Безумство храбрых

Съёмка 2006 года

Фото Гульнары Сагиевой

Ярославскому проекту — твёрдое «нет»

Всесоюзное ордена Ленина объединение государственных цирков Министерства культуры СССР — «Союзгосцирк» — согласилось на финансирование строительства цирка в Казани на 2000 зрительских мест по проекту, реализованному в городе Яро­славле. Проект привязки чертежей фундаментов Ярославского цирка к местным геологическим условиям и присоединения его к городским инженерным сетям было рекомендовано поручить местной проектной организации, то есть институту «Татаргражданпроект».
Такая роль в строительстве цирка, отведённая нам «Союзгосцирком», не вызвала у нас особой радости.
Мы считали, что вполне могли бы сами разработать проект здания цирка. У нас для этого было достаточно высококвалифицированных архитекторов и инженеров, способных создать отвечающий местным условиям проект. Повторение построенного в другом городе цирка не сделало бы чести нашему городу.
Проект ярославского цирка ничем примечательным не отличался — обыкновенное перекрытое куполом круглое здание посредственной архитектуры из сборных железобетонных стоек, балок и плит многочисленных типоразмеров.
Мы решили не допустить строительства цирка по предложенному нам проекту, а добиваться получения разрешения на разработку индивидуального проекта и самим разработать проект. Надеялись, что руководство города и «Союзгосцирк» поймут нас, нужно было предоставить им лишь эскизы и предварительные чертежи проекта, конечно, чтобы они были лучше Ярославского. Секретарь Горкома КПСС тов. Р. М. Мусин обещал нам свою поддержку, он сказал: «Дерзайте, если ваш проект будет лучше, мы его примем».
Поддержка партии тогда имела решающее значение. Мы загорелись идеей разработки своего проекта. Вокруг директора института образовалась инициативная группа энтузиастов-единомышленников в составе: В. Д. Пановой — руководителя творческой мастерской № 1, инженера-конструктора, всегда ищущего новые решения в своих проектах и добивающегося их воплощения в жизнь; О. И. Берима — главного конструктора института, авторитетного и известного в городе специалиста; Е. Ю. Брудного — высококвалифицированного инженера-конструктора, всегда полного различных творческих идей.
Мы усиленно начали работать над поиском своего архитектурного решения здания цирка. Создание нового проекта оказалось не такой простой задачей.

Генеральный план (проект).

Общее место

Изучение проектов зданий цирков, опубликованных в специальной литературе, показало, что все они укладываются в одну схему, вытекающую из технологии организации показа представлений. Это круглый манеж диаметром 13 м, вокруг манежа — амфитеатром места для зрителей. Фойе, буфеты, кассы и часть подсобных помещений размещаются по кругу, за зрительскими местами под амфитеатром. Уборные для артистов, конюшни, помещения для зверей, склады и хозяйственные помещения — в пристрое, на задах главного здания. Наиболее оптимальной формой главного корпуса цирка является цилиндрическое здание, перекрытое куполом. Вместо круг­лого, здание может быть многоугольным или прямоугольным в зависимости от местных условий. Архитектору тут особенно разгуляться негде, ему остаётся лишь оформление заданных объёмов. Но мы должны были найти какое-то новое, отличающееся от типовых, пластическое решение.

