Марина Цветаева: «Сквозь каждое сердце»

Марьям ЛАРИНА

Утром 12 сентября гости IX Международных Цветаевских чтений в Елабуге «Сквозь каждое сердце…» возложили цветы к памятнику Марине Цветаевой и прочитали её стихи на русском, татарском, французском, японском, итальянском, сербском, испанском, английском, армянском и греческом языках.

КОГДА БУДЕТ «УЖЕ НАПИСАН ВЕРТЕР»

Думаю, участники Цветаевских чтений, хоть и видели всё своими глазами, всё ещё полны только внешних впечатлений. Вот когда будет, говоря вслед за Катаевым, «уже написан Вертер», то есть выйдет очередной сборник с материалами Чтений, о, тогда все окончательно поймут грандиозность события, хотя и так уже эпитетов на него никто не жалел.

Всем гостям Елабуги подарили великолепно изданный (так и хочется гладить ласкающий ладонь переплёт обложки) сборник с материалами предыдущих Чтений. Уже который день я делаю в нём всё новые открытия, хотя и тогда была участницей и тоже видела своими глазами всю программу.

Сборник, который открывает вступительная статья директора музея-заповедника Елабуги Гульзады Руденко, поражает объёмом исследований многих авторов. Вот эссе парижанки Эллины Левиной «Адреса Марины Цветаевой в Париже и пригородах». Оно не просто о местах, где бывала и выступала, где снимала квартиры (приходилось часто менять из-за растущих цен) Цветаева с 1925 по 1939 год. К адресам приложены хотя бы вкратце отзывы, цитаты из воспоминаний, публикаций того времени, писем (часто самой Цветаевой) о прошедшем вечере, о новом жилище или поездке куда-то. В. Сосинский - своей невесте о выступлении в помещении Союза молодых писателей в Париже в 1926 году: «…Картина грандиозная! Марина Ивановна не может пройти к своей кафедре. Мёртвый, недвижный комок людей с дрожащими в руках стульями над головами затёр её и Алю. Марине Ивановне целуют руки, но пропустить не в силах.

…Большой, крупный успех. Отчётливо проступило: после Блока - одна у нас - здесь - Цветаева. Сотни людей ушли обратно, не пробившись в залу,- кассу закрыли в 9 часов, а публика продолжала валом валить».

Эссе Левиной занимает в сборнике почти пятьдесят страниц вместе с фотооткрытками. Не пропустить ни одного адреса, найти к ним снимки и пояснения… Неоценима кропотливость исследователя!

В эссе московского поэта, публицист, главного библиографа Дома русского зарубежья имени А. И. Солженицына Виктора Леонидова запомнилось высказывание о Веронике Лосской: «Это же надо было совершить труд, сколько отдать сил, чтобы всю громаду цветаевского неистовства, пренебрежения к устоявшимся формам, погружения в старинные русские песни и плачи перевести на французский язык! Язык, который Цветаева знала как родной. Язык государства, откуда она навстречу гибели вернулась в СССР, наверное, понимая, что её ждёт».

…И ВСЁ ЕЙ БЫЛО ИНТЕРЕСНО!

Эти слова Виктора Леонидова, восхищённого огромностью труда, так и хочется повторять много-много раз. Я повторю их, возвращаясь в сегодняшнюю Елабугу, где совсем недавно утихли шаги участников Чтений. Например, адресую Идзуми Маэда - японской переводчице, исследователю произведений Марины Цветаевой. Ещё в 2002 году, когда Идзуми приезжала впервые, я назвала её в городской газете «изумительная Идзуми». И с тех пор она продолжает изумлять. Чего стоит ей, японке, постигать такого сложного поэта, как Цветаева! Надо иметь дотошный, въедливый интерес к предмету изучения, чтобы погрузиться в язык Цветаевой вплоть до знаков препинания. Роль часто повторяющихся тире Идзуми объяснила ещё в первом своём докладе, а на сей раз углубилась в приёмы стихосложения через дактиль, амфибрахий и так далее. И опять изумление: мы тут сами разве что ямб от хорея отличим с ходу, а она…

