Ирина Галкина: «Захида Тинчурина была для меня самой красивой женщиной»

Нынешний год тоже не стал исключением, больше того, юбилей Тинчурина получился особенным: в фойе театра драмы и комедии установили его бюст, а также порадовали премьерой спектакля «Последняя пьеса», поставленной по новелле «Тридцать три дня».

С 1937 года творчество Карима Тинчурина было вычеркнуто из сокровищниц литературы и театра, и долгие годы Захида Тинчурина, хрупкая женщина с железным духом и клеймом «жена врага народа», боролась за возвращение былой славы и чести мужа. В 1955 году после её письма в ЦК КПСС прокуратура республики и работники КГБ были вынуждены признать невиновность Карима Тинчурина. В справке о его реабилитации было указано, что 7 мая 1947 года он умер от рака пищевода. Только спустя десятилетия была найдена могила драматурга. Расстрелянных в ночь на 15 ноября 1938 года сваливали в общую яму в углу Архангельского кладбища.

К глубокому сожалению, мне не довелось пообщаться с Захидой ханум Тинчуриной. Однако посчастливилось узнать некоторые подробности её жизни в беседе с доктором химических наук профессором Химического института имени А. М. Бутлерова Казанского федерального университета Ириной Васильевной Галкиной, которая прожила по соседству с Захидой ханум и вплоть до последних дней была с ней в близких дружеских отношениях.

- Ирина Васильевна, сколько лет ваша семья проживала по соседству с Захидой ханум Тинчуриной?

- Теперь уже трудно сказать, с какого года мы жили по соседству. Сама я родилась в 1954 году. Захида ханум появилась в моей жизни с тех пор, как я себя помню. Жили мы на Сеченова, в доме № 5. Захида Гиреевна преподавала у мамы в авиа­ционном техникуме. Когда мама узнала, что в нашем доме живёт её преподавательница, она попросила меня ходить за хлебом, за молоком для неё, выносить мусор, то есть по-житейски помогать этой замечательной женщине. Помню её комнату, мебель. Прожили мы в этой квартире где-то до моих четвёртого‑пятого классов, когда переехали на улицу Патриса Лумумбы. Это тоже недалеко от Захиды Гиреевны, и я по-прежнему навещала её. Вместе делали уроки, писали сочинения. Я пропадала там, как и тогда, когда мы жили в одном доме.

- Когда вы осознали, что в вашем доме живёт жена великого татарского драматурга?

- Конечно, когда я была маленькой, не понимала этого. Мама просила меня называть своего преподавателя Захидой Гиреевной, я же всегда обращалась к ней: Захида Шахбазгиреевна. Видимо, осознала, кем был её муж, только в школе, когда мы начали заниматься литературой. Она много рассказывала о литераторах, о том, как вместе с мужем ездила на съезды писателей. Поведала о Маяковском, Блоке. Особенно восхищалась Блоком.

- Как выглядела Захида ханум, какой у неё был характер, нрав?

- Для меня она была самой красивой женщиной, хотя её нельзя было назвать писаной красавицей. У Захиды Тинчуриной на столе всегда стоял её портрет, который нравился мужу. Она говорила, что Карим очень любил её руки и хотел, чтобы этот портрет всегда был с ним, чтобы он мог видеть руки Захиды. Ведь жена была музыкантом, тапёром в его спектаклях.

Захида ханум очень заразительно смеялась, искренне улыбалась. Сразу было видно, что она смеётся от всего сердца. Помню, как приходила к ней в гости акт­риса Фатыма Ильская и они улыбались друг другу. Под старость черты лица Захиды ханум изменились: нос стал крупнее, глаза потускнели и как бы уменьшились. Захида ханум говорила, что и в молодости были более красивые женщины, заглядывавшие на Карима, но он выбрал её как самую умную. Действительно, у Захиды ханум были умные глаза, очень добрые и умные.

- Рассказывала ли Захида ханум о том, какие беды она перетерпела после ареста мужа, храня ему верность?

- Всё бремя тех страшных дней после ареста мужа Захида ханум, бедняжка, выдержала почти в одиночку. Захида Гиреевна очень редко, но всё-таки вспоминала об этом. Родня от неё отказалась, после высылки из Казани она работала в какой‑то деревне в магазине, чем-то торговала. Несколько лет он приносила передачи для мужа. Жёны тех, кого забрали в тридцать седьмом, создали содружество, поддерживали друг друга и продолжали носить передачи. Лишь потом выяснилось, что Карим к тому времени давно уже был расстрелян.