Узбек Алпаров

Конус Хайруллина

Среди многочисленных эскизов и рисунков с проектными предложениями архитекторов мы обратили внимание на черновой набросок цирка в виде открытого усечённого конуса, посаженного на узкий конец и перекрытого куполом, предложенный архитектором мастерской № 1 М. Хайруллиным. Нам показалось, что из этого что-то может получиться, и в случае его принятия он может стать новым словом в архитектуре и конструкции цирков. Предварительные расчёты со сбором всех нагрузок, действующих на здание цирка, показали, что при диаметре конуса по нижнему поясу в 15 м, верхнему — порядка 60 м и высоте конуса 11 м расчётная толщина стенок конуса в среднем должна равняться 15 см, а купола — всего 5 см. Всё это было вполне приемлемым, и мы решили остановиться на этом варианте и начали его разрабатывать более детально. Наиболее сложным для расчётов был сам конус, имеющий к тому же многочисленные проёмы — входы для зрителей, широкий форганг (парадный выход для артистов), раковину для оркестра и другие, которые ослабляли прочность стенок конуса. Нас смущал также и сравнительно пологий уклон конуса, равный всего 30°. Всё это надо было тщательно рассчитать, как говорится, семь раз отмерить. В технической литературе аналогичных сооружений мы не нашли. Только архитектор Немейер одно из правительственных зданий в новой столице Бразилии построил в виде открытого усечённого конуса, посаженного на свой узкий конец. Но поездка к господину Немейеру для обмена опытом тогда для нас была невозможна.
Итак, нам оставалось рассчитывать только на свои силы. Аналитические расчёты мы решили дублировать испытаниями на модели. Из специальных пластических смол, любезно предоставленных Химико-технологическим институтом, мы изготовили модель цирка в 1:50 натуральной величины, на которой под различными комбинациями нагрузок — от снега, ветра, зрителей — определяли усилия, передающиеся через датчики на различные участки конуса.
Кроме того, мы направили своего представителя в Киевский зональный научно-исследовательский институт строительства и проектирования (КиевЗНИИЭП), где в то время впервые в Советском Союзе для расчётов начали применять электронно-вычислительные машины.
Расчёты, выполненные нами аналитическим способом, повторенные на ЭВМ в Киеве, и испытания на модели показали полную устойчивость и надёжность, а также экономичность принятой нами конструкции конуса цирка. Внешний облик цирка и его архитектура также получились интересными и неповторимыми. Оставалось только согласовать его у руководства города, у строителей, в «Союзгосцирке» и получить в Государственном комитете по делам строительства и архитектуры РСФСР разрешение на разработку индивидуального проекта.

Поперечный разрез.

Эскиз входа в цирк. 

Макет

Прохладный 
приём проекта

Наши предложения в первую очередь мы считали необходимым показать строителям, им воплощать наши чертежи в натуре. Начальник «Главтатстроя» П. Д. Тунаков, крупный организатор стройпроизводства, большой патриот города, не стал долго испытывать наше красноречие и с ходу согласовал предложение, поставив свою подпись. Ему, видимо, так же, как и нам, хотелось построить в городе что-то новое и интересное, и надоело лепить одни типовые здания. Мы не скрывали от Тунакова трудностей, которые могут ждать строителей при выполнении опалубки, сборке арматуры и бетонировании в больших объёмах. «Трудности преодолеем, — сказал он. — Давайте утверждайте свой проект, пусть заказчик оформляет финансирование».
Окрылённые успехом от приёма в «Главтатстрое», мы передали нашу документацию на согласование в Горисполком, а они, в свою очередь, передали его на экспертизу ряду видных инженеров‑конструкторов города. Эксперты не нашли в наших расчётах и чертежах каких-либо ошибок, но, отмечая сложность и большие размеры конуса и купола, выражали серьёзное сомнение в возможности осуществления строительства. Мы не стали вступать в полемику с местными экспертами, для нас было важно, что они не нашли ошибок в наших расчётах, а трудности, которые могут встретиться при возведении сооружения, являются компетенцией «Главтатстроя», с которым проект уже был согласован.
Главной нашей задачей было согласование проекта в «Союзгосцирке». Мы считали, что там наш проект встретят с восторгом, думали, что цирк, подобного которому нигде нет, сделает честь также и им. К тому же строительство цирка по нашему проекту значительно экономичнее — объём железобетонных работ в нём почти в полтора раза меньше, чем в других цирках. Мы рассчитывали на быстрое согласование и получение в Госстрое РСФСР разрешения на разработку нашего проекта.

Работа над проектом. Е. Брудный, Н. Щербаков, Швалёва.

Ф. Хамидуллин, Т. Пименова.

Но не тут-то было. В «Союзгосцирке» нас приняли, мягко говоря, весьма прохладно. Наше предложение они не стали даже рассматривать. Главный их аргумент: «Таких цирков нигде нет, вашей проектной конторе мы не можем доверить разработку индивидуального проекта». Нам в категорической форме было предложено выполнить их прежнее решение о привязке проекта Ярославского цирка. «Исполните указание, если хотите иметь в Казани новое здание цирка», — сказали они.