При всех своих утончённых знаниях Идзуми - сама скромность. С присущей японцам милой, как бы заранее извиняющейся улыбкой, она проста в общении и очень любознательна. Так получилось, что ей достался билет в Россию раньше назначенного времени, о чём она написала мне по электронной почте (несмотря на большую разницу в возрасте, Идзуми годится мне в дочери, мы подружились с первой встречи, переписываемся, хоть и не часто). В Казани я водила её то к студентам-филологам университета, то в поэтический клуб «Калитка» при Центральной библиотеке, где выступали местные авторы, то к себе в гости. И всё ей было интересно! (Поэт Алексей Остудин проникся взаимным интересом и расспрашивал её про Мураками.)

Зная, как жадно Идзуми впитывает впечатления, я попросила её вести «дневничок» об экскурсии до встречи в Елабуге. Дело в том, что в нынешнем году иностранным гостям впервые показали сначала Казань, потом Болгар и Чистополь.

Идзуми прислала мне свой «дневничок»:

«10.09.2018 (Казанский Кремль - Музей Горького и Шаляпина - Музей Боратынского - Музей Аксенова - Болгар)

Казанский Кремль - сердце Татарстана. Я впервые приехала в Казань, а давно мечтала посетить это место. Самое сильное впечатление произвела мечеть Кул Шариф. Я никогда не была в исламских святилищах. Мечеть была намного светлее и шикарнее, чем я себе представляла. Почему-то у меня было такое же ощущение, как от христианских храмов: здесь есть что-то священное. Подумалось, что иностранцы точно так же смотрят на нас в буддийских храмах и ощущают некую святость места. Как бы мы ни отличались друг от друга по внешнему виду, у каждого есть своя вера. Она непременно вызывает - должна вызывать - уважение к чужой вере.

В галерее «Хазинэ» мы смотрели выставку Николая Фешина. Я впервые видела картины этого художника. Очень выразительные и мощные.

В одном лишь Казанском Кремле у меня было столько «впервые»!

Из музеев самые яркие впечатления оказал музей Боратынского. Я на него не обращала особого внимания, а он оказался очень интересным, многогранным поэтом. Экскурсовод рассказывала о жизни и творчестве поэта так интересно и драматично (это была не просто экскурсия, а как будто мы были на каком-то спектакле!), что я обязательно буду читать его стихи, как только вернусь в Токио.

Из Казани мы поехали сначала в Болгар. Дорога на закате была замечательная. Путь лежал через Волгу. У нас в Японии нет такой большой реки и такого простора. В 8 часов вечера мы приехали в гостиницу в Болгаре. Когда ужинали, местный рабочий обратился к нам. Мы сказали, что приехали на Цветаевские чтения, а он говорит, что не читал её стихов. Тогда наша великолепная экскурсовод Светлана Абдулхаевна прочитала для него стихотворение:

«Вчера ещё в глаза глядел,

А нынче - всё косится в сторону!

Вчера ещё до птиц сидел,-

Все жаворонки нынче - вороны!».

Это было просто восхитительно!

11.09.2018 (Болгар - Чистополь - Елабуга)

Болгарский историко-археологический комплекс. Я впервые увидела такое красивое место (ещё одно «впервые»!) Синее небо, белые храмы, зелёные листья, светящая на солнце река Волга. Экскурсовод Ренат рассказывал нам об истории древней Булгарии, о которой я вообще ничего не знала. В музее Корана была таблица, где написана цитата из Корана: «Нет принуждения в религии». Тут я осознала, что неправильно понимала Ислам.

В Чистополе мы посетили музей Пастернака. Дом, где поэт жил во время войны, скромный, но чистый и уютный. Из окна были видны деревья, которые должен был видеть сам Пастернак. Здесь он мог работать спокойно. Не случайно и в последние годы жизни вспоминал об этом городе с большой любовью и нежностью. Мне опять показалось, что в Чистополе всё ещё живёт дух поэта.

В музее видела кошек. Прекрасно помню, что 16 лет назад тоже были кошки. Конечно, они не те же самые, но мне казалось, что я вернулась в 2002 год, когда в первый раз участвовала в Цветаевских чтениях.