Захиде Гиреевне с самого первого чёрного дня предлагали вернуть себе девичью фамилию, отказаться от фамилии мужа. Много раз предлагали. Но, как вы знаете, она всю жизнь прожила Тинчуриной. Даже в самые трудные моменты, когда ей обещали какие-то послабления, не сделала этого, предпочла унижение и мучения, но не предала Карима.

- Вместе с Захидой ханум ушли многие воспоминания о жизни Карима Тинчурина. Не поделилась ли Захида ханум какими‑нибудь историями из семейной жизни, которые были бы интересны любителям творчества драматурга?

- Вот самая интересная история, которую она мне рассказывала и которая меня очень впечатлила. Незадолго до моей свадьбы, когда мне было девятнадцать, Захида Гиреевна вспомнила, как Карим Тинчурин предложил ей руку и сердце, объяснился в любви. Мне посчастливилось быть знакомой с ещё одним великим человеком, режиссёром Марселем Салимжановым, и когда я поведала ему эту историю, он сказал, что при многих встречах Захида Гиреевна никогда ему об этом не говорила. Видимо, ответила я, по случаю предстоящего замужества она дала мне такие материнские наставления.

Предложение руки и сердца прозвучало после какого-то спектакля, обратившегося в триумф. Видимо, была премьера. Спектакль закончился овациями, зал многократно вызывал Карима. Это было что-то феерическое, по словам Захиды Гиреевны. Когда она об этом рассказывала, у неё глаза горели. После спектакля Захида быстренько побежала одеваться.

Эта скромная обаятельная женщина спустилась в фойе, надевать «прощайки». Была такая обувь из фетра, «прощай, молодость», удобная и по тем временам модная, не все ею могли обзавестись. Только Захида собралась было надеть башмачки, как вдруг появился Карим. Возможно, он её искал, чтобы позвать на сцену для поклонов. Так или нет, но встал на колено, представляете, татарский мужчина, как она сама говорила, перед татарской женщиной встал на колено и надел ей «прощайки». Захида Гиреевна вспоминала: всю ночь эта новость гуляла по Казани, во многих домах повторяли: «Карим женится, Карим женится, Карим женится!». Тинчурин, который был старше Захиды на десять лет, влюбился!

Вот так всё произошло, публично, все в фойе видели, что Карим встал на колено перед Захидой. Это было трогательное объяснение в любви, которое она пронесла в своём сердце - как факел, который освещал её тяжёлый путь.

Ещё одно воспоминание о Захиде Гиреевне. Я не встречала ни одного человека, который бы так великолепно знал русский язык (я сама русская). У неё не только не было акцента, это был прекрасный русский язык, как у тех, кто получил классическое образование. И татарский, я думаю, был таким же.

Когда мне было одиннадцать лет, Захида Гиреевна дала мне итальянскую печатную машинку. Я сидела на коленках, чтобы никому не мешать, и перепечатывала её рукописи переводов трудов Карима Тинчурина. Машинописные экземпляры, кстати, должны где-то находиться, мы много лет эту работу проводили. Очень много печатали, «Голубую шаль» и другие произведения. Это было здорово! Одновременно беседа в картинках, до сих пор помню, как она переводила, записывала. К сожалению, у неё болели руки, полиар­трит, она писала очень плохо, и редакция просила всё в напечатанном виде. Так вот я, маленькая девочка, училась печатать на трудах переводов Карима Тинчурина.

- А есть ли у вас что-нибудь тинчуринское, реликвия, дар вашей знаменитой соседки?

- Конечно же, у меня есть подарки Захиды Гиреевны, есть фотографии. На совершеннолетие, к шестнадцати годам, я получила великолепную пудреницу с васильками. Есть старинная чашка из её сервиза, подарок маме, мне досталась по наследству. Было много ещё чего, всякие там кошельки, заколки. Осталась ещё чашка, подаренная мне в четырнадцать лет, я её храню, хотя она чуть-чуть треснула. Все эти вещи хранят светлую память об этой необыкновенной женщине.

Беседовал Булат ИБРАГИМОВ