Панорама до начала строительства. 1953

Мы поняли, что с ними спорить бесполезно, им ничего не докажешь, только испортишь отношения и ещё навредишь делу. Это был первый серьёзный удар по нашему проекту.
В Москве мы решили показать свой проект профессору В. Н. Никитину. Он имел международный авторитет как инженер-конструктор и автор Останкинской телевизионной башни. Никитин любезно принял нас, проверил наши расчёты, просмотрел чертежи и дал письменное заключение, в котором отметил полную жизнеспособность предложенной нами конструкции и её новизну. На прощание он похвалил нас за смелое решение и пожелал успехов в строительстве цирка по нашему предложению.
Что же мы имели к этому моменту — проект со строителями согласован, город наше предложение не отклонил, имеется авторитетное положительное заключение инженера В. Н. Никитина. Письменного отказа от согласования проекта от «Союзгосцирка» не было. К тому времени мы были уже влюблены в свой цирк, и не могли отказаться от него и были готовы пуститься во все тяжкие грехи ради достижения цели. Мы решили продолжить бороться за свой проект.

«Все сошли с ума!»

В институте нас ждал ряд новых забот. Главный инженер института М. Я. Филатов, грамотный инженер, трудолюбивый работник, попросил нас не вмешивать его в дела цирка, ссылаясь на очень большой объём работ, которые ему приходится нести, по проектированию жилья и соцбыта для Казани и городов респуб­лики. Он заявил, что его на цирк просто не хватит. Это было похоже на правду, и мы оставили его в покое, на чертежах цирка его подписи мы не ставили.
Главный конструктор мастерской № 1, опытный инженер-конструктор А. М. Сабитов открыто заявил, что не может участвовать в этой авантюре, и подал заявление об уходе из института. На предложение перейти в одно из других подразделений института ответил, что вообще не может оставаться в стенах, где творятся такие безобразия. Он был искренне убеждён, что дело с проектированием цирка у нас закончится провалом и крупным скандалом для руководства.
Инженер-конструктор С. Б. Гафиатуллин, проработавший свыше 10 лет в должности главного инженера нашего института и только год назад вышедший на заслуженный отдых, узнав о наших предложениях по проектированию цирка, тоже пожелал сообщить своё мнение. Он сказал, что мы все сошли с ума и нам не миновать тюрьмы. 
В самом коллективе института многие специалисты следили с большим интересом за событиями, происходящими с проектированием цирка в мастерской № 1, ожидая с нездоровым интересом, чем всё это закончится.

Панорама строительства. Октябрь 1966

В те годы проектная документация на строительство индивидуальных объектов выпускалась в две стадии: первая стадия — проектное задание, в котором определялись основные показатели объекта и определялась его стоимость, она и подлежала утверждению; вторая стадия — рабочие чертежи могли выдаваться по частям на объём финансирования выделенного на данный календарный год — утверждению не подлежали.
Мы в сжатые сроки разработали проектное задание на строительство Казанского цирка с повторным использованием проекта, построенного в городе Ярославле, как этого от нас требовал «Союзгосцирк». Проектное задание прошло установленные согласования и без особых трудностей было утверждено в Москве. В «Союзгосцирке» в протокол об утверждении проектного задания, по нашей просьбе, были включены пункты, разрешающие нам в стадии разработки рабочих чертежей вносить изменения в чертежи Ярославского цирка, учитывающие возможности местных предприятий строительной индустрии, а также связанные с особенностями местной национальной архитектуры. Эти пункты протокола, как нам казалось, помогут нам в претворении в жизнь нашего варианта.
Наступил 1965 год — первый год строительства цирка. «Союзгосцирк» выделил сумму, достаточную для выполнения свайного основания ростверков фундамента цирка. В нашем проекте этот фундамент был мощным монолитным железобетонным нижним поясом конуса диаметром порядка 15 м на основании из 289 свай, который должен был нести нагрузку от веса всего цирка, от чаши амфитеатра до купола.
Строители получили первые чертежи и направили всё низовое монтажное управление для исполнения. Это был один из решающих моментов — первый шаг в осуществлении нашего проекта. Мы порядком поволновались, примут строители наши чертежи или не примут. Чертежи приняли, а могли вернуть обратно ввиду полного несоответствия утверждённому проектному заданию. Для нас осталось загадкой — или они не заметили подмену проекта, или сделали вид, что не заметили, или получили указание откуда-то свыше.
После выполнения фундаментов по выданным чертежам строительство цирка могло уже продолжаться только по нашему проекту. Возврата к ярославскому варианту или чему-либо подобному уже не могло быть. Мы праздновали свой первый успех.
Но радоваться, оказывается, было ещё рано.