После долгого пути мы приехали в Елабугу, где нас ожидали встречи со старыми и новыми друзьями-маринистами».

Идзуми назвала «маринистами» своих коллег, хотя обычно так говорят о художниках, изображающих море. Впрочем, Марина - тоже «море» («Я бренная пена морская!»).

Заканчивая главку о японской русистке, добавлю, что в переводе Маэда вышли книги и других русских писателей. Последняя - «Доктор Штайн, переводчик» Людмилы Улицкой.

«…ОБЛАСКАВ ЕГО ВЗОРОМ ЛУЧИСТЫМ»

Вы ещё не забыли восторг Виктора Леонидова («Это же надо было совершить труд, сколько отдать сил…»)? Эти слова хочется повторять каждый раз, встречаясь и с Галиной Ванечковой - основателем и председателем Общества Марины Цветаевой в Праге. Я уже не помню, четвёртый или в пятый раз приехала она в Елабугу, но неизменно с «добычей», то есть новыми результатами по увековечению памяти поэта. Особенно важно то, что это происходит в Праге. Сама Марина Ивановна называла её городом, «который врезался в сердце». Забегая вперёд, процитирую реплику Галины Борисовны при премии имени Марины Цветаевой: «Это не я заслужила эту премию, это же Марина. Как только я услышала её первые строки, я сразу же поняла, что это поэт, который сказал всему миру то, чего не сказал никто. Ещё раз хочу подчеркнуть, это не моя премия, это премия всех людей, которые помогали мне».

Галина Борисовна приехала на этот раз с мужем - Мирко Ванечковым, постоянным помощником во всех её делах. Первого августа ему исполнилось девяносто, а их браку почти шестьдесят пять лет. О, видели бы вы, как они смотрели друг на друга, как нежно приникала к мужу светившаяся нежностью жена. Когда Галина Борисовна спустилась со сцены, где её торжественно поздравили, назвав лауреатом премии имени Марины Цветаевой, она села рядом с другими лауреатами на первый ряд. И тут Мирко со своего четвёртого ряда с букетом гладиолусов поспешил к ней, она оглянулась, «обласкав его взором лучистым», он отдал цветы и возвратился на своё место с увлажнившимися глазами. Я сидела близко, видела его волнение и радость за жену, и… чуть не заплакала вместе с ним, покорённая такой неутихающей, редкой любовью.

Елабужский «Трактир» (по образцу старых, купеческих), в котором проходили наши обеды и ужины, в один из вечеров стал особенно праздничным в честь юбиляра Мирко Ванечкова. Совершенно помолодевшие голубые глаза его сияли, а белоснежная благородная борода покачивалась в такт мелодии, когда Галина, подтанцовывая, вышла в круг…

Это был триумф прекрасной пары, сохранившей свежими свои чувства до глубокой… (не поворачивается язык сказать - старости, ибо немногие молодые выглядят такими же счастливыми). Искренность всегда неподдельна. Играть, изображать любовь можно в искусстве, а в жизни она так ощутимо светится, что верить или не верить - вопрос праздный. Так что я благодарна встречам в Елабуге ещё и за то, что унесла с собой этот свет, это чудо.

Что касается деловой части совместных достижений друзей из Праги - это показ на экране и рассказ об открытии нового небольшого зала для поклонников поэзии Цветаевой (помог меценат), установке мемориальной доски из мрамора, на которой художник запечатлел записку и рисунок Марины мужу, со словами: «И главное - не забудь присниться!». Привезла Галина Борисовна и книгу на чешском языке с письмами Цветаевой пражской подруге Анне Тесковой: «Наконец-то! И на чешском!».

Да, это может показаться даже странным: мы давно уже читаем и перечитываем письма Марины Ивановны в Чехию, а для издания на языке чехов потребовались десятки лет.

Признаюсь, это одна из зачитанных мною книг, которая поражает зоркостью, умением Цветаевой не только в художественных произведениях, но и в письмах выражать мысли почти афоризмами. Вот строчки из письма 1928 года: «…России (звука) нет, есть буквы: СССР,- не могу же я ехать в глухое, без гласных, свистящую гущу».

