"Дорогому Учителю..."

Журнал "Казань", № 10, 2013

На одной из старинных улочек Казани стоит дом семьи Смиренских. Здесь бывали академик Александр Гордягин и его ученики, знаменитый художник Николай Фешин и его последователи, многие другие известные казанцы. У меня в Москве хранятся прекрасные художественные работы членов этой семьи, и я готова передать их в дар Казани для создания здесь музея с художественной галереей.

26 ноября 1918 года в застенках казанской ЧК был казнён «как ярый контр­революционер» Андроник Иванович Смиренский, сорок лет проработавший в Казанском земледельческом училище.

Андроник приехал в Казань учиться в университете из Тобольска, где родился в 1856 году в семье священника. Отец Иоанн благословил сына, но денег на учёбу дать не мог. Он был истинный подвижник и за многолетнюю службу нажил только добрую славу и любовь прихожан. Юноша устроился лаборантом в земледельческое училище и поступил на естественное отделение физмата университета. Занимался увлечённо, особенно по химии, которую ему преподавали ученики знаменитого Бутлерова профессор Зайцев и доцент Флавицкий. Окончил университет с отличием, получил степень кандидата естественных наук. Через пять лет женился на Екатерине Саввиновне Широковой, ­окончившей гимназию с медалью и получившей диплом домашней учительницы.

Бог дал им девятерых детей, и всех они воспитали достойными людьми. Мать посвящала им всё своё время. Отец был очень загружен на работе, но занимался и со своими детьми, много рассказывая им во время прогулок в окрестностях фермы1 о природе.

Работал Андроник Иванович творчески, он любил естественные науки, был в курсе всех последних открытий и сам занимался научными исследованиями, публиковал результаты в «Трудах казанского общества естествоиспытателей». Написал учебник по химии, который издавался трижды. Ученики его обожали, выпускники дарили свои фотографии с благодарственными надписями: «Дорогому Учителю Андронику Ивановичу…» Он действительно был учителем с большой буквы, его преподавание считалось образцовым. За время службы Смиренского наградили серебряной ме­далью на Александровской ленте, орденами святой Анны 2-й и 3-й степеней, орденом святого Станислава 2-й степени и орденом святого Владимира 4-й степени, дававшим право на дворянское звание.

Для большой семьи Андроник Иванович построил удобный красивый дом на горе с видом на город, посадил с детьми большой красивый сад. Однако здоровье его было подорвано, и дальнейшее благополучие семьи приходилось связывать со старшим сыном Владимиром. Отец надеялся, что тот заменит его в училище.
Владимир Андроникович рос очень любознательным, с детства любил природу и приобрёл о ней солидные знания. Учился он легко и после окончания училища самостоятельно подготовился, выучил латынь и поступил в университет на естественное отделение физмата. Прослушав курс наук, устроился на работу в земледельческое училище, помогал отцу в лаборатории и четырёх кабинетах, набираясь опыта.

У Владимира был большой художественный дар, и он в свободное время делал великолепные живописные картинки: пером, тушью, карандашами или кистью, акварельными или масляными красками. Сохранилось несколько его работ. Тонкие, лиричные, они имели большой успех у зрителей на семейных выставках в 2002-2005 годах в Москве, где экспонировались и работы его сестёр Марии и Веры, выпускниц Казанского художественного училища.

Володя был первым учителем младшей сестры Верочки, будущей художницы. Он очень скучал по сестре Манечке, тоже будущей художнице,- ей после окончания гимназии пришлось уехать на работу в Царицын (ныне Волгоград). Только почти через десять лет она вернётся в родную Казань и будет учиться в классе академика живописи Фешина вместе с младшей сестрой Верой и Васей Погореловым (моими будущими родителями).