Установка кружал под конус.

Тяжёлые дни

На этом этапе строительства ответственным руководителем строительства цирка приказом по «Главтатстрою» был назначен заместитель главного инженера треста № 1 А. В. Таганцев — высококвалифицированный опытный производственник, инженер-конструктор, пользовавшийся авторитетом у строителей и у руководителей города. С приходом к руководству строительством А. В. Таганцева для нас, проектировщиков, наступили тяжёлые дни. Матёрый строитель, повидавший на своём веку многое, он не стал вступать с нами в полемику. Интеллигентный по натуре, он и действовал так же. В архивах института сохранилось несколько толстых папок с копиями переписки с ним. Каждое наше решение, полученный чертёж он брал под сомнение, требовал расчётов, обоснования, опротестовывал. Было похоже, что он готовил на всякий случай для себя алиби.
Ход его рассуждений не так уж трудно было проследить. «У проектировщиков всё правильно, по их расчётам здание цирка получается прочным и устойчивым, но такого здания с такой расчётной схемой нигде нет, и кто может гарантировать, что на стройке всё будет в порядке, а ведь всякое может случиться, и, несмотря на все расчёты, конус вдруг развалится. Тогда ты один будешь главным виновником, проектировщики оправдаются своими расчётами и уйдут от ответственности. Но проектировщики встали на путь серьёзного нарушения государственных законов, они подменили утверждённый проект на индивидуальный, не имея на это разрешения. Предложенная ими проектная документация не прошла государственную экспертизу и, главное, нигде не утверждена, положительный отзыв инженера В. Н. Никитина о проекте не является юридическим документом».

Армирование конуса.

Бетонирование купола.

Таганцев доложил обо всём этом П. Д. Тунакову и Р. М. Мусину, как говорится, «открыл им глаза».
Сообщение Таганцева о том, что строительство цирка ведётся по неутверждённому проекту, для руководства города и строителей было неожиданным ударом. Назревал громкий скандал. В этом скандале были виноваты не одни проектировщики, руководство решило не поднимать шума. Секретарь ГК КПСС Р. М. Мусин сказал строителям примерно следующее: «Сами виноваты, надо было смотреть, по каким чертежам строите, теперь сами и выходите из положения». Вскоре на заседании Горкома КПСС за срыв графика выдачи очередных чертежей на стройку было объявлено по выговору директору и главному инженеру института. Как говорилось выше, главный инженер тут был вообще не причём, а директору выговор, видимо, был объявлен на всякий случай в порядке предвидения более строгих кар. А П. Д. Тунаков на городском партийном активе прямо с трибуны заявил: «Будь проклят тот день, когда я согласовал проектировщикам их проект цирка».
Строители решили укрепить конус возможного, по его мнению, обрушения, поставив по его наружному периметру стойки из металлических труб большого диаметра. Стойки были установлены капитально, на свайных фундаментах, аккуратно по кругу с расстоянием между осями в 6 м.
Р. М. Мусин заявил нам, что они будут убраны только после того, как он получит официальное заключение о надёжности и устойчивости запроектированного нами цирка. Он сказал, что верхний пояс конуса и основание купола сейчас держатся на этих стойках, пусть учёные дадут гарантию, что, если убрать их, купол и конус не развалятся. «Мы не можем полностью доверять вашим расчётам», — добавил он. Р. М. Мусин предложил выехать нам в Москву и пригласить учёных для осмотра стройки и доклада горкому, где и будет решаться этот вопрос. «А пока, — сказал он, — дайте задание вашим архитекторам, пусть подумают, как заполнить промежутки между стойками. Мне кажется, тут может быть остекление с художественными металлическими витражами и частично стены с лепными украшениями и орнаментами в национальном стиле».
Это был смертельный удар по нашему проекту. Приглашение комиссии учёных из Москвы было совершенно нереальным, никто к нам не приедет, кому мы там нужны, и почему кто-то другой должен взять на себя ответственность за наш проект. Мы потерпели полное поражение. Хотели преподнести городу уникальное, единственное в своём роде сооружение в виде космической летающей тарелки, а теперь город получит остеклённый цилиндр с куполом. Мы были в шоковом состоянии. Только какое-нибудь чудо могло спасти наш проект.

