согласится, привези её сюда, в Болгарию». А на удачу дал ему свою фуражку: «Она у меня счастливая! Я в ней горел, но выжил!»
Мне тогда только исполнилось девятнадцать, и, конечно, мне было интересно узнать - какая же она, эта заграница? Почти всю дорогу по пути в Болгарию Николай - так звали друга моего будущего мужа - держал меня в запертом купе. Очень много армейских возвращались из отпуска в часть, и многие хотели со мной познакомиться. Так вот, когда приехали, мой Юра навстречу бежит, а Николай ему: «Вот твоя фуражка и вот твоя Лялька! Еле довёз её, под замком сидела!»
Мои первые впечатления от Болгарии запомнились на всю жизнь. На кухне у всех - хозяйственное мыло. Это сейчас много средств для мытья, а тогда мыть посуду мылом - диковинка! Иду с продуктами из магазина, обязательно все машины останавливаются: нельзя женщинам тяжёлое таскать - садитесь, подвезу! Заходишь в автобус - все мужчины до одного вскакивают, место уступают. Садишься - и тебя благодарят, что ты именно его предложение приняла.
Дочь Раисы Константиновны Марина Юрьевна Степанова.
Вообще, я всегда чувствовала к себе повышенное внимание. Может, потому что русская, блондинка, миниатюрная и голубоглазая. Как‑то мужу нужно было сфотографироваться на документы. Пришли в ателье, а фотограф говорит: «Можно, мы вашу жену оденем в армейскую форму и сфотографируем?» Потом этот портрет огромного размера выставили в витрине, и все прохожие останавливались и смотрели.
В Болгарии у меня родился первенец. А когда мы вернулись в Ульяновск, то там родилась и дочка.
Муж решил оставить службу и поступил в Казанское художественное училище. Старший брат мужа после войны поступил в Казанский медицинский институт. Вот тогда мы и приняли решение всей семьёй переехать в Казань.
Это был 1956 год. Вначале родители купили дом на Кирпичнозаводской (сейчас улица Хади Атласи), а спустя четыре года переехали в этот дом на Волкова.
Я люблю свой дом и никогда не променяла бы его на жизнь в многоэтажке. Здесь особый воздух и непередаваемая энергетика. Откроешь окно, а за ним сад, яблоня благоухает, весной сирень цветёт. А сам дом настолько крепкий, что ни одна половица не скрипит. Муж в своё время провёл сюда все коммуникации, так что у нас тут и газ, и все удобства.
Я сорок лет проработала секретарём в ГИДУВе, а муж преподавал в художественном училище. Здесь и дети наши выросли, и внуки. А сейчас у меня уже десять правнуков.
Казань за эти годы так изменилась! Ещё красивее стала! Когда еду на машине с внуком, глазам не верю - столько всего нового понастроили! Говорю ему: «Теперь уже, кроме дороги на Чеховский рынок, ни одной улицы не узнаю».
Дома‑жемчужины
Дочь Раисы Константиновны Марина Юрьевна Степанова - архитектор‑реставратор. Она живёт в Свияжске, но постоянно приезжает, помогает маме.
И, конечно, нам интересно было её мнение о сохранении деревянной архитектуры Казани, реставрации старых казанских домов.
- Я как никто другой понимаю, что жители этих домов стареют, дети уходят. Старикам не под силу «поднять» дом. Для этого нужны большие вложения. В своё время мой супруг, тоже профессиональный архитектор, отстаивал от сноса центр города в Йошкар‑Оле. Собирал жителей и уговаривал: «Не переезжайте в новые квартиры, надо сохранить исторические постройки, здесь невысокие дома, которые адекватны человеку, они украшают город. Ему сказали: «А ты попробуй, поживи сам в этой старой застройке! И поймёшь, каково это!»
Он так и сделал. Сдал свою квартиру и переехал в старый разваленный дом. И тогда люди поверили и пошли за ним. В результате целый район был сохранён.
К чему я это говорю? Не к тому, чтобы чиновники нашего города массово начали переезжать в старые дома. Но чтобы поняли, что сохранение исторической архитектуры требует конструктивного подхода.
«Том Сойер фест» - замечательное движение, призванное не только украсить город, но и обратить внимание на ценность старых домов, чтобы сохранить их на долгие годы. А для этого, как вы понимаете, мало покрасить дома. Хочется, чтобы Казань пошла дальше всех остальных городов. Если под этими домами начнут разрушаться фундаменты, перекрытия затрещат - ремонт фасада не спасет. Поэтому проблема гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Я понимаю, что на капитальный ремонт нужны большие средства, но не думать об этом нельзя.
Ещё один, на мой взгляд, важный момент, который касается сохранения исторической городской среды в целом. Иногда трудно понять, по какому принципу городские власти отбирают дома для реставрации (не о фестивале речь). Снесли настоящие жемчужины, исчезли целые улицы красивой купеческой Казани. А сейчас можно видеть, как нередко цепляются за среднего качества застройку, обшивают досками, прибивают наличники и называют это сохранением старины. Может, потому, что мало что осталось?
Не всегда при реставрации какого‑то дома принимают во внимание прилегающую застройку. Профессиональные реставраторы, когда делают расколеровку, обязательно учитывают, как тот или иной дом будет вписываться в общий ансамбль улицы. Нельзя взять один объект и выделить его. Нужно делать развёртку, чтобы представить, как всё будет смотреться в целом. Увидеть улицу или хотя бы фрагмент её. Вот тогда это будет среда, единая гармоничная палитра, и не возникнет неожиданных пятен.
Мне очень нравится часть нашей улицы, где стоит наш дом. Сохранившиеся здесь деревянные дома - образец в масштабе человеческого восприятия окружающей среды. Когда городская среда состоит из зданий не выше трёхэтажных, она кажется особенно уютной.
Я не знаю, как изменится наш дом после того, как обновятся фасады, но хочется верить, что казанцы смогут любоваться им ещё долгие годы.
Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа
Нет комментариев