А вот из 1932 года: «На парусах моих стихов все выплывут в открытое море, кроме меня. Ибо я только ткач, ткач, который сидит».

Любимые книги можно цитировать бесконечно. Но вернёмся к программе Чтений. Ванечкова свой основной доклад назвала так: «Татьяна Геворкян о поэзии Марины Цветаевой 1921-1925 годов. Поэт. Прозаик. «В человеческом - больше всего - мать».

Стоя за кафедрой одной из аудиторий Елабужского института Казанского университета, Галина Борисовна нередко поглядывала в сторону сидевшей рядом с её мужем самой Татьяны Геворкян (кстати, она тоже лауреат Цветаевской премии 2015 года, которая была вручена ей в Москве). Обозначив, чем и как покорил её стиль критика, Ванечкова назвала Геворкян «восходящей звездой цветаеведения».

«НЕ ДУМАЙ, ЧТО ЗДЕСЬ МОГИЛА…»

Назвать литературного критика, члена Союза писателей Армении Татьяну Михайловну Геворкян «восходящей звездой», пожалуй, не совсем правильно. Она «взошла» (в основном на ниве журнала «Вопросы литературы») уже около двадцати лет назад. Увы, я долго не знала об этом. Лишь не так давно, прочитав её эссе «Несколько холодных великолепий в Москве». Марина Цветаева и Осип Мандельштам», невольно подумала: после Кудровой, Саакянц, Громовой трудно удивить столь глубоким проникновением в мир поэта, но ей это более чем удалось.

Как сказал Пушкин, «бывают странные сближения». Когда-то, живя в глубокой провинции, я выписывала журнал «Литературная Армения» ради публикаций Анны Саакянц о Марине Цветаевой. И вот снова на слуху Армения.

Цитата из публикации Татьяны Геворкян в Сети: «…родилась я в Ставрополе, куда, спасаясь от геноцида 1915 года, бежала из турецкой Армении материнская ветвь моей семьи. Жила и училась в Ереване. Любовь к русской литературе привил отец, наизусть читавший мне всего «Евгения Онегина» и назвавший меня по имени пушкинской героини. В старших классах школы русскую словесность преподавал мне щедро одарённый и так же щедро одаривающий учитель, живая легенда школы им. Пушкина,- Эдгар Суренович Даниелян. Потом были филфак Ереванского университета и аспирантура в Москве- в Литературном институте им. Горького. В разные годы писала о драматургии Леонида Андреева, о «новой» прозе Валентина Катаева, о современных армянских прозаиках, о классике армянской поэзии. Преподавала в Ереванском государственном университете. Создала кафедру русской и мировой литературы в Российско-Армянском (Славянском) университете. Работала в «Вестнике ЕГУ», возглавляла отдел критики журнала «Литературная Армения». В конце 1990-х годов впервые написала о Марине Цветаевой и с тех пор не расстаюсь с ней. Статьи о её прозе, поэзии, жизни и смерти печатались в разных журналах и сборниках, но главной своей печатной площадкой последнего десятилетия считаю «Вопросы литературы». Дважды (в 2002 и 2007 году) удостоилась премии этого журнала «За лучшую статью года». В 2003 году в издательстве Дома-музея Марины Цветаевой выпустила книгу «На полной свободе любви и дара». Принимала участие в ряде цветаевских конференций, выступала с публичными лекциями о Цветаевой в Петрозаводске (2006) и Праге (2011). Была организатором Первых Цветаевских чтений в Ереване (2002)» (конец цитаты).

Доклад Геворкян на Чтениях назывался «Цветаева и Армения - век двадцать первый». В Елабугу она привезла свою книгу «На полной свободе любви и дара», которая досталась счастливцам и счастливицам. А мне хватило и такого знака её внимания как «Вестник Ереванского университета», где она часто публикуется.

В кулуарах на мой вопрос, каковы её впечатления о Елабуге, Татьяна Михайловна сказала: «Не думай, что здесь могила». Эта строчка из стихотворения Цветаевой обращена теперь ко всему городу. Нет здесь «могильного» настроения, здесь праздник поэзии».