Настоящее чудо

И чудо явилось. Спасение пришло оттуда, откуда его совершенно не ждали. Этим чудом было свойство бетона деформироваться под нагрузкой. Мы, конечно, ещё со времени учёбы знали, что бетон имеет свойство сжиматься и растягиваться, как резина, но в микроскопических величинах и под большой нагрузкой.
Но предположить, что оно сослужит нам когда-нибудь такую великую услугу и спасёт от позора, мы, конечно, не могли.
По нашему проекту верхний железобетонный пояс конуса должен получить предварительное сжимающее напряжение для предотвращения появления в нём мелких волосяных трещин, так как попадающая в них влага со временем может привести к разрушению бетона. Для этого по проекту с наружной стороны пояса его одевается обруч из десяти металлических стержней диаметром по 35 мм, который путём электропрогрева подвергается сильному сжатию. Так вот, эти сжимающие усилия сократили длину пояса примерно на 30 см. Этого было достаточно, чтобы пояс оторвался от опалубки и несколько приподнялся. Между опалубкой и железобетонным конусом по всему периметру образовалась щель примерно в 5 см. Махина конуса и купола после натяжения обруча всем своим огромным весом легли на нижний пояс конуса с его мощным фундаментом, как и было предусмотрено нашим проектом и расчётами.

Август 1967 года

Стойки Таганцева уже ничего не несли, в них не было надобности, их можно было убрать. Вызывать учёных из Москвы тоже было не нужно. Сжатие верхнего кольца разрешило все проблемы.
Это было безоговорочной победой нашего проекта. Мы ликовали. Все наши расчёты полностью оправдались, и цирк, несмотря ни на что, будет таким, каким мы его задумали.
После этого металлические стойки без особого шума тихо разобрали. Торжественных собраний и митингов по этому случаю на строительстве не было, руководство даже не сочло нужным поздравить нас с победой. Только мы, проектировщики, в узком кругу скромно поздравили друг друга.
Решением бюро горкома был установлен срок открытия цирка — к юбилею 50-летия Октябрьской революции (то есть к октябрю 1967 года).
Как всегда у нас бывает, строители запаздывали со сроками, до сдачи цирка оставалось всё меньше и меньше времени. На стройке объявили аврал, организовали круглосуточную работу. Отделочные работы выполнялись именно в этот период, в спешке. О применении для отделки дорогих облицовочных материалов, мрамора и гранита то­гда не могло быть и речи, расходы на них были вычеркнуты из сметы «Союзгосцирком» ещё при утверждении проектного задания.

Панорама строительства. 
Армоцементная стяжка купола выполнена. 

Проект архитектурного оформления цирка был выполнен главным архитектором института Геннадием Михайловичем Пичуевым. Он со свойственным ему тонким вкусом и тактом не стал заниматься украшательством, никаких лепнин, орнаментов, никаких излишеств, потому что формы конуса и купола сами решили архитектуру цирка, которая контрастировала с древними стенами Кремля, куполами церквей и башнями в Кремле.

Новые подходы

Уникальный объект, проектирование которого институт возложил на себя, для расчёта своих основных конструкций потребовал новых теоретических подходов и глубоких знаний. С этими новыми задачами успешно справились главный конструктор института Осия Иовлевич Берим и инженер-конструктор Ефим Юделевич Брудный. Изобретательская работа требовалась также от всех смежных специалистов, участвовавших в проектировании: теплотехников, электриков, слаботочников, сантехников и др. Тысячи листов рабочих чертежей были выданы на строительную площадку, обеспечив качественное и своевременное выполнение строительных работ. Большая заслуга в этом коллектива мастерской № 1, творческим руководителем и душой которой в то время была заслуженный строитель Татарской АССР и РСФСР Валентина Даниловна Панова, её роль в защите проектных решений имела решающее значение.
Цирк был готов к открытию к установленному сроку, оставалось лишь оформить последние документы, разрешающие его передачу в эксплуатацию.
Тут решила показать свои права инспекция Государственного архитектурно-строительного контроля, заявив, что не подпишет акт о допуске здания в эксплуатацию без предварительных испытаний его конструкций под нагрузкой. «Таких цирков нигде нет, мы не можем взять на себя ответственность, если ваш цирк под нагрузкой 2000 зрителей вдруг обрушится», — заявили они.
Никакие доводы проектировщиков о том, что в таких испытаниях нет никакой необходимости и что ни в каких инструкциях требования об испытании гражданских зданий под нагрузкой не предусмотрены, не были приняты во внимание.