Мировая война и последовавшие за ней революции, гражданская война и красный террор принесли в семью горе, как и в тысячи других семей.
Вслед за братом Фёдором в 1916 году на фронт призвали и Владимира. В 1918 го­ду от них перестали приходить ответы на письма. Родители лишились сна, писали письмо за письмом. Одно неотправленное письмо отца попало в ЧК после обыска, незаконно учинённого по мерзкому доносу. В нём отец изливал душу, болевшую за судьбу России, сыновей своих, всей ­семьи. Корень зла он видел в отходе народных масс от веры под влиянием большевиков, суливших им землю, заводы и власть. Сообщал, что в городе много грабежей, насилия, вплоть до убийств, всё хорошее оплёвано, загажено, никто не хочет работать, и всё от попущения новой власти.
Андроника Ивановича мучили в тюрьме пятьдесят четыре дня и убили без суда и следствия, без предъявления обвинения. Родные, не зная о его казни, выстаивали у ворот тюрьмы суточные очереди в надежде на свидание с ним ещё чуть ли не целый год, пока не сообщили, что он умер от «воспаления лёгких». (В 1996 году Смиренский был реабилитирован как незаконно репрессированный.)

Владимир погиб на фронте. В 1918 году ушли на фронт и младшие сыновья: семнадцатилетний Алёша и Серёжа, которому едва исполнилось пятнадцать. Мама дождалась только Алёшу, а в 1922 году едва живой вернулся из немецкого плена Федя. Семья его еле выходила.

Дом и сад у Смиренских отобрали, они жили тесно, голодно и холодно. Каким-то чудом пятерым удалось получить высшее образование, четверо Смиренских работали учителями.

Дело отца и брата Владимира продолжила Екатерина.

Как и Володя, она с детства любила природу, особенно растения. Окончила гимназию с золотой медалью и поступила, самостоятельно выучив немецкий и латынь, на то же естественное отделение физмата университета, мечтая стать ботаником. Катя слушала лекции тех же профессоров, что и брат Володя, только профессора Зайцева сменил профессор Александр Ерминингельдович Арбузов. После окончания университета Екатерина Андрониковна сама будет преподавать ботанику его сыну, студенту Борису Арбузову, будущему знаменитому химику.

На её счастье, лекции по морфологии и анатомии растений читал профессор Александр Яковлевич Гордягин, вернувшийся из Саратова. Заметив способности и интерес к ботанике Кати, профессор привлек её к научной работе, не побоялся даже оставить на кафедре ассистентом после ареста отца девушки, в порядочности которого не сомневался. Александр Яковлевич стал для Кати вторым отцом, и она старалась помогать ему даже во время каникул и отпусков.

Смерть дорогого учителя стала Екатерины Андрониковны огромной потерей, лишилась она и любимой работы: её несправедливо уволили.
Потом была работа по обследованию флоры обширных районов на Урале. Ей довелось пройти много тысяч километров, часто в труднодоступных районах, по тайге медвежьими тропами, по болотам. А позднее - по горным тропам Кавказа, безвод­ным степям Крыма. В любую погоду: под палящим солнцем, под дождём. Однако потом она с ностальгией вспоминала красоту этих мест.

С началом войны Екатерина Андрониковна вернулась в родную Казань инвалидом в сорок шесть лет с кипой грамот и набором разных наград. Но в переполненном эвакуированными городе работать удалось устроиться только на мизерную зарплату лаборанта в сельхозинститут. Ходила туда пешком каждый день чуть ли не по два­дцать километров босиком, экономя обувь. Особенно худо было зимой. Семья голодала, печь топить было нечем. В ледяной квартире умерла в апреле 1942 году мама, за ней - сестра Надя сорока девяти лет, простывшая и надорвавшаяся на лесозаготовках.

В 1950 году Екатерина Андрониковна поступила работать в Ботанический сад экскурсоводом. Работа приносила радость, особенно трогали дети: они обнимали и целовали её после экскурсий, приносили свои причудливые рисунки экзотов. В Ботсаду Смиренскую ценили, не забывали и после ухода на пенсию. А вот в университет на столетний юбилей профессора Гордягина коллеги не пригласили. Екатерина Андрониковна после этого тяжело заболела и умерла от сердечного приступа.

***
Дом, где учитель Андроник Иванович Смиренский вместе с супругой Екатериной Саввиновной вырастил своих девятерых детей честными тружениками, патриотами,

чудом сохранился. Для новых поколений созданный в нём музей сделал бы ближе и понятнее историю Казани, историю России.