Трудно не согласиться с такой оценкой Татьяны Николаевны. Да, это праздник. Как и полагается на празднике, хозяева и гости щедро дарили друг другу разные подарки. Ольга Григорьева (поэт, директор музея Анастасии Цветаевой в Павлодаре) привезла шикарно изданный «Цветаевский календарь» 2018-го. Так как это год Собаки, то к каждому месяцу в календаре подобраны фотографии Анастасии Ивановны (она была большой любительницей собак) рядом со своими четвероногими друзьями и небольшие комментарии.

Книги, брошюры, буклеты, магнитики, открытки, даже сувенирные ручки - всё шло в ход при обмене подарками.

Одной из неожиданных радостей для меня стало обретение двух книжек от казанского критика и поэта Рамиля Сарчина.

ВЫШЕЛУШИВАТЬ, ПОКАЗАТЬ, РАЗЪЯСНЯТЬ…

…«Разинув глаза, золотые зрачки страстотерпца, летит стрекоза сквозь пространство пустынного сердца».

Эта строка, извлечённая из стихотворения поэта Равиля Бухараева поэтом и критиком Рамилем Сарчиным, пронзает меня почти осязаемым видением того состояния, в котором находился автор.

А ведь я, если и не от корки до корки, но всё же читала сборник Бухараева и не заметила этот образ. Вот для чего и нужны они - критики, исследователи творчества: чтобы вышелушить, показать, разъяснять, дать полюбоваться…- подумала я, сидя с новой книгой Сарчина во дворе дома памяти Марины Цветаевой. Из самого дома я уже вышла, внутренне поздоровавшись с воздухом случившейся здесь трагедии, и уступила место тем, кто здесь впервые.

Имитация обстановки, вещи, мебель - ничто так не действует на меня, как пространство между стенами, слышавшими «предсмертную икоту» поэта. Вобрав в себя под этими низкими потолками несколько глотков безысходности, выходишь оттуда, как это ни странно, с ощущением высоты полёта её души. Отсюда душа вырвалась на свободу и унеслась «Творцу вернуть билет».

Известны пророчества Цветаевой. Вот и это тоже: «Ведь всё равно, когда я умру, всё будет напечатано! Каждая строчечка, как Аля говорит: каждая хвисточка! Так чего же ломаетесь (привередничаете)? Или вам вместо простой славы... непременно нужна... сенсация смерти? Вместо меня у стола - я на столе?» (из мыслей о редакторах и редакциях).

На Цветаевские чтения приезжают люди, раскрывающие самые яркие страницы её наследия. В случае необычайно сложных форм изложения, конечно же, специалисты-филологи становятся помощниками для нас, простых читателей, поясняя «трудные» места. Есть заслуга критиков и в умении открывать взаимосвязь с творчеством на первый взгляд совершенно разных писателей и поэтов.

В нынешнем году в оргкомитет Литературной премии имени Марины Цветаевой было подано девяносто восемь заявок из десяти стран: России, Испании, Италии, Сербии, Чехии, Японии, Греции, Эстонии, Израиля и Казахстана. Кроме уже названной мной Галины Ванечковой, лауреатами премии стали: в номинации «Популяризация творчества Марины Цветаевой в России» - литературовед Татьяна Горькова (Москва), в номинации «Поэтический сборник» - поэт-переводчик, секретарь Союза писателей России Виктор Кирюшин с книгой «Ангелы тревоги и надежд». (Было сорок претендентов! Лично я «болела» за нашу Галину Булатову. Знаю, что она совсем чуть-чуть недобрала голосов жюри, и всё ещё впереди.)

…Разъехались гости, улеглась на привычное место тишина в гостинице «Шишкинъ». Уже становятся воспоминанием недавно прошедшие события, но в душе всё ещё звучат голоса… Незабываемо выступление постоянной участницы Чтений народной артистки России Антонины Кузнецовой. Так, как читает стихи она, не читает никто!

Из музыкальных встреч нынешнего года не забуду Эльмиру Галееву с её оригинальной манерой исполнения, а также Виктора Леонидова (того самого, чью цитату я пронесла через весь текст) - барда, весёлого и одновременно грустного философа.