Рабочие моменты испытания цирка под нагрузкой. 1967

Испытание здания цирка под нагрузкой было решено провести. Для этого привлекли учёных Казанского инженерно-строительного института, совместно с которыми составили программу проведения испытаний.
Наблюдения и измерения возможных деформаций отдельных узлов и конструкции цирка было решено проводить при различных комбинациях загрузки амфитеатра: на одной половине, на четвёртой части, целиком и т. п. В качестве груза мы предложили заготовить и привезти на площадку 4000 мешков, заполненных речным песком, весом по 50 кг. Мешки с песком нужно было расставить на скамьях для зрителей и несколько раз переносить их для создания комбинации нагрузок, в соответствии с программой испытаний.
Всё это было достаточно трудоёмким и требовало значительного времени.
Горком КПСС решил — вместо мешков с песком использовать «живой груз», договорившись с командующим Казанским военным гарнизоном о присылке к назначенному сроку в цирк 2000 солдат.
Мы не сомневались в прочности своего сооружения, но использовать людей в качестве груза при испытании здания на разрушение было негуманным. Наши возражения не были восприняты, решение об использовании людей осталось на совести партийного руководства.
К назначенному сроку нужного количества солдат в гарнизоне не оказалось, их дополнили старшеклассниками Казанского суворовского училища.
Испытания цирка под нагрузкой были одним из запоминающихся событий. Проектировщики и руководители стройки стояли у края манежа и с волнением следили за перемещением по рядам зрительских мест молодых людей в серых и чёрных шинелях по команде учёных из КИСИ, производивших со своими точнейшими приборами и инструментами необходимые замеры.
Испытания под нагрузкой показали, что конструкции цирка не претерпели никаких деформаций, во всяком случае, их не зафиксировали точнейшие приборы испытателей.
Все формальные препятствия против сдачи здания цирка в эксплуатацию были сняты, все документы были подписаны, цирк был допущен к эксплуатации. Однако отделка его фасадов и внутренних помещений, а также благоустройство окружающей территории оставляли желать лучшего.
В цирке начались представления, первыми на гастроли приехали артисты Московского цирка. Они выразили нам и строителям благодарность за удобства, которые предоставлялись для работы. Им понравился специальный тренировочный манеж, предусмотренный в нашем проекте, в отличие от цирков в других городах. Знаменитый артист Юрий Никулин оставил нам письмо, в котором очень тепло отозвался о работе проектировщиков.
С появлением в городе ряда общественных зданий с богато отделанными фасадами и интерь­ерами наш цирк стал на их фоне смотреться совсем бедным. Руководство города было вынуждено наконец найти средства для улучшения отделки цирка и благоустройства площади вокруг него. Цирк был почти на два года закрыт для выполнения этих работ. И только после этого он предстал перед горожанами в таком виде, в каком задумали его проектировщики.

Вот уже несколько десятилетий Казанский цирк открыт для жителей города, они уже привыкли к его необычной архитектуре. Все трудности и волнения, которые пришлось пережить проектировщикам и строителям, уже забылись, а здание цирка стоит и будет стоять, на радость жителям города, вызывая своей архитектурой удивление и восхищение у гостей Казани.

Послесловие

Получить разрешение на разработку индивидуального проекта такого здания, как цирк, для периферийных проектных организаций в то время не могло быть и речи. Москва крепко держала монопольное право на индивидуальное проектирование за столичными проектными институтами, оставляя за иногородними лишь привязку типовых проектов, также, в свою очередь, разработанных в центре.
Попытка «Татаргражданпроекта» получить разрешение Госстроя РСФСР и «Союзгосцирка» на проектирование индивидуального здания цирка в Казани, заинтересовав их оригинальностью и экономичностью своего проекта, была бесперспективной.
Поэтому принятый «Татаргражданпроектом» путь по претворению в жизнь своего проекта, путь, который по существу являлся весьма тяжёлым нарушением строительных законов, был, видимо, в то время единственно возможным.

Казань, 2000 год

P.S. Воспоминания Узбека Гибадовича Алпарова публикуются в широкой печати впервые. Они предоставлены редакции журнала «Казань» заслуженным архитектором РФ Германом Бакулиным, долгие годы бок о бок трудившимся с Алпаровым в «Татаргражданпроекте». 

Фото из архива института «Татаргражданпроект»